Тем временем впереди замигал тусклый огонечек подвешенной над будкой сорокаваттной лампочки, и именно к этому маяку направился по худо-бедно расчищенной дороге наш караван. Вскоре сани остановились перед воротами, и Михаил Григорьевич несколько раз стукнул по закрывавшему окно сторожки фанерному щиту.
— Да иду, иду! — послышалось со двора. Потом раздался хруст снега, лязгнул засов, и в распахнувшуюся калитку выглянула бородатая физиономия охранника. — Михал Григорьич! Какими судьбами?
— Нам бы бокс арендовать. Из администрации есть кто на месте?
— Прям! Давно все бездельники разбежались.
— Не успели, значит?
— Да не переживайте, сейчас за ночь оплатите, а завтра с утра, как положено, все бумаги оформите. — Сторож выдернул блокировавшие ворота штыри, развел в разные стороны сваренные из профнастила створки и махнул рукой: — Проезжайте!
Территория складского хозяйства оказалась застроена рядами одноэтажных гаражных боксов и показалась мне с непривычки настоящим лабиринтом. Проезды, повороты, какие-то закутки. Но неплохо ориентировавшийся даже в полной темноте сторож безошибочно привел нас к нужному месту и, вытащив из кармана фуфайки увесистую связку ключей, отпер ржавую дверь.
— Пятнадцать квадратных метров, — объявил он и назвал вовсе даже не маленькую, по меркам Форта, цену. — До утра с вас половинная плата.
Я удивленно обернулся к командовавшему грузчиками Михаилу Григорьевичу, но тот лишь кивнул.
— Место хорошее. И до центра недалеко, и выехать из города за пять минут можно, — пояснил торговец. — Дешевле, конечно, можно найти, да только порядок цен примерно везде одинаковый.
— Ладно, не проблема, — полез я за деньгами, чтобы рассчитаться, но меня остановила Марина.
— Сама заплачу, — вытащила девушка кошелек.
— Перестань, — поморщился я. — Сочтемся еще.
— Мешки пересчитывать будешь? — уточнил Михаил Григорьевич.
— А надо?
— Лучше — да. Чтобы потом разночтений не возникло.
Я заглянул на склад и с удивлением обнаружил, что вместо нормальных бетонных перегородок боксы разделены прибитой дюбелями к полу и стенам сеткой-рабицей.
— Да уж, пожалуй, пересчитаю. — При столь хлипких барьерах мне показалось вовсе не лишним знать точное количество мешков. А то испарится пара центнеров селитры за ночь, и не будешь знать, на кого думать. — Мало ли — усушка, утряска…
— У нас не воруют! — заявил пересчитывавший деньги сторож, приняв это замечание на свой счет. — На территории пропускной режим!
— Ну кто его знает, — пожал я плечами. — Соседи заберутся…
— Соседи — люди порядочные, — возразил бородач, — моторными маслами торгуют. Никогда жалоб на них не было!
Я посмотрел на ряды жестяных бочек по ту сторону решетки и перевел взгляд на другой бокс, заваленный все теми же бочками, но уже пустыми. Потом оценил вмурованные в узкие оконца толстые железные прутья и прошелся вдоль сложенных на бетонный пол мешков с удобрениями.
— Ладно, идемте!
— Бокс ваш номер тридцать семь «б», но ключи у меня пока останутся, — предупредил сторож. — Завтра для оформления приходите не позже часу дня, а то неустойка пойдет.
— Хорошо, — кивнул я и забрался в сани.
Прямо перед нашим складом располагался небольшой пятачок, к которому вел проезд, тянувшийся меж двух рядов гаражей, и, прежде чем отправиться в обратный путь, пришлось разворачиваться на свободном месте.
— Теперь понимаю, почему тут склад пустует, — усмехнулся я, когда освобожденные от удобрений сани вернулись к дожидавшемуся окончания разгрузки обозу.
— С подъездными проблема, — согласился со мной Михаил Григорьевич, — но у тебя ведь мелкий опт намечается? Это КамАЗ туда не загнать, а «газель» вполне.
— Ерунда, — махнул я рукой и спросил: — До постоялого двора далеко отсюда?
— Пять минут.
И в самом деле, к окруженному высоченным забором трехэтажному особняку мы по ночному городу домчались за считаные минуты. И на дорогах никого, и возницы лошадей нахлестывали. Шутка ли — с утра до вечера целый день в пути!
Хорошо, что под копыта никто не попался, а то поимели бы кучу проблем на свою пятую точку. Но об этом я с какой-то даже ленцой подумал, уже сидя на постоялом дворе и баюкая в руках обжигающе горячую кружку с чаем. А пока мчались, одна мысль в голове вертелась: скорей бы в тепле очутиться!
— Долго ты тут рассиживаться собрался? — оборвала плавный ход моих мыслей чем-то весьма раздраженная Марина. — Нам еще на ночлег устраиваться!
— А оставайтесь с нами ужинать! — предложил вдруг Михаил Григорьевич. — Доходный дом рядышком, сейчас пошлем кого-нибудь, чтобы вам комнаты приготовили.
— А этот ваш, — с сомнением огляделась по сторонам девушка, — Кирилл Ефимович тоже будет?
— У него на вечер другие планы, — с непонятной усмешкой покачал головой остановившийся рядом Константин Крестовский. — Боюсь, в ближайшие дни вы его не увидите.
— И слава богу! — не скрывая своих чувств к толстяку, фыркнула Марина и начала расстегивать шубу. — А ты, Евгений, мог бы не только о себе думать, но и другим чай заказать.
— Я и заказал, — блаженно улыбаясь из-за растекавшегося по телу тепла, произнес я.
— В самом деле?
— Держи, — протянул ей кружку с чаем Напалм. — Не обожгись, горячий.
— Сейчас ужинать пойдем, — предупредил нас Михаил Григорьевич и в сопровождении начальника охраны отправился улаживать какие-то формальности, связанные с размещением на ночь.
Я убрал пустую кружку на стоявший перед диваном журнальный столик и, откинувшись на спинку, огляделся по сторонам. Внешне обстановка постоялого двора особого впечатления не производила, но местных постояльцев такие мелочи, думаю, нисколько не волновали. Были бы номера теплыми да кормежка сытной.
— Уверен, что стоит на ужин оставаться? — уселся рядом со мной пиромант.
— Ты не голодный, что ли? — удивился я.
— Нет, просто сами могли бы куда-нибудь сходить.
— В это время наверняка одни только кабаки открыты, — покачала головой Марина, поправляя перед висевшим на стене зеркалом растрепавшиеся волосы. — Вряд ли что-нибудь приличней найти получится.
— Тогда остаемся, — вздохнул Напалм и широко зевнул. — Спать охота.
— Пойдемте, — позвал нас проходивший через вестибюль Константин. — Ужинать пора.
Длинные столы в обеденной зале и в самом деле оказались уже накрыты, за ними степенно рассаживались обозники. Особых разносолов не было — булочки на стаканах с компотом, корзинки с хлебом, тарелки с борщом, одна бутылка водки на четверых. Потом принесли картофельное пюре с гуляшом, и принявшие на грудь мужики начали потихоньку расходиться, явно лелея надежды на продолжение банкета.
Пока ужинали, я то и дело посматривал на Михаила Григорьевича, но торговец плотно увяз в переговорах с какими-то своими знакомыми, и выгадать момент для разговора с ним никак не получалось.
— Ну, пойдем уже, что ли? — заторопился первым расправившийся со своей порцией пиромант. — Спать охота…
— Сейчас. — Я поднялся на ноги и подошел к сидевшему во главе соседнего стола торговцу. — Михал Григорьич, можно вас на минутку?
— Да?
— Далеко тут до нашего доходного дома? Не заблудимся?
— Перекресток соседний, через который проезжали, помнишь? Так вот прямо на нем угловое трехэтажное здание, вход со двора.
— Понятно, благодарю.
Я махнул рукой Напалму и Марине и зашагал на выход. В вестибюле накинул дубленку и уточнил у сидевшего в своем закутке ночного дежурного:
— На улицу дверь открыта?
— Вы уходите? — Да.
— Сейчас отопру.
Гулявший на улице свежий ветер немедленно обжег лицо и легко выгнал из головы малейшие остатки сонливости. Я поднял воротник и зашагал в указанном Михаилом Григорьевичем направлении, надеясь, что ничего не перепутал и нам не придется полночи бродить по городу в поисках гостиницы.
— Прохладненько, — поежился пиромант и обернулся к Марине: — Не отставай!
— Подождите! — Догнавшая меня рыжая вцепилась в рукав и зашагала рядом. — Надеюсь, мы на грабителей не нарвемся…
— Вроде тут порядка больше должно быть, — забрав у нее туго набитую сумку, вздохнул я, в глубине души разделяя опасения спутницы, поскольку в Форте ночная прогулка запросто могла закончиться обчищенными карманами, а то и вовсе поездкой в крематорий. — Все, добрались! Вон тот дом.
Обогнув забор, мы прошли во двор и заколотили в дверь. Заспанный портье со сморщенным лицом пожилой мартышки запустил нас внутрь и подслеповато сощурился:
— Бронировали?
— Должен был человек приходить, — подтвердил я.
— Ваши жетоны, — попросил старик, занес в книгу регистрации выбитые на них номера и, дав расписаться, шмыгнул носом. — Второй этаж, номер семнадцать. За неделю пятнадцать рублей, вода и свет отдельно.
