Поздравления, пир победителей, Александр перенасыщен, он возвращается домой пешком. Созданную им историческую драму ждет блестящее будущее, надо разрабатывать эту золотую жилу. Приносит ли это духовное удовлетворение? Ведь творцу необходимо все время сомневаться, постоянно обновляться, исследовать новые пути, когда наступает подходящий момент. Александр предчувствует, что раньше, чем Гюго и Виньи, станет пионером в новом жанре современной драмы. Уже несколько месяцев он раздумывает над темой бастарда, навеянной образом Дидье из «Марион Делорм». У него и название уже есть для новой пьесы — «Антони». Это он сам, а героиня — конечно же, Мелания, и на сцене они будут объясняться, как в жизни, прозой! Однако ему не хватает весьма существенного компонента — развязки, к которой достаточно будет приписать четыре акта. Внезапно он останавливается:
«— Мужчина, которого застал муж его любовницы, убивает любовницу якобы за то, что она ему сопротивлялась, и за это убийство взойдет на эшафот, спасая, таким образом, честь женщины и искупая свое преступление».
9 марта герцог Орлеанский совершает свое, еще более ужасное. Он пишет Состену де ля Рошфуко, чтобы поддержать просьбу последнего о представлении Александра к ордену Почетного легиона. Ампи, драматург-классицист и к тому же начальник королевской канцелярии, перекрывает путь этой двойной рекомендации. Александра постигает жесточайшее разочарование. Свой крест кавалера он получит только в 1837 году. В последующие годы он соберет добрых полдюжины наград различных стран[71]. Это будет ему стоить гнусных расистских оскорблений от некоего Мирекура: «Он бегает за почестями, он ищет наград. Мы видим, как он тихо скребется у дверей дворцов и раболепствует на задворках трона: — Маркиз!
Подобно вождям индейских племен, которых путешественники задабривают с помощью безделушек, г-н Дюма любит все, что блестит, и все, что сверкает. Он разукрашен лентами всех орденов, плевочками всех стран; свои ордена он нанизывает на вертел. От игрушек он без ума, стекляшки кружат ему голову: — Негр!»
Другие, едва ли менее одиозные персонажи, припишут ему в связи с этим прогрессирующую манию величия, достойную советского маршала или южноамериканского путчиста. Наиболее изощренные в доморощенном психоанализе объяснят с ученым видом, что, поскольку Генерал никогда не имел никаких наград, Александр испытывал якобы желание символически компенсировать несправедливость в адрес отца. Затем последуют дополнительные толкования, например, образа Атоса как идеализированного отображения самого Александра, увешанного орденскими лентами. И даже среди верных поклонников его творчества найдутся такие, кто снисходительно будет улыбаться наивности большого ребенка, который все никак не насытится своими медалями.
На первый взгляд, Александр действительно делает кое-какие шаги, чтобы продвинуться в этом направлении. Да, в 1830 году ему очень хотелось иметь орден Почетного легиона. У Гюго и Ламартина он уже был. Получить его означало признание равенство с ними в ранге поэта. Однако, когда он получит орден через семь лет, он не придаст этому особого значения: «Я положил крест в карман, вместо того чтобы вдеть его в петлицу». Единственной наградой, которую он будет носить с гордостью, станет медаль бойца Июльской революции, и с течением времени она сослужит ему разнообразную службу. Изначально лента была красно-черная в честь пролитой крови и последующего траура. Луи-Филипп решит, что она должна быть голубой с красной каймой, поскольку это «дар короля французов», и награжденные, кроме всего прочего, должны присягнуть на верность его персоне. В знак протеста Александр будет показываться в городе с лентой первоначальных цветов, без каких бы то ни было проявлений верноподданничества и без упоминания имени бывшего герцога Орлеанского.
Остальное гораздо менее важно. Мы уже видели, что Александр сам наделен колоссальным чувством юмора, обостренно воспринимает насмешку в свой адрес и слишком ироничен по отношению к себе и другим, чтобы рассматривать ситуацию в первом приближении. В действительности он собирал коллекцию орденов, пытаясь иногда и покупать их, но точно так же, как собирал коллекцию оружия или картин. Но только в своей постоянной заботе о мизансцене в своем завоевании пространства Александр прибегает к чисто театральной технике, и тут он мастер, в том числе и в работе над деталями, выявляющими целое. Отсюда персонаж, которого он представляет в городе, — громогласный и разноцветный, вездесущий, привлекающий всеобщее внимание своими речами и экстравагантностью своего костюма. То есть это тип человека замечательного и незабываемого, даже если увидишь его только раз или если он надолго уедет путешествовать.
Но довольно отступлений, дорогие читатели, вернемся к Александру в Одеон, «мир, забавный по-своему, не так, как Комеди-Франсез», в начало марта 1830 года. Забыв о ссорах, обострениях, процессах предшествующих месяцев, там репетируют «Христину» «со страстным увлечением. Романтизм, овладевший Театр-Франсе, перекинулся теперь на другой берег Сены, обошел Академию, как одну из тех крепостей, которыми пренебрегают генералы во время захватнических войн, и теперь грозил Одеону штурмом.
Это произвело революцию в Латинском квартале.
Гарель, дабы придать более торжественности грядущему спектаклю, постоянно увеличивал число выходных дней, что было в то время средством рекламы, еще не известным».
Кроме репетиций, Александр усердно посещает дом м-ль Жорж. Актриса занимает два этажа вместе с младшей сестрой, матушкой Бебель, тоже актрисой, и двумя племянниками. А возможно, и детьми, поскольку они носят имя Гареля, официального ее любовника, живущего в том же доме этажом выше. А под самой крышей — Жюль Жанен, «второй жилец» в сердце Жорж. Оно у нее огромное и щедрое, «два императора [Наполеон и царь Александр I] и три-четыре короля» сменили в нем друг друга. Еще и в сорок три года она для Александра «самая красивая женщина своего времени». Высокая, величественная или огромная, как говорят злые языки. Им же принадлежит шутка по поводу «английского скакуна, который обычно тратит четыре минуты, чтобы объехать Марсово поле, а вчера потратил пять, так как объезжал еще и м-ль Жорж»[72].
Но что за дело Александру! Он так любит полненьких женщин, — тяжелый вздох, — в то время как вынужден довольствоваться худющей Меланией. Между тем, она снова досаждает Александру. За исключением того времени, когда он полностью идентифицирует себя с будущим Антони (писатель всегда немного шизоид) и не ревнует ее к капитану Вальдору, следуя в этом примеру Гареля, для которого этого чувства вообще не существует. Ему нет никакого дела, что его любовница принимает визитеров в ванной. Последнее обстоятельство Александр оценил тем больше, что помнил обвисшие щеки Тальма в подобной ситуации. Жорж держит форму, «время от времени собирая золотыми шпильками рассыпающиеся волосы, и этот беспорядок в прическе дает ей повод полностью извлечь из воды свои дивные руки и верхнюю, а иногда и нижнюю часть шеи, как будто изваянной из поросского мрамора».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
