Корнилов красочен, сила прёт из стиха — соразмерная той ярой бандитской силе, что он описывает:
Все к Зелёному с поклоном,почесть робкая низка…Адъютанты за Зелёнымходят в шёлковых носках.Сам Зелёный пышен, ярок,выпивает не спешадо обеда десять чарок,за обедом два ковша.
Вся правда тут — золотое, в жиру, как гусиная гузка.
Отличные картины боя, и следом — пленение, допрос и убийство комсомольских вожаков.
Мы ещё не забылипороха запах,мы ещё разбираемсяв наших врагах,чтобы снова Трипольене встало на лапах,на звериных,лохматых,медвежьих ногах.
Художник Валентин Курдов запомнил и рассказал про первое чтение поэмы в ленинградской редакции «Молодой гвардии»:
«В кабинете, куда я вошёл, было много народа, и я увидел самого поэта, которого хорошо знал и стихи которого любил. Он стоял посреди комнаты, небольшого роста паренёк в потёртой кожаной куртке и русских сапогах. Из-под распахнутой кожанки виднелась вышитая косоворотка, подпоясанная тоненьким ремешком. В его округлом лице, в глазах с зависшими веками угадывалось что-то татарское.
Читал Корнилов красивым грудным голосом, по-особенному резко оканчивая строку. Его манера чтения была не похожа на характерную певучесть имажинистов или на рубленную чеканность стихов “лесенкой” Маяковского. Широко размахивая рукой, Корнилов раскачивался всем телом, усиливая смысл и ритм стиха.
Большая поэма “Триполье” была прочитана им горячо, на одном дыхании.
По окончании не было обязательного хлопанья в ладоши, тогда это не было принято. Все молчаливо улыбались, это и служило благодарностью поэту, и сообщало событию торжественность. Все понимали значительность только что происшедшего».
Хотя потом отметили, конечно, поэму-то. И Корнилов, отметив, мастерски плясал чечётку: он умел.
Ярослав Смеляков вспоминал: «Помню, как довольный удавшейся работой Борис Корнилов привёз её в Москву; кажется, это было весной. Во всяком случае, и сейчас я вижу его большое счастливое лицо, залитое солнцем: он вернулся из ЦК ВЛКСМ, где под председательством Косарева проводилось обсужденье “Триполья” и было решено издать поэму в “Молодой гвардии”».
Косарев Александр Васильевич тогда занимал пост генерального секретаря ЦК ВЛКСМ — главный комсомолец Страны Советов, влиятельнейший человек.
Это был выход на иную ступень: Ленинград Корнилова узнал и полюбил, — но тут столица, тут «Молодая гвардия», тут предпоследняя высота.
В 1933 году у Корнилова выходит «Книга стихов» в «Молодой гвардии».
В конце 1933 года «Триполье» главами печатается в газете «Смена», журналах «Юный пролетарий», «Литературный современник» и «Звезда». Одновременно поэма выходит отдельной книжкой в той же «Молодой гвардии», следом — в сборнике — «Стихи и поэмы», изданной в ГИХЛ (Государственное издательство художественной литературы) — обе книги подписаны в печать в декабре. Но это не всё — поэма публикуется в первом номере журнала «Молодая гвардия» за 1934 год и переиздаётся отдельным изданием там же в конце 1934 года (с добавлением главы «Измена»), Каков урожай!
2 февраля «Литературная газета» публикует пародию Александра Архангельского на Корнилова:
Жеребец стоит лиловой глыбой,пышет из его ноздрей огонь,он хвостом помахивает, ибоэто преимущественно конь.Поелику саван я скидаю,всуе плакать, друзи и родня,задираю ногу и сидаюна того арабского коня.Без разгону на него стрибаю,зрю на географию страны,непрерывно шашку рубаюличность представителя шпаны.Я рубаю, и ни в коем разепромаху рубанье не даёт.Личность упадает прямо на земь,не подносит и сама не пьёт.Возлегает от меня ошую,впрочем, на ошую наплевать,ибо надо самую большую,безусловно, песню запевать.Запеваю, ставлю исходящийномер во главу её углаи ховаю одесную в ящикписьменного моего стола.
А что, смешно; и вообще это признак успеха: Архангельский и «Литературная газета» абы кого не высмеивают — как правило, основных, самых боевитых и задиристых. Ещё год назад Архангельский в упор бы Корнилова не рассмотрел, а тут уже спешит с куплетом, скалясь на бегу.
Что до «скидаю», «сидаю» и «стрибаю» — тут реакция на ту самую радость, что поёт у Корнилова «не скончая»: грех обижаться.
Корнилов даже подарит ему «Триполье» с дарственной надписью: «Шуре Архангельскому с любовью». (Спустя более сорока лет эту книжку — с автографом и авторскими правками в тексте! — купит за 50 копеек в букинисте ценитель Корнилова Геннадий Бедняев.)
Архангельский ещё потом напишет:
Корнилова узнаем сразу все мыПо самой маленькой его строке.Он сочиняет песни и поэмыНа древнерусском комсомольском языке.
Но и это ничего, переживаемо — пародировать пустое место нельзя, можно пародировать живой голос, интонацию. А у Корнилова голос есть.
Куда обиднее, когда хороший старший товарищ Николай Тихонов хоть и хваля, но в очередной раз ставит на вид в той же «Литературной газете» (за 30 мая): «Возьмём Корнилова, очень талантливый поэт, с очень сильной стиховой мускулатурой. Вначале она была покрыта риторическим жирком, да и сейчас на ней есть этот жирок».
Ничего, мы и Николаю покажем, какой у нас жирок. Не догонишь даже на своём гусарском коне нас.
Стиховая мускулатура, рывок за рывком, поднимает Корнилова на такую высоту, что когда б рассказали ему об этом в день отъезда из Семёнова в Ленинград — и захотел бы, не поверил.
В общем, на него обращает внимание Николай Бухарин — виднейший большевик, хоть и выбывший из числа непосредственных руководителей государства, зато редактор газеты «Известия».
Бухарин вызывает поэта в Москву, они знакомятся — из кабинета Корнилов вылетает на крыльях: такие слова услышал от соратника Ленина. И такие точные у Николая Ивановича суждения о поэзии…
25 мая 1934 года Борис Корнилов дебютирует в газете «Известия».
Началось, как ни странно, с лирики — причём лирики иронической, как бы имитирующей легкомыслие счастливой юности — ставшей для Корнилова фирменной. У Блока, Гумилёва и Есенина такого не было вовсе, и у Тихонова нет, что до иронии Маяковского — у него совсем другое, не настолько лёгкое, не настолько очаровательное.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
