Пялящийся на голую разведчицу Даско не слышал, как его напарница пару раз как будто поперхнулась. Легкий удар в бок заставил его отвести от девушки взгляд и посмотреть на Кейси: та осуждающе мотала головой. Покраснев ещё больше, патрульный отвернулся и стал стягивать с себя бронежилет.
Тина прекрасно знала, что пара любопытных глаз пристально изучает рельеф её тела, и это доставляло ей большое удовольствие. В конце концов, обладая отличной фигурой, грех ей не похвастаться; подобное «случайное» обнажение сводило с ума многих мужчин и даже женщин, некоторые и вовсе на месте превращались в соляные столпы.
Бронекостюм медленно наползал на раздетую девушку, скрыв сначала ноги, затем обтянув ягодицы, и далее — по животу, спине, груди до самой шеи. Непринужденно вертящая округлостями Плотникова внутренне громко и заливисто смеялась, представляя округлившиеся глаза и висящую челюсть полицейского.
Через десять минут все трое были одеты в «Покровы». Активированная броня постепенно сжималась, плотно обтягивая людей. На завершение этого процесса требовалось ещё десять минут, которые были потрачены на выбор оружия.
Тяжелые крупнокалиберные пулеметы взять не представлялось возможным — только в «Сориале» можно управиться с этими металлокерамическими монстрами, плюющимися пакетными пулями. Пистолеты также не подходили — слишком малую пользу могли они принести при встрече с многочисленным противником. Выбор пал на автоматы «Кобра-М30» с подствольными гранатометами и возможностью вести лазерный огонь, если патронов больше нет. К сожалению, для лазерной системы оружия необходимо было тащить на спине увесистый генератор, что Тина отвергла сразу. Рассовав запасные обоймы по креплениям на броне, люди взяли по два таких автомата. В качестве дополнительного оружия в наспинные клеммы были отправлены автоматические пистолеты-пулеметы ближнего боя, именуемые с незапамятных времён «узи». Даско взял еще и портативную ракетницу; как Плотникова его не убеждала в ненужности тяжелой, хоть и портативной установки. Шон уперся и говорил: «Посмотрим, самая умная ты наша».
Экипированные, люди вернулись в гараж. С облегчением Тина отметила то, что теперь двигаться в темноте стало очень просто — в бронешлемы было встроено много полезных функций, в том числе и приборы ночного видения. Собравшись у присмотренного ранее флаера, команда устроила планёрку.
— Значит так, ребята, — слышался голос разведчицы в шлемофоне, — по воздуху мы пойдём параллельно улице, и я надеюсь, догоним блестящих. Если же не догоним, то, как я говорила, километрах в шестнадцати-семнадцати отсюда стоит «гриб». Придётся нам с боем проникать в него; заодно можем узнать что-нибудь полезное. Я не знаю, будет ли всё просто, или же кого-нибудь из нас убьют, поэтому говорю заранее: если не повезет мне, то уходите к центру связи и вызывайте орбиту.
— Послушай, а как ты узнаешь, что не пролетела мимо своей напарницы?
— Я почувствую её, Кейси, — ответила Тина, а потом засмеялась. — Не одна ты телепатка.
Когда брифинг был закончен, Плотникова как бы невзначай отметила, что выезд из гаража перекрыт. Пробурчав что-то нелицеприятное в адрес разведчицы, которая пропустила всё мимо ушей, Даско поднял ракетницу и прицелился. Короткий цилиндр со звуком «Ввшшшззз…» быстро покрыл расстояние до завала и разорвался, оглушительно встряхнув воздух.
Все трое быстро запрыгнули в полицейский флаер, который тут же сорвался с места и вылетел наружу через освободившийся проход. Вовремя, надо сказать, вылетел, потому что потолок гаража, встряхнутый взрывом ракеты, начал обваливаться большими многотонными кусками, пока всё что осталось от здания не просело.
Тина лишь покачала головой.
ЭПИЗОД 38
Один из островов Большого архипелага.
Планета Миранда.
— Шевелись, коровы! — подгонял один из охранников девчонок, вереницей шедших через комнату охраны в вестибюль особняка. Оксана взглядом пыталась отыскать Макса, но того нигде не было. Когда вся процессия оказалась в вестибюле, тот, что держал в руках лист бумаги, отдал распоряжения подчиненным вести девушек к клиентам согласно заказам. После легкого толчка в спину Оксана последовала за одним из охранников куда-то в другую сторону вестибюля. Там обнаружилась широкая лестница с позолоченными перилами, ведущая на второй этаж. Затем балконом и коридором мужчина в черном костюме провел девушку до малиновой двери. Из пакета, который он нес в руке, на пол повалились какие-то вещи.
— Переодевайся, — сухо произнес охранник.
Оксана опустила взгляд и заметила валяющиеся джинсы, хлопковую рубашку и пару зеленых носков. Выполнять требование она не торопилась, и недоуменно уставилась на мужчину.
— Я сам могу тебя переодеть, если хочешь, — с ноткой влажной похоти в голосе сказал он.
Этого девушка не хотела. Она быстро стянула с себя майку, подняла рубашку, пахнущую стиральным порошком с цветочными ароматизаторами, надела её и застегнула на все пуговицы. Затем так же быстро она сняла шорты, стараясь максимально прикрыться короткой рубашкой, и оделась в джинсы, узкие до боли в промежности. Потом натянула зеленые носки и протянула было руку к своим вещам, несмотря на ситуацию аккуратно лежащим в сторонке.
— Оставь, — одернул её охранник, всё это время с интересом и наслаждением наблюдавший за неловким переодеванием девушки. — Заходи. И чтобы всё было в ажуре.
Оксана медленно и робко прошла в открытую для неё дверь. Внутри царил полумрак, разбавленный лишь жидким светом настольной лампы, сиротливо приютившейся на тумбочке в дальнем углу комнаты. Разглядеть обстановку было сложно, однако девушка угадала квадрат окна за толстыми шторами, просторную кровать с балдахином, пару кресел. Сначала она даже подумала, что находится одна в комнате и клиент скоро подойдёт, однако звук голоса заставил её подпрыгнуть на месте от испуга и негромко взвизгнуть:
— Подойди поближе.
Голос шёл из угла с лампой. Теперь девушка увидела, что там стояло третье кресло, в котором кто-то сидел. Подойдя поближе, Оксана тем не менее не смогла разглядеть его лица, потому что на него не падал свет. Мужчина был виден лишь до середины груди: дорогой костюм светло-синего цвета с черным галстуком, белые туфли, начищенные до блеска, лежащие на коленях широкие ладони с длинными пальцами и рельефно выступающими венами.
— Повернись, — снова послышался голос. Почему-то Оксана подумала, что голос принадлежит пожилому человеку: он был суховат, с хрипотцой и словно немного «шамкающий».
Девушка послушно повернулась и снова заняла прежнее положение.
— Ты умеешь танцевать?
Она отрицательно мотнула головой, что получилось несмело и растерянно. Оксана умела танцевать и всегда ходила на всевозможные вечеринки в клубы и на дискотеки, разрешенные школьникам для посещения. Однако те полуэпилептические-полудикие движения сейчас она не расценивала как танец.
— А петь?
Девушка снова отрицательно покачала головой, отчего её светлые пряди испуганно колыхнулись. Она нервно перебирала подол не заправленной рубашки и старалась не поднимать глаз на незнакомца.
— Распусти волосы, — попросил он.
Мгновение Оксана стояла недвижимая, а затем протянула руки к резинке, схватившей на затылке волосы в «хвостик», и сняла её. Локоны плавно расправились и опустились вниз, подчеркнув овал лица. Их длины немного не хватало, чтобы достать до плеч.
— Ты очень красивая. Раздевайся.
Дрожь в теле из мелкой, почти незаметной стала перерастать в более крупную. По щекам девушки прокатились слезы, оставив влажные полоски, блестящие в лучах электрической лампы. За прошедшие сутки ей уже трижды приходится обнажаться перед незнакомыми людьми, хотящими только одного, и известно — чего. Уже третий раз она испытывает непередаваемую гамму чувств, начиная от отвращения и заканчивая страхом. Вспомнилась встреча с Марго, когда она ехидно спросила:
— Ты девственница?
Оксана сначала не поняла вопроса, но дочь Красавчика перевела на другой лад:
— С мальчиками спала?
До девушки через завесу стыда, страха и отчаяния наконец дошло, что имеет ввиду Марго. Она ответила отрицательно.
— Вот и чудненько, моя ты сахарная! Это прибавляет тебе ценности, а то ведь в наше время днём с огнем не отыщешь девочку, которая бы не трахалась. Лет с десяти начинают, дуры стоеросовые. — Марго скорчила удрученную гримасу.
И Оксана желала, чтобы и дальше всё было по старому: она по-прежнему чиста и — как бы ни звучало заезженно — ждёт того, кому может подарить самое ценное, что даёт природа женщине. Но подарить в обмен на нежность, ласку и любовь! Добровольно! А не так, как предстоит: насильно, похабно, через боль, тоску и одиночество… Щеки вновь смочились слезами, торопящимися догнать своих сестричек, пока те не высохли, и напитать их влагой.
