Передонов входит в столовую, закрывает за собой дверь, садится опять к столику. Показывает Володину на боковой карман сюртука.
Передонов. Видишь, Павлушка…
Володин. Вижу, Ардаша, — новенький сюртучок.
Передонов. Тут, брат, у меня есть такая штучка, что ты, Павлушка, крякнешь.
Володин. Крякнуть, Ардаша, я завсегда могу. Кря… Кря. Очень даже просто…
Пожар в гостиной разгорается.
Володин. Околпачили тебя, Ардаша…
Передонов. Я тебя околпачу…
Выхватывает из кармана нож, бросается на Володина и ударяет его ножом по горлу. Роняет нож. Володин визгливо кричит без слов. Быстро слабеет. Валится на Передонова, прерывисто визжа, и умирает. Передонов и Варваpa в ужасе визжат. Дверь в гостиную распахивается. Врывается дым и огонь.
Гости.
— Человека убили…
— Зарезали…
— Пожар…
— Спасайтесь…
— Господа, здесь произошла трагедия, — зовите городового.
Сквозь дым и пламя видно, как в зале мечутся в смятении оставшиеся там маскированные. В столовой смятение возрастает. Валятся столики, трещит стойка буфета, — давка…
<1909>
Мечта победительница
Драма в трех действиях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Мария (Марья Павловна), молодая, красивая; идеалистически настроена; восторженно любит новое искусство. В первом действии она готовится поступить на сцену. Во втором действии она — актриса, в короткое время обратившая на себя внимание публики. В третьем действии — замужем.
Курганов, Григорий Андреевич, молодой, очень талантливый художник, еще без имени и без денег.
Красновский, Алексей Николаевич, молодой адвокат, уже с именем и с хорошею практикою.
Лидия, молодая танцовщица, маленькая, с виду неловкая. На ее некрасивом лице хорошо видны только глаза, похожие на глаза заклинательницы змей.
Зоя, молодая актриса, веселая, жизнерадостная.
Морев, драматург, старик небольшого роста, с длинными белыми волосами и с седою бородою, спокойный, молчаливый. Кажется, что он всегда только созерцает, только пристально наблюдает жизнь, не принимая в ней никакого участия. Режиссер должен придать Мореву несколько отвлеченный образ, символизирующий вообще авторское начало, душу новатора.
Биркин, Иван Кирилыч, антрепренер, человек практической складки.
Зинка, горничная, очень молоденькая, миловидная, старающаяся подражать своей госпоже, Марии, в манерах и в одежде.
Молодежь обоего пола, без особых речей, но с большим запасом веселости.
Действие первое
Комната в квартире Марии. Подробности обстановки выдают учащуюся молодость и девический, безукоризненно чистый вкус. На стенах фотографические снимки с картин Ботичелли и Луини. Пианино. Вечеринка. При открытии занавеса слышен гул молодых голосов, смех. Мария, Красновский, одетый, как на балу, Курганов в пиджаке и в цветном жилете, оба влюбленные в Марию. Зоя. Лидия. Морев спокойно сидит в кресле в углу, не двигаясь во все время действия и пристально глядя перед собою в пространство. Молодые люди и девушки сидят, ходят. Слышны голоса:
— Ну что же, мы ждем.
— Начинайте, Курганов.
— Зоя, где же вы?
— Да вы не ту книжку взяли, дайте, я вам найду.
— Валяйте на память, я суфлировать буду.
Чей-то солидный голос говорит:
— Ему не верьте. Он все исказит.
Все смеются. Морев сдержанно улыбается. За пианино садится Курганов, играет. Зоя становится рядом, читает стихи:
Водой спокойной отражены,Они бесстрастно обнаженыПри свете тихом ночной луны.Два отрока, две девы творят ночной обряд,И тихие напевы таинственно звучат.Стопами белых ног едва колеблют струи,И волны, зыбляся у ног, звучат, как поцелуи.Сияет месяц с горы небес,Внимает гимнам безмолвный лес,Пора настала ночных чудес.Оставлены одежды у темного пути.Свершаются надежды, — обратно не идти.Таинственный порог, заветная ограда, —Переступить порог, переступить им надо.Их отраженья в воде видны,И все движенья повтореныВ завороженных лучах луны.Огонь, пылавший в теле, томительно погас,В торжественном пределе настал последний час.Стопами белых ног, омытыми от пыли,Таинственный порог они переступили.
Курганов. Какой торжественно-прекрасный миг! Моя мечта — изобразить это на картине. Сияет месяц. Два отрока, две девы, юные, прекрасные. Тихо, безмолвно готовятся свершить последний обряд.
Лидия. Таинственный порог переступить разве не радостно? И разве не страшно?
Зоя. Не мы это сделаем, потому что на одеждах наших слишком много пыли, и души наши темны.
Мария. Надежды наши свершатся, мечта преобразит нас и жизнь нашу, и мы радостно войдем в прекрасную новую жизнь.
Зоя. Ты милая мечтательница, Мария, и за это я тебя люблю.
Курганов. Мария, когда я на тебя смотрю, я вспоминаю почему-то юность человечества и прекрасную царевну Навзикаю.
Лидия. А мне что ты скажешь?
Курганов. Ты знаешь больше, чем мы знаем. Хотя и не скажешь этого словами. Разве только глазами скажешь, глазами заклинательницы змей.
Лидия (подходя к Мореву). Дорогой учитель, отчего люди нас не понимают и не хотят слушать нас? Они — злые!
Морев. Не осуждай, милая Лидия. Будем делать наше дело, верить и ждать.
Лидия. Так грустно! Я прочла одну за другою все наши двадцать две драмы. Страшно подумать, что ни одна из них не шла на большой сцене, и только одну мы поставили сами.
Морев (говорит тихо, глядя перед собою в пространство). Я верю, я жду. Наше искусство — завтрашний день. Мы пришли в жизнь слишком рано, — нам приходится подождать.
Лидия. Мне грустно.
Красновский. Итак, скоро мы увидим вас, Марья Павловна, на сцене?
Мария. Да, скоро. Через месяц. Я так волнуюсь. Боюсь. И так мечтаю.
Красновский. Вам все еще не надоело мечтать? Вы счастливая.
Мария. А вы, Алексей Николаевич, разве никогда не мечтаете?
Красновский. Предоставляю это занятие вам, артистам, художникам. А мы, юристы, народ положительный. Не очень размечтаешься, имея дело с сухими статьями законов и с разными запутанными казусами.
Мария. А я мечтаю, мечтаю.
Красновский. Все о ваших будущих победах?
Мария. Да, и о будущих победах. О завоеваниях нового искусства, о работе в новом театре. И все будущее представляется мне таким ярким и радостным.
Красновский. Однако мечты мечтами, а дело делом. Мечтая о новом театре, вы все-таки идете в старый, хороший, реалистический театр.
Зоя. Мы его преобразим, когда в него войдут молодые силы, художники, артисты, поэты.
Курганов. Мария еще нигде по-настоящему не играла, но уже ее заметили так же, как и Лидию. Ее уже везде охотно приглашают.
Красновский. А по-моему, Марья Павловна совершенно напрасно участвовала в этой пьесе с плясками. Показываться добрым людям в таком виде, по-моему, не следовало. Очень извиняюсь перед присутствующим автором, но, при всем уважении к его таланту, не могу восхищаться этою пьесою.
Мария. Нет, я очень рада, что в ней участвовала. Остался ряд таких милых воспоминаний.
Красновский. А вы забыли, что о вас тогда писали в газетах? А как ловко и вас, и Морева прохватил Инфантерский? Целые реки злословия и клеветы.
Мария. О, это все нас не смущает. Прохватить, как вы выражаетесь, всякий сумеет, тем более что толпе это нравится. Мы дорожим мнением только тех, кто думает и чувствует свежо и молодо.
Красновский. Лучше играйте Островского, Марья Павловна. Что вам еще надо? Зачем искать лучшего, когда у нас есть хороший театр с такими прекрасными традициями?
Мария. Что надо нам? Преобразить игру и зрелище в таинство, мистерию осуществить, слить все в театре одно в одно. Мы хотим, чтобы зритель не оставался холодным наблюдателем, хотим и его вовлечь в действие, заставить его вместе с нами соучаствовать в трагедии.
Красновский. Нет уж, благодарю покорно! Не желаю! Как в суде помыкаешься, так отдохнуть хочется, позабавиться в театре, а не участвовать в ваших действах.
Зоя. Да, вы все приходите такие скучные, вялые и хотите, чтобы вас забавляли.
Курганов. Лидия, теперь твоя очередь. Мы ждем твоего танца.
Лидия. Я боюсь, боюсь. (Уходит.)
