и посмотреть, а пока что пусть крутятся станки и в кассу поступают деньги.
Но вот прошел год, прошел второй, прошел третий, — ничто не менялось. Дела у хозяев фабрики № 9 шли неплохо. В 1951 году они получили уже 660 тысяч юаней прибыли, год спустя прибыли поднялись до 3220 тысяч юаней. Хозяева воспряли духом. Больше того, они начали понемножку наглеть. Их уже не устраивал установленный властями порядок распределения доходов: им стало казаться, что власти ущемляют их права, требуя, чтобы часть прибылей шла на новое строительство, на ремонт оборудования, на уплату налогов и — подумать только! — на улучшение быта рабочих.
И капиталисты занялись хитрыми махинациями — они скрывали доходы, продавали хорошее сырье, полученное от государства, на черном рынке, а взамен его пускали в работу гнилье. Власти ответили на это «кампанией борьбы», оставив тем не менее и на этот раз капиталистов хозяевами своих предприятий.
Я слыхал об этой знаменитой «кампании борьбы», но мне захотелось наглядно представить себе, как происходили события — не в общем и целом, а на этой вот, отдельно взятой, фабрике. Поэтому я попросил своих собеседников подробно рассказать мне, как же шла борьба против «пяти зол».
— Вы помните, конечно, о чем шла речь, — начал Ян Хан-пин. Загибая пальцы, он считал: — Уклонение от уплаты налогов — раз, хищение государственной собственности — два, недобросовестное выполнение государственных заказов — три, хищение государственной экономической информации и использование ее в целях спекуляции — четыре, подкуп государственных кадров — пять... Ну так вот, наши господа, совершая эти пять зол, положили в свои карманы за счет государства ни много ни мало — девятьсот восемьдесят тысяч юаней.
— Можете себе представить, с каким энтузиазмом начали их разоблачать наши рабочие, — перебил его Цай Цзу-сян. — Они ведь ничего не забыли — ни того, как над ними издевались хозяева раньше, ни танков, которые те ввели на заводской двор в сорок восьмом году...
— Стой-стой! — поднял палец Ян Хан-пин и торжественно произнес заранее заученную формулу: — В том-то и были деликатность и сложность момента, что надо было одновременно и разоблачать капиталистов и оставлять им приоткрытой дверь в завтрашний день...
— А вы думаете, это было легко? — с горечью сказал Цай Цзу-сян. — Мы не могли и подумать о том, чтобы устраивать совместные собрания рабочих с капиталистами, посвященные разоблачению «пяти зол», — я бы не поручился за жизнь хозяев, настолько накаленной была тогда обстановка. Поэтому делали так: приглашали капиталистов в комнату, куда было проведено радио, транслировавшее речи с митинга, проходящего во дворе завода, и они слушали эти речи.
— Этот метод выслушивания критики называется у нас «Спина к спине», — пояснил Ян Хан-пин.
— Кампания была организована в общегородском масштабе, — продолжал Цай Цзу-сян. — Кроме рабочих собраний, созывались собрания капиталистов. Им была предоставлена возможность облегчить свою совесть и заняться самокритикой. И они поняли — что к чему. Увидев, как круто ставится вопрос о «пяти злах», капиталисты наперебой старались показать свою лояльность и активность. Это было в апреле — мае 1952 года...
Ну, а дальше? Как же развивались события дальше? Ян Хан-пин уверял меня, что дальше рабочие стали все более активно участвовать в управлении производством. Был создан комитет борьбы за повышение производства и за экономию; в него вошли вместе с капиталистами представители партийной организации, профсоюза, представители цехов. Комитет обсуждал план реконструкции фабрики, производственных реформ, принимал важные решения, которые хозяева фабрики были обязаны проводить в жизнь.
К этому времени было уточнено решение о распределении доходов. 34,5 процента от всей суммы доходов отчислялись государству в качестве налога. Остальная часть принималась за сто и делилась так: 38 процентов — капиталистам, 46 процентов — в общественный фонд и 16 процентов — на социальные нужды.
Но фабрика все еще оставалась собственностью капиталистов. Они получали кучу денег, хотя им, наверное, и становилось не по себе, когда они ловили устремленные на них взоры рабочих. Время шло, и становилось все яснее, что с таким двусмысленным положением пора кончать. Слишком уж мозолил глаза народу тот факт, что многие предприятия не только по существу, но и по форме оставались частнокапиталистическими.
Надо было как-то сменить вывеску. Хозяева фабрики № 9 поняли это, и летом 1955 года сами обратились к государству с просьбой превратить принадлежащее им предприятие в государственно-капиталистическое.
— Они знали, — ввернул, улыбаясь, Ян Хан-пин, — что чем раньше сядешь в поезд, тем лучшее место займешь, а опоздаешь — хороших мест уже не будет...
В августе 1955 года правительство удовлетворило просьбу капиталистов, и в октябре превращение фабрики № 9 в государственно-капиталистическое предприятие было оформлено официально. Это была отнюдь не формальная процедура, нет. Мои собеседники около часа рассказывали мне, как все это делалось. Во-первых, надо было провести «соответствующую политическую работу среди рабочих» — этим занялись партийные организации и профсоюзы. Во-вторых, что очень важно, «надо было разобраться в экономической стороне дела и точно размежевать — какая доля собственности принадлежит государству, а какая капиталистам», — ведь капиталистам все-таки полагалось, в силу указаний, полученных свыше, обеспечить «чашку риса с приправой», да еще с какой приправой.
Представители властей подсчитали все, до последней копейки. Было определено, что отныне доля государства в основном капитале фабрики будет составлять 23 процента, а доля капиталистов — 77 процентов.
Когда эти подсчеты были закончены, собрался большой митинг. На нем было объявлено о завершении реформы и были созданы руководящие органы: комитет демократического управления фабрикой при участии представителей партии и профсоюза и кабинет директоров.
А как же с прибылями? Это большой и интересный вопрос, и решен он был также в два этапа. В октябре 1955 года, когда предприятие было объявлено государственно-капиталистическим, было произведено первое, сравнительно небольшое изменение: 38 процентов доли капиталиста от суммы прибыли, оставшейся после уплаты налога, выделялись в соотношений с проведенным распределением капиталов: 77 процентов от этой доли оставалось капиталистам, а 23 шли государству. Но с января 1956 года был введен новый порядок: отныне капиталисты получали уже не долю прибыли, а своего рода ренту от первоначально «вложенного» ими капитала. Общая стоимость имущества компании «Новый Шанхай», которой принадлежала и фабрика № 9, была оценена в шестьдесят миллионов юаней, причем стоимость имущества, составлявшего вклад капиталистов, определили в сорок восемь миллионов. И вот на дальнейшее — независимо от того, как пойдут дела компании, — государство обязалось ежегодно выплачивать капиталистам неизменную сумму — пять процентов от стоимости их первоначального вклада, то есть два миллиона четыреста тысяч юаней в год. Эту немалую сумму они и делят между собой.
Означает ли это, по крайней
