Мы с Люси и Артом Карни репетировали эту сцену ежедневно в течение недели. Карни только что получил премию Американской киноакадемии за главную роль в фильме «Гарри и Тонто». Это был очень смешной актер, и, как оказалось, с заучиванием своих реплик у него было еще больше проблем, чем у меня. Наконец в пятницу мне объявили: «Когда придете в понедельник, будем снимать вживую».
Я чувствовал себя полностью готовым к съемкам.
В понедельник я долго ждал за сценой вместе с другими актерами. Наконец объявили: «Сейчас ваша сцена». Меня провели за сценой к двери, в которую мне предстояло войти. «Стойте здесь, и как только загорится зеленая лампочка, звоните в дверь, а дальше все как на репетициях».
Я остался стоять с массажным столиком в руках. На мне были шорты и кроссовки, а также куртка, которую я должен был снять в ходе сцены, открывая майку и накачанные мышцы, намазанные маслом.
Загорелась зеленая лампочка, я позвонил, Люси открыла дверь, я прошел на сцену и произнес свою первую реплику:
– Меня зовут Рико.
И тотчас же раздались смех и аплодисменты.
Чего на репетициях не было. Я даже не догадывался, что «будем снимать вживую» означает, что мы станем играть в студии перед зрителями, а нас будут снимать на видеокамеру. До того я ни разу не слышал это выражение – какой смысл оно могло иметь для меня, культуриста, никак не связанного с телевидением? Тем временем Люси в роли Нормы изобразила то, как ее поразили мои накаченные ноги, и со смехом сказала: «А, да-а… заходите… ой, вы уже зашли» – и торопливо закрыла дверь у меня за спиной.
Следующей моей репликой должно было быть: «Где мы займемся этим, прямо здесь или в спальне?» Но я стоял в оцепенении, вцепившись в массажный столик, глядя на прожектора и слушая аплодисменты и смех тысячи зрителей, заполнивших зал до самой галерки.
Люси, настоящий профессионал, сразу же догадалась, в чем дело, и пришла мне на помощь: «Ну что же вы стоите, рассматривая картины? Вы ведь пришли делать мне массаж – так?» Очнувшись, я произнес свою реплику, и дальше все прошло замечательно, под несмолкаемые рукоплескания.
Люси играла так хорошо, что я действительно верил, будто она задает мне вопросы, на которые я должен отвечать. У меня не было ощущения, что я играю роль. Это был для меня хороший урок, и вместо того, чтобы получить деньги за участие в спектакле, я сам должен был бы заплатить Люси. После этого она заботливой мамашей следила за моей карьерой на протяжении многих лет. Несмотря на то, что у нее была репутация человека твердого и даже жесткого, ко мне она относилась нежно и обязательно присылала письма с поздравлениями после выхода очередного фильма. Мы с ней частенько встречались на светских приемах, и Люси неизменно крепко обнимала меня и говорила: «Этот человек – всецело моя заслуга. Я с самого начала сказала, что он станет звездой».
Люси дала мне один ценный совет насчет Голливуда. «Просто запомни, что когда эти люди говорят «нет», нужно слышать «да», и поступать соответствующим образом. Если кто-нибудь скажет тебе: «Этот фильм мы снять не сможем», обнимай его и говори: «Спасибо за то, что поверили в меня!»
Мне приходилось тщательно следить за тем, чтобы мои приключения на телевидении не отвлекали меня от тренировок. С июля мы с Франко приступили к максимально напряженным занятиям, тренируясь по два раза в день, чтобы подготовиться к намеченным на осень состязаниям. Мне предстояло в четвертый раз подряд отстаивать титул Мистер Олимпия, однако во многих отношениях это была далеко не рутина. Впервые первенство должно было пройти в «Мэдисон-сквер гарден», на главной нью-йоркской сцене, где устраивались важнейшие спортивные соревнования и концерты рок-звезд. Да, нам предоставили зал «Фелт-форум» на 4500 мест, а не главный зал на 21 000 мест. Но все же именно в «Мэдисон-сквер гарден» зрители приходили посмотреть на первый поединок Мохаммеда Али и Джо Фрезера, на выступления Уилта Чемберлена и Уиллиса Рида. Именно там выступали Фрэнк Синатра и «Роллинг стоунс». Там проводились основные чемпионаты и первенства студенческого спорта.
Следовательно, это можно было считать важным шагом для культуризма. Меня увидела по телевизору многомиллионная аудитория. Вот-вот должна была выйти книга «Качая железо». И, благодаря непрестанным усилиям Джорджа Батлера, состязания за титул Мистер Олимпия 1974 года должны были привлечь к себе небывалое внимание. Знакомая Чарльза Гейнса Дельфина Ратацци, наследница империи «Фиат» и в будущем соратница Жаклин Кеннеди-Онассис в издательстве «Викинг-пресс», после первенства устраивала у себя дома прием. Она пригласила тех, кто задавал тон в культурной жизни страны, и все эти люди с готовностью изъявили желание прийти, хотя еще совсем недавно они воротили нос от культуризма.
Авторы журналов Джо Уайдера превзошли самих себя, раздувая ажиотаж по поводу предстоящего события. Они именовали первенство не иначе как «Суперкубок по культуризму», арена состязаний была у них «современным Колизеем», участники назывались «гладиаторами, которым предстояло сойтись в смертельной схватке мышц и кровеносных сосудов», а само событие было ничем иным как «великой войной мускулов 1974 года» и «битвой титанов».
Главной сенсацией года был Лу Ферриньо, новый чудо-мальчик из Бруклина ростом шесть футов пять дюймов и весом 265 фунтов. Ему было всего двадцать два года, и он с каждым годом становился все лучше и лучше. В прошлом году Лу завоевал титулы Мистер Америка и Мистер Вселенная, и вот сейчас он намеревался свергнуть меня с трона Мистера Олимпия. Пресса превозносила его как «нового Арнольда». Лу обладал потрясающим телосложением, широкими плечами, невероятными мышцами живота и потенциалом не от мира сего, и все его мысли были нацелены только на тренировки и на победу. Если точнее, Лу занимался по шесть часов шесть дней в неделю – больше, чем могло вынести даже мое тело. Мне нравилось быть чемпионом. Но что еще можно было доказать, четыре раза подряд завоевав титул Мистер Олимпия? К тому же мой бизнес расширялся, и, возможно, у меня начиналась карьера в кино. Готовясь к Нью-Йорку, я твердо решил, что эти состязания Мистер Олимпия станут для меня последними.
Лу Ферриньо стал победителем первенства за титул Мистер Интернэшнл, которое мы с Франко провели в Лос-Анджелесе. Его тело было массивным и пропорциональным, и на месте судей я бы поставил ему очень высокий балл, даже несмотря на то, что его мышцы были еще не очень четко проработаны – как у меня, когда я только приехал в Америку, – и ему еще нужно было поработать над позами. Если бы у меня было его тело, я смог бы за месяц отточить его до совершенства и одержать победу над кем угодно – в том числе над самим собой. Мне нравился Лу, приятный тихий паренек из радушной трудолюбивой семьи. Еще в раннем детстве он частично потерял слух, и ему пришлось преодолевать множество трудностей. Сейчас он зарабатывал на жизнь, работая в сталепрокатном цеху, а тренером был его отец, лейтенант полиции Нью-Йорка, гонявший сына до седьмого пота. Я видел, что Лу гордится своими успехами в культуризме. Этот спорт помог ему создать свое тело. Мне был по душе парень, преодолевающий любые жизненные преграды. Я понимал, что Лу должен чувствовать в отношении меня. Он рос, считая меня своим кумиром, и вот теперь он смотрел на меня так, как в свое время я смотрел на Серхио Оливу: как на чемпиона, которого он рано или поздно победит.
