Примерно через два часа эскадры сблизились настолько, что их принадлежность стала очевидной. На палубах кораблей все буквально замерло в ожидании начала схватки. Даже пираты переговаривались шепотом, словно опасаясь вспугнуть капризную девку фортуну. Слышны только скрип такелажа да изредка отдаваемые команды офицеров и боцмана. Говорят вроде тихо, а их отчетливо слышно от кормы до носа.
– Как считаешь, кто навалится на нас? – рассматривая приближающиеся корабли в подзорную трубу, поинтересовался Кевин.
В состав эскадр входило по восемь судов различного тоннажа. В общем и целом, силы равные. Преимущество англичан в артиллерии вполне компенсировалось преимуществом французов в численности команд и маневренности их судов.
– Тут и думать нечего, «Мейфлауэр», – ответил Патрик.
– Но за адмирала у них Харрисон на «Мэри», – возразил Кевин.
– Вудриф – человек Моргана и, потеряв свой шлюп, присоединился к нему на «Мейфлауэре» во время бегства с добычей, – начал пояснять свою точку зрения Патрик. – Через него же он оказался капитаном этой бригантины. А возможным это стало благодаря более близкой дружбе с Харрисоном. К тому же «Мейфлауэр» – единственное судно англичан, способное тягаться с нами в скорости, имеет на четыре пушки больше и на двадцать человек преимущество в экипаже. А то, что не флагман… Здесь приоритеты немного иные. Им нужна карта, и они знают, что она у меня. А вот наш Требютор уверен в том, что карта у Харрисона. Голову на отсечение, «Мэри» атаковать он будет самолично.
– Ясно.
– Это хорошо, что ясно. Господа лейтенанты, – офицеры, державшиеся все это время вблизи шканцев, подтянулись поближе к капитану, – случиться может все что угодно, и первое же шальное ядро по самой несчастливой случайности может оторвать мне голову.
– Господин капитан, – с укоризной произнес суеверный Антэн.
– Сам не хочу, – нервно ухмыльнувшись, заверил капитан квартирмейстера и остальных офицеров, – но будем исходить из самого худшего. Итак, Антэн, Мартин, как бы вам ни хотелось вцепиться в глотку врагу, сегодня первая скрипка у парусной команды и канониров. Избегать абордажа, держаться на удалении и бить по противнику из пушек. Первая цель, разумеется, англичане, далее французы, ну и вообще, как получится.
– А что, если после вашей гибели губернатор открестится от нас? – усомнился артиллерист Линч.
– Не открестится. Каждый умерщвленный капитан из списка плюс ему в глазах вдовствующей королевы. А де Варгос умеет быть благодарным. Конечно, того, что могло бы обломиться при моей жизни, вам не видать. Но все равно колония будет обласкана. Даже не сомневайтесь.
– Господин капитан, уж лучше живите до ста лет, – махнул рукой на грустное Мартин. – Я тут себе бабенку присмотрел. Отец Даниил переговорил с нами обоими и решил, что не видит препятствий для нашего брака. А там, глядишь, детки пойдут, хочется для них лучшей доли.
– Ну все, уговорил, лейтенант, буду жить до ста лет. А то и впрямь, не дело это – бросать вас в самом начале пути, – под общих смех заверил Патрик Мартина. А потом склонился к самому его уху и поинтересовался: – Уж не Айне ли часом?
Бывшая служанка миссис Джонсон уже давно обхаживала Мартина. То кусок получше подложит, то обстирает, починит одежду или усадит на пенек, чтобы подстричь или побрить. Тот было расправил крылья и ринулся в атаку, но получил решительный и бесповоротный отлуп. Мол, сначала свадьба, а потом все остальные глупости. Но вот жениться-то он и не хотел. Поэтому всякие разные радости находил на стороне.
Правда, это никак не повлияло на решимость девушки заполучить его себе без остатка. Айне едва за двадцать, красавица, умница. Мартину за сорок, он ниже ее росточком, эдакий крепыш, с прочно вцепившейся в его шевелюру сединой. Однако ее это ничуть не смущало. Ну что тут скажешь? Девушка сделала для себя выводы относительно будущего Мартина, приметив то простое обстоятельство, что Патрик всячески приближает его к себе. Вот и добивается своего места под солнцем.
Кстати, ее стараниями Мартину еще ни разу не довелось переспать с кем-нибудь из колонисток дважды. Если где в кабаке вне острова, то дело другое, но на Вьекесе без вариантов. Даже после того, как появился перекос в женскую сторону. И вот, судя по смущенному виду Мартина, он таки выбросил белый флаг и капитулировал перед решительным натиском Айне…
Как Патрик и предполагал, англичане не стали разыгрывать эскадренный бой, а ринулись в атаку. Французы – тоже. Ничего, в общем-то, удивительного. Ведь эскадренный бой, да еще и парусных кораблей, это настоящее искусство, а еще упорный и тяжкий труд, требующий частых тренировок на слаженность действий.
Когда же имеет место сборная солянка, остается только единоборство отдельных кораблей. Противники определились как-то сами собой, и началась пляска. Капитаны прекрасно знали, какое судно что собой представляет, а потому действовали, исходя из сложившейся обстановки.
К примеру, француз Диего Мулат не спешил сходиться в абордажной схватке с англичанином Джоном Пайном. Он имел больше на два орудия с каждого борта и решил использовать это преимущество в артиллерийской дуэли. Вот только англичанин придерживался иного мнения, намереваясь во что бы то ни стало сцепиться с противником накоротке.
Томас Вудриф также стремился пойти на абордаж, сразу начав сближаться с «Охотником». Правда, причина его желания была обусловлена не тем, что он уступал в артиллерии. Здесь как раз у него было преимущество в четыре пушки. Куда сильнее он жаждал заполучить карту Моргана.
Ну а Патрик, ясное дело, вовсе не горел желанием терять людей в подобной схватке. Хотя он и не сомневался, что преимущество Вудрифа на двадцать человек для команды «Охотника» не представляет опасности. Пусть люди Патрика порой и кляли его за строгую дисциплину, но постоянные учения и тренировки давали свои результаты. Кстати, они и сами в этом уже не единожды убеждались, как при абордажах, так и в кабацких драках. И на Тортуге, с заносчивыми буканьерами и корсарами в том числе.
«Охотник» все время двигался, имея на реях палубную команду, споро управляющуюся с парусами при выполнении различных маневров. И пусть «Мейфлауэр» по факту не уступал ему в ходе, нагнать свою жертву ему никак не удавалось. Мало того, этот вертлявый Ирландец постоянно занимал столь неудобную позицию, что сделать бортовой залп было просто невозможно. Да и когда появлялась такая возможность, «Охотник» находился на таком удалении, что о точности стрельбы говорить не приходилось.
И напротив, его одиночные выстрелы частенько находили свою цель. Чему в немалой степени способствовало спокойное море. Ну и, конечно, пушки нового образца. Патрик буквально кружил над англичанином, без спешки вколачивая в него один снаряд за другим. При этом он следил за тем, что происходит у остальных, дабы держать руку на пульсе событий. И в этом ему оказывал помощь Перегудов, добросовестно информируя о положении дел.
Он уже давно мог расправиться с «Мейфлауэром». Но прекрасно понимал: как только это случится, тут же произойдет перелом в сражении. Оставаться же в стороне от драки было бы слишком подозрительно. Мало ли к каким выводам придет Требютор. В конце концов, сегодняшние противники капера когда-то были его соратниками. Так что лучше не рисковать, тянуть время и следить за происходящим.
Наконец через час противник Патрика все же сообразил, что с ним попросту играют, как кошка с мышкой, и решил скрыться. Но не больно-то в этом преуспел. Едва поняв это и не желая слишком удаляться от места схватки, Патрик приказал усилить огонь. Очень скоро «Мейфлауэр» потерял фок-мачту, а затем медленно начал погружаться в море. К этому моменту его палуба была охвачена огнем, так что команда больше не пыталась спасти свой корабль.
«Охотник» прошелся буквально по головам бросившихся за борт, выискивая капитана. При этом бригантина подмяла под себя баркас и шлюпку, переполненные людьми. Наконец искомый капитан Вудриф был обнаружен, вытащен, закован в цепи и водворен в трюм. Судьба остальных Патрика не интересовала. До берега не так уж и далеко, человек достаточно выносливый вполне способен доплыть до него. Разумеется, если будет знать, куда плыть, потому что пловцу землю однозначно не видно.
Покончив со своим противником, Патрик двинулся к месту схватки. А драка там была серьезная. Двое, англичанин и француз, объятые пламенем пожара, медленно уходили на дно, еще один француз, задрав корму, разделял их судьбу. Правда, его экипаж уже перебрался на захваченный английский фрегат, команду которого без затей побросали в море.
Но даже оказавшиеся в воде пираты не собирались сдаваться. Англичанин резал француза, француз топил англичанина. Те и другие прямо в воде сбивались в отряды. Порой им удавалось завладеть шлюпками, которые перед боем традиционно спустили на воду и взяли на буксир. После этого они вплавь или на шлюпках добирались до какой-нибудь парочки сцепившихся судов, взбирались на них и нападали на противников со спины.
