—Да, точно, симпатичная очень. У меня тоже есть девушка. Только мы с ней поссорились месяц назад. А я жениться уже собирался. Хотя, отец говорит, в моем возрасте жениться надо только на совсем молоденьких.
—Отчего так?
—Он считает, что человек после сорока становится сварливым и капризным, а молоденьким больше прощается.
—Кто знает, может быть, и так. Слушай, у меня все-таки такое чувство, что Рита тебе не очень понравилась.
—Вовсе нет, Антон. Только поначалу…
—Я говорил тебе, что она была в аэропорту, когда мы уезжали?
—Нет, ты серьезно?
—Ну да! Приехала увидеть меня. Так она сказала. Как в кино.
—Ты говорил ей, когда мы улетаем?
—Нет, по-моему. А может, и говорил. Не помню, а что?
—Да так, ничего особенного. Давай еще выпьем. Черт, я скоро стану алкоголиком!
—Это не страшно. Как говорил мой отец, лишь бы человек был хороший.
На рассвете друзей разбудила не совсем нормальная корова. Она беспрерывно мычала под окном до тех пор, пока Ральф не нашел в себе сил выйти на улицу. Засунув руки в карманы брюк и ежась от утренней прохлады, он мутно взглянул на корову, которая тут же замолчала, устремив на человека полный любопытства взор. Не вынимая рук из карманов, Ральф проворно добежал до «удобств», умылся ледяной водой из старинного умывальника. Таких в Ландсхуте даже в антикварном магазине не найти. Вернувшись в дом, он застал Антона за приготовлением кофе.
—Готов?— поинтересовался у него заспанный Антон.
—Готов, даже голова не болит,— бодро отрапортовал Ральф.
—Воздух,— сказал Антон, разливая кофе в чашечки.
—Антон, умывальник забавный. Можно такой купить?
—За поллитру десяток найдут! Этот, наверное, еще с войны тут висит.
Друзья молча позавтракали. Антон вынул из кармана черную коробочку и протянул Ральфу.
—Что это?
—Компас.
—Точно! Мы компас забыли в Москве. А этот…
—Дядя Ваня одолжил.
—Спросил, зачем?
—Нет. Не смог. Он вчера изрядно, как у нас говорят, «нахлобучился».
—Вот это слово, которое ты только что произнес по-русски, я никогда не смогу повторить.
—Если потренируешься — сможешь. Ну, что, собираемся, да пошли?
—Окей.
Друзья сели в машину. В багажник еще в Москве были уложены лопаты, два лома, ящик с инструментами. На заднем сидении, в чехле, лежал карабин. Антон вынул его, дослал патрон, поставил на предохранитель.
—Выглядишь внушительно,— прокомментировал Ральф.
—Да, как в детективе,— без улыбки произнес Антон.
—Лучше их смотреть, чем в них участвовать.
—Не говори. У меня тоже пока интерес не проснулся. К тому же, холодно. Голова болит и хочется спать. Вернусь в Москву, пойду в кино на нового «Бонда», куплю попкорн, колы. Тепло и уютно, как в детстве… Поехали.
Джип медленно покатил по деревне в сторону леса. Оставив позади дом дяди Вани, расположенный на окраине Хизны, повернули налево, затем ушли направо, и уже по полю направились к роще.
—Смотри, Ральф,— говорил Антон,— слева и выше — деревенское кладбище. Здесь, на схеме, оно обозначено крестом.
—Похоже, другого ничего быть не может.
—Да, к тому же по отношению к деревне расположение совпадает. Итак, на картонке стрелка компаса указывает от кладбища на северо-запад, причем, строго на северо-запад, 400 метров. Подъедем к кладбищу для начала.
В этот час в лесу все еще царствовал таинственный полумрак. Ветер качал кроны деревьев, листья шелестели словно тысячи голосов. И не было вокруг ни души. Ральф поежился.
—Машину оставим здесь,— произнес Антон,— дальше в дороге я совсем не уверен. Овраги впереди, маленькое болото. Пойдем, как написано, на северо-запад. В любом случае, то, что здесь нарисовано… это должен быть какой-то очень заметный ориентир.
На первый взгляд, на схеме был изображен знак «бесконечности», однако картинка не была достаточно симметрична. Еще на знак указывала стрелка, а непосредственно над ней Мюллер-старший поставил жирный восклицательный знак. Рядом был еще один рисунок, но он почти совсем стерся — не разобрать.
Ральф накинул капюшон, застегнул верхнюю пуговицу «аляски». Антон шел чуть впереди с карабином на плече. Со стороны их можно было принять за охотников или егерей. Разве что лопаты, лом и ящик с инструментами вызывали подозрение. С другой стороны, в этой местности, тем более, в столь ранний час, шанс встретить человека был ничтожен.
Шли медленно. Антон пару раз попытался раскурить оставшуюся с вечера сигару — не получилось. Ральф в такт ходьбе шепотом повторял: «nakhlobootchi-i-ilsya».
Пройдя положенные 400 метров, друзья остановились и огляделись по сторонам.
—И где же эта «инфинити»?— спросил Ральф скорее себя, чем своего спутника.
—Точно, infinity, а то я забыл, как по-английски будет «бесконечность». Сейчас поглядим… Так…
И тут же оба остолбенели: прямо перед ними, в каких-нибудь тридцати шагах, словно влюбленная пара, росли сплетенными два огромных дерева. По форме это природное чудо действительно напоминало знак бесконечности. Деревья почти полностью высохли и, кто знает, стояли бы они тут, появись искатели тайника на этом месте, скажем, через год.
Место это находилось в глубине редкой смешанной рощицы. Антон снял с плеча карабин и прислонил его к березе. Друзья тщательно обследовали деревья. На северной стороне обнаружили зарубку, которая из-за времени приобрела почти природный вид, если бы не ее форма, которая очень сильно напоминала стрелу.
—Смотри, Антон,— Ральф указал на картонку,— здесь около восклицательного знака еще цифра «3»…
—Скорее всего, это означает «три метра». Давай проверим.
Друзья взялись за лопаты. Земля поддавалась легко. Через час решили передохнуть. Легкое чувство тревоги, которое они испытывали, выезжая из деревни, улетучилось. Антон достал термос, в который вылил остатки кофе, перед тем, как выйти из дома.
—Очень красивый лес,— пробормотал Ральф.
—Да, согласен,— отозвался Антон.— Но летом здесь лучше не гулять.
—Звери что ли ходят? Волки?
—Звери, да. Комары и слепни здесь сущие звери. Они тут такой плотной стеной порхают, что одной пулей из ружья можно завалить особей сто.
Еще примерно через час работы лопата Ральф уперлась во что-то твердое. Ральф вздрогнул.
—Ты что?— спросил Антон.
—Не знаю… Неужели, нашли?
Они осторожно освобождали от земли средних размеров металлический ящик.
—Смотри, Ральф, на крышке что-то написано.
—Похоже на руны.
—А вот, смотри, что это? Православный крест! Антон провел рукой по выгравированному на ящике знаку.
—Не думаю,— произнес Ральф.— Я кое-что знаю о рунах. По-моему, это означает силу воли в преодолении трудностей. В общем, обычные нацистские игры с символами.
—Что-то мне не по себе,— Антон, поискав взглядом карабин, поднял его и повесил на плечо.
Глава двадцать шестая
Шерхорн нервно жевал пожелтевший стебелек. Рядом тяжело дышал Михаил. Он совсем замерз. Пальцы и уши окоченели и уже почти ничего не чувствовали. Они лежали в траве уже два с лишним часа, ожидая развязки. А до этого им пришлось дежурить в машине в поле за деревней не меньше восьми часов кряду. Но уже было понятно, что дело подходит к концу. Потихоньку, осторожно, Антон и Ральф вытаскивали из ямы заветный ящик.
Чудесным образом природа сохранила Шерхорну острое зрение, и даже отсюда, с приличного расстояния, он мог отчетливо видеть некоторые нанесенные на ящик надписи.
Рунические знаки… Сегодня все эти символы казались ему забавой юности, а тогда, в далекие военные времена, он, как и многие последователи неорелигии, верил в их силу и значение для создания новой цивилизации германцев.
Древнейшими символами — рунами — на ящике было всего лишь написано название его института: «Аненэрбе».
Шерхорн не отвык принимать и претворять в жизнь оперативные решения. И сейчас он сделал для себя окончательный вывод, простой и единственно правильный в его положении — миссия Михаила на этом должна закончиться. Однако нужно дождаться развязки, а уж после заниматься этим нагловатым пареньком.
То, что Шерхорн увидел через пять минут, чуть не заставило его взвыть по-волчьи на весь этот проклятый лес, сыгравший в его судьбе такую скверную роль.
Реакция «кладоискателей» определенно указывала на то, что ящик пуст!
«Этого быть не может!», с отчаянием подумал Шерхорн, и, чуть ли не в ту же секунду заметил, что русский все же что-то нашел.
Шерхорн осторожно приподнялся на локтях, пытаясь лучше разглядеть то, что происходило у тайника. Из своего укрытия он увидел в руках Антона Ушакова лишь небольшой сверток и опять сник — то, что он стремился отыскать, определенно не могло быть размером с коробку из-под ботинок.
