Но если разум сдался перед соблазном, сердце все еще крепко держало оборону. Воспитанием Карен Федорович, видно, не вышел, чтобы воровать ценнейшие находки, предварительно выдав их за подделку. Однако решение он принял и, повинуясь привычке, с избранного пути сворачивать намерений не имел.
Сначала нужно было отправиться домой. Потом, на такси, добраться до Шереметьево, сесть на рейс Москва — Ларнака. А там уже, используя собственные каналы и связи, довести дело до конца. Небольшие сомнения в подлинности находки у Погония оставались, а потому он зарезервировал для себя запасной вариант. С завтрашнего дня у Карена Федоровича внеочередной отпуск, и он всегда может вернуться, не возбуждая ненужных подозрений у коллег. Разумеется, Погоний надеялся, что возвращаться ему не придется.
С тяжелым сердцем покинул он свой кабинет. В коридоре Карен Федорович столкнулся с дежурным, который как раз шел к нему сообщить о желании арестованного австрийца Курта Шерхорна срочно с ним поговорить.
—Черт бы его побрал…— начал было Погоний, но тут у него в кармане пиджака зазвонил телефон.
На связи был Александр Валентинович Тихонов.
—Привет, Карен. Есть разговор. Это насчет копья. Чтобы не тянуть кота за одно место, скажу сразу, в чем дело. Короче, у меня есть кое-какая информация о том самом копье, что в лесу отыскалось. Наше копьецо — копия, сомнений нет. И, тем не менее, «то самое» Копье существует, и, поверь, я знаю, что говорю.
—О чем ты, Саня?— Карен Федорович вдруг почувствовал себя так, словно ему на плечи опустили тяжеленную чугунную рельсу.
—Можно я к тебе сейчас приеду?
—Да, вообще-то, я собрался уходить…— начал Погоний, но, вспомнив о просьбе Шерхорна, решил не сопротивляться давлению обстоятельств и посмотреть, что будет дальше.— Впрочем, приезжай. Погоди только секунду, ладно?— Погоний повернулся к дежурному: — Объект у «Франца»?
—Никак нет, товарищ подполковник, в настоящее время подследственный не в Лефортово. Доставлен прямо сюда. Все равно с ним следователь должен был встречаться, ну мы и решили…
—Молодцы, правильное решение,— Карен Федорович улыбнулся.— Приведите его ко мне. Раз такое дело — вернусь.— И уже в трубку произнес: — Саш, подъезжай. Тебя ждет сюрприз. Пропуск я закажу.
Курт Шерхорн совсем не походил на узника следственного изолятора. Похоже, он окончательно собрался с силами и что-то для себя решил. Его выдержке можно было позавидовать.
—Итак, вы что-то хотели нам рассказать, верно?— перед тем, как задать вопрос, Погоний нарочито долго и внимательно разглядывал Шерхорна.
—Ответьте сначала вы на мой вопрос: любопытно ли вам узнать, что на самом деле было в том ящике?
—Предположим,— кивнул Погоний.— В чем суть вашего вопроса?
—Вы человек образованный, наверняка знающий подробности событий прошлого и особенности характеров исторических личностей,— начал Шерхорн,— но я позволю себе напомнить, что Генрих Гиммлер был большим любителем мистики и тайн. Больше чем кто-либо в рейхе он верил в силу величайших артефактов человечества… Разрешите попить воды?
Погоний кивнул и, наполнив стакан, протянул его задержанному. Шерхорн выпил, вздохнул чуть слышно и продолжил:
—Отправляя экспедиции в Россию, Гиммлер не охотился за преходящими ценностями, для этого существовали спецкоманды, он искал святыни…
—Интересно, что он такое искал в нашей глуши,— перебил рассказчика Карен Федорович,— Святой Грааль? Или вот это… Копье Судьбы?
Шерхорн усмехнулся:
—И отчего все так уверены, что он не нашел то, что вы называете Граалем, еще до войны? Впрочем, это к делу не относится. А насчет копья… Этих «копий судьбы» по всему миру разбросано сотни, и мало кто наберется решимости искать то самое, единственное и неповторимое сокровище христианской религии.
—«Копий»? Вы хотите сказать, что гонялись по России за Антоном Ушаковым и Ральфом Мюллером ради реплики Святого Копья!?
—Ни в коем случае. В ящике было еще кое-что. Это самое «кое-что» исчезло. А найденный нашими «искателями сокровищ» наконечник — не более чем кусок металла. Во всяком случае, вы должны об этом знать. Сравните упоминания о Копье Судьбы в различных источниках — детали часто не совпадают. Кроме одной: наконечник широкий и нереально тонкий. Теперь вспомните найденное в лесу. Что? Вижу, вы со мной согласны: даже во времена Христа такую выработку металла нельзя было считать тонкой — толщина «нашего» наконечника даже у острия не меньше сантиметра…
Карену Федоровичу стало неожиданно легко. Будто камень упал с души. Сомнения в подлинности реликвии, усилившиеся после уверенного рассказа Шерхорна, заставляли его повременить с кардинальными переменами в жизни. Но, главное, они спасли его от предательства, к которому он был опасно близок и за которое ни за что бы не простил себя впоследствии.
Погоний дивился перемене, произошедшей в его сознании. «Недаром говорят: бес попутал — я ведь чуть за границу с этим копьем не убежал! Ну и дела!».
В дверь кабинета постучались, и через секунду на пороге вырос Александр Валентинович.
—Здравия желаю,— обратился он к Погонию.— О, у тебя гость? Неожиданная встреча, господин Шерхорн. Гутен таг!
—Гутен таг,— австрийский гражданин был сама вежливость.
—Привет, Саша,— отозвался Карен Федорович.— У господина Шерхорна, видимо, есть для нас важная информация.
Шерхорн покосился на Александра Валентиновича.
—Ничего, нормально. Можете говорить-при нем,— успокоил Погоний.— Итак, вы утверждаете, что охотились отнюдь не за Копьем Судьбы.
—А зачем мне искать в России то, что исчезло из нюрнбергской церкви в 1945 году после прихода туда ваших союзников по антигитлеровской коалиции?
Еще несколько лет назад я бы испугался даже мысли о том, что буду делиться своими тайнами с русской разведкой. Но время идет. Я стар. И мне хочется пожить… Вы знаете, я всю жизнь задавался вопросом, отчего мне выпало быть в составе несчастной команды СС, заброшенной в глубь России, обреченной на смерть, и все это только для того, чтобы служить отвлекающей целью для НКВД? Ответа я так и не нашел.
—Объяснитесь, Шерхорн,— потребовал Карен Федорович.
—Вы можете мне верить, а можете не верить, но в ящике не было ничего, кроме копии наконечника Лонгина и… огромного количества золота и драгоценных камней.
—Что вы говорите?— недоверчиво усмехнулся Александр Валентинович, доставая из пачки очередную сигаретку.
—Вы, молодой человек, очень много курите. Смотрите, не доживете до моих лет. Впрочем, я иногда жалею, что не умер в расцвете сил.
—Ваши вздохи не относятся к делу, Шерхорн,— строго произнес Погоний.— Прошу продолжать, и говорите по существу. Наше время ограничено.
—Будь по-вашему,— бесстрастно согласился Шерхорн.— Итак, господа, я считаю, что существовала еще одна группа, которая не получала никаких приказов от Гиммлера и вообще не светились. Она-то, скорее всего, и достигла своей цели.
—«Группа Целлера» номер два? Хм…— Карен Федорович в сомнении покачал головой.
—Браво, господин подполковник! Отличная работа. Да, я состоял в группе Целлера в качестве эксперта. Знаете ли, всегда увлекался христианскими святынями… Мы никого не предупреждали о маршруте следования и никому не раскрывали истинную задачу. И вот наша экспедиция как бы пропадает. Более того, нас вполне серьезно преследуют как дезертиров. Наконец, мы перехватываем некий груз в районе Малоярославца. Ну, а дальше фронтовая ситуация бросает нас на юго-запад, сначала в Рославль, а после уже на военный аэродром Шайковка, где мы, (чуть ли не открытым каналом!) получаем приказ во что бы то ни стало доставить груз на указанный аэродром, но с посадкой на маленьком летном поле в Барятино. Надо было забрать там еще кое-что… Что было дальше — долго рассказывать. Обстоятельства вынудили нас, следуя инструкциям, спрятать ящик в первой попавшейся роще.
—Но какую роль во всем этом деле играл ефрейтор Мюллер?— воскликнул Александр Валентинович.
—Никакой особенной роли он не играл,— с безразличием в голосе проговорил Шерхорн.— Ему приказали помочь спрятать груз, потому что нас тогда осталось слишком мало для такой работы… А потом… потом новый командир отряда принял решение ликвидировать свидетелей, в том числе Ральфа Мюллера из Ландсхута.
—Что за новый командир?
—Просто я уже не помню, как его звали. Это ведь не важно, правда? Мы летели в Барятино, самолет потерпел катастрофу. Целлер погиб. Командиром стал старший офицер, который после тоже был убит.
—Понятно. Получается, свидетель ефрейтор Мюллер — единственный человек, кроме вас, разумеется, который мог впоследствии выбрать подходящий момент, чтобы вернуться и забрать сокровища. Так?
—Ни в коем случае. Все, что он успел сделать, так это перепрятать ящик, о чем свидетельствует схема, оставленная им у своей подружки в Воронеже. Но вот что случилось дальше с содержимым ящика, ума не приложу. Единственное, что приходит в голову — божий промысел. Мне больше нечего сказать.
