Когда мы приехали в его фонд, в приемной ждало много людей. Я подумал, как же здорово, что он, бывший чемпион, тратит свое время на работу фонда.
Наконец подошла наша очередь. Шугар провел нас к себе в кабинет и отнесся к нам невероятно тепло. Мы с Франко испытывали такое благоговейное восхищение, что первые минуты даже не слышали, что он говорит. Рей не спеша выслушал нашу просьбу выделить деньги для покупки призов победителям. К тому времени как мы закончили, он громко смеялся. Все было так необычно: два иностранца пытаются провести в Лос-Анджелесе международное первенство по культуризму. Шугар выдал нам 2800 долларов на призы – что по тем временам составляло немалые деньги. Мы закупили очень красивые призы и на табличках выгравировали: «Пожертвовано Молодежным фондом «Шугара» Рея Робинсона».
Мы обнаружили, что люди в своей массе не имели предвзятого негативного отношения к культуризму. Они были готовы слушать, но никто им ничего не рассказывал. Это была прогрессивная Америка, жаждущая узнать что-нибудь новое. Наш подход заключался в том, чтобы просветить людей. И у меня был для этого подходящий человек. Я знал, что статьи Гейнса получили хороший прием. Знаете, как агенты недвижимости твердят: «местоположение, местоположение, местоположение»? Нашим лозунгом стало «презентация, презентация, презентация».
По мере приближения первенства за титул Мистер Интернэшнл мы развесили плакаты, озаглавленные «Величайшее в мире шоу мускулов», в Университете штата Калифорния и во всех людных местах. На плакатах были снимки меня (пятикратный обладатель титула Мистер Вселенная, четырехкратный обладатель титула Мистер Олимпия), Франко (Мистер Вселенная и Мистер Мир), Фрэнка Зейна (Мистер Америка, Мистер Вселенная), Лу Ферриньо (Мистер Америка, Мистер Вселенная), Сержа Нюбре (европейская звезда культуризма) и Кена Уоллера (Мистер Америка, Мистер Мир).
К моему изумлению, Шелли не только организовала газетные интервью, но и договорилась о том, чтобы меня пригласили в различные общенациональные телепередачи, в том числе в «Шоу Мерва Гриффина», «Вечернее шоу» и «Шоу Майка Дугласа». И вот тогда мы впервые осознали, что это нам не кажется, что действительно существует серьезный интерес к культуризму.
Разумеется, вследствие стереотипов, сложившихся о культуризме, никто не собирался выпускать меня в эфир без предварительного собеседования. Мне приходилось приезжать в студию днем, за несколько часов до начала передачи, чтобы ведущие могли убедиться, правда ли этот здоровяк может раскрывать рот и связно изъясняться. Поэтому я сначала долго болтал с помощником ведущего, пока тот наконец не говорил:
– Замечательно! А теперь сможете ли вы повторить все это под давлением, перед аудиторией?
И я отвечал:
– Ну, знаете, самое любопытное – это то, что на самом деле я зрителей не вижу. Я настолько целиком отдаюсь делу, что не замечаю никого вокруг. Так что не беспокойтесь, я смогу отгородиться от всего лишнего.
– Замечательно, замечательно.
Первой передачей, на которую я попал, было «Шоу Мерва Гриффина». Помощником ведущей в тот вечер был комик Шеки Грин. Я сел, мы обменялись парой фраз, после чего Шеки какое-то мгновение просто молча смотрел на меня. Затем он расхохотался.
– Не могу поверить! Вы умеете разговаривать!
Это вызвало взрыв смеха.
Когда планка установлена так низко, ошибиться уже нельзя. Шеки продолжал рассыпать мне комплименты. Он веселил аудиторию, и, как следствие, получалось, что я тоже веселю аудиторию. Эта передача явилась толчком не только для меня одного, но и для всего американского культуризма: телезрители увидели атлета, который одетым выглядел совершенно нормально, который умел излагать свои мысли, у которого за спиной было интересное прошлое, которому было что рассказать. Внезапно этот вид спорта приобрел лицо, образ, и люди задумались: «А я и не предполагал, что эти ребята такие веселые! Никакие они не извращенцы. Это же просто здорово!» И я тоже был счастлив, потому что передача продвигала состязания за титул Мистер Интернэшнл.
Мы с Франко здорово волновались перед началом соревнований, особенно после разговора с Джорджем Эйферманом, бывшим культуристом, которого мы пригласили занять место за судейским столом. Джордж, ветеран культуризма (Мистер Америка 1948 года и Мистер Олимпия 1962 года) в настоящее время владел несколькими тренажерными залами в Лас-Вегасе. За неделю до первенства он приехал в Лос-Анджелес, чтобы поделиться своими советами. Я, Франко, Арти Зеллер и Джордж встретились в кафе Зуки.
– А теперь давайте проверим, что у вас есть все необходимое, – начал Джордж.
– Что вы имеете в виду?
– В прошлом я сам проводил подобные состязания. Порой забываешь самые простые вещи.
– Например? – Я начал ломать голову, что же это может быть. Меня прошиб пот. Полностью сосредоточившись на том, чтобы заполнить зрительный зал, я, возможно, упустил что-то важное.
– Например, вы приготовили стулья, на которых будут сидеть судьи? Стол для судей должен стоять впереди. Кто принесет им стулья?
Я повернулся к Франко:
– Ты позаботился о стульях?
– Ты полный кретин! – ответил Франко. – Откуда мне знать о стульях для судей?
– Хорошо, записываем, – сказал я.
И я сделал для себя пометку, что когда мы в следующий раз придем в зал, нужно будет придумать, где взять стол, который нужно будет поставить перед сценой, и где достать девять стульев.
– Стол нужно будет застелить красивой скатертью – предпочтительно, зеленой, так будет выглядеть более официально, – продолжал Джордж. – А еще вы подумали о том, кто купит блокноты для судей?
– Нет.
– Проследите за тем, чтобы на карандашах с обратной стороны были ластики.
– О, черт!
Джордж прошелся вместе с нами от начала до самого конца. Нам предстояло подумать, как будет выглядеть сцена, как нужно подготовить место за кулисами, как разложить гири и гантели для разминки, где эти гири и гантели достать и как их пронести за сцену.
– Вы это проработали? – спросил Джордж. – Не сомневаюсь, залом заправляет профсоюз; поэтому что вам разрешат поднимать и носить и чем будут заниматься ребята из профсоюза?
Естественно, нам с Франко пришлась не по душе мысль подчиняться правилам, установленным профсоюзами. Но мы успокоили себя тем, что здесь все – несмотря ни на что – было гораздо проще, чем в Европе. Получать разрешения и платить налоги было легче, и налоги были ниже. К тому же, сотрудники зала отнеслись к предстоящему первенству с большим воодушевлением.
