— Куда делась холстина?
— Я ее сняла. — Сейчас было не до его оценки, но Октавия все равно посмотрела на него с надеждой.
Если она рассчитывала на восторги с его стороны, то это было ошибкой.
— Где сидел Харкер?
Октавия указала на маленький диванчик. Ни к чему было обиженно надувать губки. Она и не надулась.
— Здесь.
К ее удивлению, Норт стал ощупывать диванчик. И что-то обнаружил там, где сиденье соприкасается со спинкой. Кусочек картона. Октавия нахмурилась. Во время уборки его там не было.
— Что это?
— Визитка Харкера.
Визитная карточка? Когда же Харкер засунул ее туда? Ведь Октавия не спускала с него глаз.
Норт посмотрел на кремовый кусочек картона и дрожащими пальцами сунул карточку во внутренний карман сюртука.
— Ты уверена, что он не касался тебя? Не запугивал?
— Нет, совсем нет. Просто выглядел немного странно. Но вел себя вполне по-джентльменски. А что?
— О Господи, Ви! — Норт порывисто привлек Октавию к себе, отыскивая губами ее губы.
Инстинкт подсказал ей не сопротивляться, и она не стала спорить и протестовать, когда Норт завел ее за диванчик и нетерпеливо задрал юбку. Октавия подчинилась, и он, приподняв, устроил ее на резной спинке. Чтобы не потерять равновесия, Октавия, не прерывая поцелуя, обхватила Норта ногами за талию.
Она с готовностью приняла его. Октавия понимала, что сейчас Норту это было нужнее всего. Ему нужно было обладать ею.
Крепко прижимая его к себе руками и ногами, она пыталась унять дрожь в его теле. Он двигался неистово, яростно. Без всякого ритма, просто входил и входил в нее, пока не разрядился, замычав, не отрываясь от ее рта.
Октавия удерживала его, а Норт содрогался вновь и вновь и наконец отпустил ее губы. Он так и не вышел из нее. Она прислонилась подбородком к его макушке. Его тяжелое и влажное дыхание касалось ее кожи. Одной рукой он поддерживал Октавию за талию, другой — опирался о спинку дивана. Норт все еще вздрагивал время от времени, и Октавия гладила его по волосам, гладила по спине, пытаясь остановить эту внутреннюю дрожь.
Ей было хорошо от одной мысли, что он получил то, что ему так требовалось. Было странно почувствовать себя удовлетворенной оттого, что ей удалось сохранить над собой контроль, а ему — нет.
— Я отвезу тебя домой.
— Что? — Ей показалось, что она ослышалась. Застегиваясь, он отвернулся и проговорил:
— Ты вернешься к себе домой. Я прикажу Фрэнсису и еще паре моих парней круглые сутки не сводить глаз с твоего дома.
Октавия расправила юбки.
— Не понимаю.
— Пусть Спинтон появляется у тебя почаще. Пусть Беатрис все время будет поблизости. Никуда не выходи одна.
— Норт, ты меня пугаешь. — Что происходит, черт возьми? Почему он так ведет себя? Он что-нибудь раскопал о том человеке, который стрелял в них? О ее так называемом поклоннике?
Норт рассмеялся каким-то задыхающимся, неверным смехом. Ей стало совсем не по себе.
— Мне самому страшно.
Это на Норта не похоже. Он никогда не признавался в своих слабостях. Потом до нее дошло.
— Боже мой, эту стрельбу устроили, чтобы убить тебя, да? — Теперь и она едва сдерживала дрожь. — Стреляли не в меня.
— Да. Не в тебя. Ты права. — Он наконец посмотрел Октавии прямо в глаза. Ему было стыдно за себя. — Твой поклонник всего лишь безобидный юнец, отец которого когда-то знал твою мать. Он больше тебя не побеспокоит.
Октавии бы почувствовать облегчение оттого, что все закончилось, но она его так и не почувствовала.
— Ты в опасности. — Все одолевавшие ее треволнения показались откровенной чепухой, по сравнению с мыслью о том, что с ним может что-нибудь случиться.
— Да.
Можно было бы не спрашивать, но она все равно задала свой вопрос:
— Харкер?
— Да.
Она не стала обижаться на немногословность Норта. Он о чем-то сосредоточенно думал. Он беспокоился о ее безопасности больше, чем о себе.
— Насколько он опасен?
Сначала Октавия подумала, что он промолчит в ответ.
— Харкер убил женщину, которую я попытался защитить, а заодно и моего человека.
О нет! Ей захотелось обнять его, прижать к себе, успокоить, но она понимала, что это оттолкнет его.
— Ты боишься, что он будет преследовать меня, чтобы добраться до тебя?
Глаза Норта превратились в ледышки.
— Я убью его, если он просто заговорит с тобой.
— Он тоже хочет тебя убить. — Хорошо, если ее голос прозвучал также беззаботно, как его… Увы! Каждое слово давалось с трудом.
Норт деловито кивнул:
— Попытается, если я не брошу расследование против него.
— Я никуда от тебя не уеду.
— У тебя нет выбора. — На его лице снова появилось жесткое, неумолимое выражение. Он повернулся к ней спиной.
Что было в ее натуре такого, что позволяло всем командовать ею? Может, она не настолько сильная, как всегда считала?
— Я хочу остаться с тобой. Он глянул через плечо:
— Ты мне не нужна.
Лучше бы уж он ударил. Это было бы не так больно.
— Почему? — Это она так проскулила?
Вздохнув, Норт развернулся к Октавии и потер ладонью щетину на подбородке.
— На моих руках уже достаточно крови. Я не хочу добавлять твою. У себя дома тебе будет безопаснее.
— Не отправляй меня, Норри. Мне будет еще неспокойнее. — Какая прелесть, теперь она опустилась до того, что стала умолять. А что будет дальше? Где ее гордость, где ее решимость? Она что, всерьез надеется защитить Норта?
— Ты уезжаешь, Ви. Собирай свои вещи.
— Но…
— Должен же я что-нибудь сделать для тебя! — Он не стал скрывать свою боль и решимость. — Ты уезжаешь, и покончим с этим.
Он не должен был отказывать, Октавия знала это. Это конец. Их краткое воссоединение закончилось.
— Хорошо, — ответила она, собрав всю волю в кулак. — Я уезжаю. — Умом Октавия понимала, что Норт прав, а она — последняя дура.
Но сердцем ее тянуло остаться с ним, быть беспечной, бунтовать и рисковать.
Когда-нибудь, в один прекрасный день, она уступит и послушается своего сердца.
Когда-нибудь, в один прекрасный день…
Октавия очаровательна.
Норт смял карточку, острые углы врезались в ладонь. Его колотило от бешенства. По спине бежал озноб. Мысль о том, что Харкер приходил к Октавии, беседовал с ней, вызывала такие эмоции, которые Норт был не в силах описать.
Он мог бы убить Харкера. Убить и не почувствовать никакого раскаяния. Норту и в самом деле хотелось убить его. Он с наслаждением смотрел бы, как эта сволочь болтается в петле.
Если Харкер еще раз приблизится к Октавии, Норт своими руками задушит мерзавца.
