– Так ты согласна? – пролепетала Римма, вытирая слезы ладонью.
– Согласна! – с досадой произнесла Оля. – Едем, да, да, да, едем! Если уж тебе так приспичило! В конце концов, я же свободный человек…
Римма бросилась ей на шею.
– Господи, Оля… Я тебе так благодарна! – рыдала она, поливая Олю слезами.
– Да, только к Локотковым я все равно съезжу. И, кстати, у меня вещи остались в санатории…
– Оля! – Слезы на глазах у Риммы моментально высохли. – Да я сама могу туда съездить! И к Локотковым зайду, и в санаторий твой! А ты пока выбей у начальства отпуск, разберись со своими делами здесь… Ты это очень правильно заметила, ты действительно свободный человек!
Римма привыкла всегда добиваться своего.
Ей давно хотелось куда-нибудь к морю. И не одной – одной все-таки скучно. Что может быть лучше отдыха с задушевной подругой?.. Кстати, Оле тоже необходимо сменить обстановку, развеяться после всего того, что она пережила.
Римма мчалась по шоссе и слушала радио. Подпевала громко, от души…
Сердце ее ликовало.
Она обожала Олю. Она любила ее, наверное, даже сильнее, чем собственную мать.
И еще у Риммы был план: во-первых, забрать Олины вещи из санатория. При этом припрятать мобильный телефон, о котором, собственно, подруга и беспокоилась больше всего, а Оле сказать, что телефон, вероятно, украли. Или он потерялся… Главное, чтобы Оля сейчас не смогла дозвониться до этого самого Павла!
Во-вторых, на дачу к Локотковым Римма тоже не собиралась заглядывать. Зачем? Оле можно сказать, что она там никого не застала.
Таким образом, Олю не будет ничего отвлекать, и они смогут спокойно отправиться в путешествие.
Что касается возлюбленного подруги, то Оля сможет встретиться с ним потом, когда вернется. В конце концов, если этот самый Павел ее любит по-настоящему, то эти две недели, когда Оля будет отсутствовать, ничего не изменят.
А если он Олю не любит, то эти две недели окажутся своего рода лакмусовой бумажкой для его чувств. То есть Римма, по сути, делала доброе дело, освобождая Олю от не слишком надежного человека, если этот Павел действительно окажется таковым.
…В санаторном саду стояла тишина, отдыхающих было мало, разъехались к началу сентября. В прохладном, кристально-чистом воздухе летали тоненькие паутинки, Римма отогнала их от лица.
У домика, где жил персонал, цвели астры.
Римма, которая находилась в прекрасном настроении, остановилась, любуясь ими. Нежно-розовые, фиолетовые, желтые, сиреневые… Густые махровые соцветия радовали взгляд.
Римма любила цветы. На даче у матери тоже росли астры.
Римма разбиралась в сортах: малиновая – «Катюша», чисто белая – «Облачко», ярко-розовая – «Принцесса Диана»… А, говорят, сейчас очень модны японские сорта, из серии «Мацумото», – там все соцветия расположены на одном уровне. Срезаешь все растение под корень, и получается настоящий готовый букет! Надо бы к весне достать семян этих японских астр…
Из домика вышла полная женщина в накинутом на плечи белом халате.
– Вы кого-то ищете? – крикнула она.
– Да, – сказала Римма, с сожалением отводя взгляд от цветущих астр. – Кого-нибудь… Мне надо забрать вещи Оли Журавлевой. Помните такую?..
– Еще бы! – Женщина спустилась к Римме. – Я и вас помню… Вы ее подруга, да?
– Римма. Можно на «ты».
– А я Маша…
Они моментально почувствовали друг к другу приязнь, потому что были похожи. Обе крупные, одного возраста, с одинаковыми прическами…
– Олина сумка в кладовой, сейчас принесу.
Через две минуты Маша вернулась, поставила объемистый Олин баул на крыльцо.
– Я все, что у нее в комнате было, сюда же и запихнула… Куришь?
– Иногда… – подумав, сказала Римма. У этой Маши был взбудораженный вид, она явно что-то знала.
Маша протянула ей сигарету. Они сели на ступеньки и дружно задымили.
– Вот ужас-то… – протянула Маша.
– Ты о чем? А, что Олину тетку убили… Да, она страшно переживала, потому что тетка была ей вместо матери.
– Я понимаю. А потом что здесь было… – Маша сделала многозначительную паузу.
– Что?
– Так ты не знаешь? – Маша пришла в восторг. – Это ж настоящая детективная история!
– Ну?
Некоторое время Маша смотрела на Римму затуманенными глазами, а потом начала издалека:
– Ты ведь про Локоткова слышала? Про старика Локоткова?
– Ну! – нетерпеливо закричала Римма. Сердце у нее забилось, эта самая Маша, судя по всему, собиралась поведать ей сейчас нечто такое, что могло разрушить их с Олей планы. От сигареты нехорошо запершило в горле, и Римма едва сдержала кашель. – Степана Андреевича вся страна знает! – хрипло заметила она.
– Так вот… У него же здесь дача неподалеку, – таинственным голосом продолжила Маша. – И два его сына… или внука? – тут же перебила она саму себя. – Нет, все-таки племянники – Иннокентий и Павел!..
– Да какая разница! – Римма нетерпеливо сломала сигарету. – И не Иннокентий, а Викентий… Викентий и Павел – слышала я о них, а с Викентием лично знакома, поскольку он Олин жених! То есть был им!
– Ну да, Викентий и Павел! – кивнула Маша. – Оба они за Олей ухаживали… Так вот, один другого застрелил вот тут, в нашем лесу, неподалеку!
– Как застрелил? – ахнула Римма. – Кто кого?
– Неужели Оля ничего не знает? – удивилась Маша.
– Откуда?.. Она, можно сказать, в себя еще не пришла после смерти тетки!
– Господи, какие страсти-то тут творились! Сначала думали, что Викентий случайно в Ольгину тетку выстрелил, а теперь, после того как он в Павла стрелял, мы все решили, что он был самый настоящий маньяк. Ужас! – Маша передернула круглыми плечами. – Как он только нас всех тут не поубивал…
– Значит, он и Павла убил тоже? – расстроенным голосом спросила Римма.
– Не убил, а только ранил.
– Так ты же сама сказала – застрелил! – вне себя закричала Римма.
– Я такого не говорила, – обиделась Маша. – Я говорила, он в него стрелял.
– Значит, все-таки не убил? – переспросила Римма.
– Ну, если Павел не выживет, то выйдет так, что этот Викентий его все-таки убил, – резонно заметила Маша. – А поскольку…
– Значит, Павел ранен, – в отчаянии произнесла Римма. – А Оля ничего не знает!
– Вот ты ей и расскажи! – с энтузиазмом воскликнула Маша, затушив сигарету в ведре с песком. – Только не сразу, подготовь сначала, издалека так начни… Она за кого больше будет переживать: за того или за другого?
– Какая разница… – с тоской произнесла Римма. Ее планы рушились на глазах, разумеется, Оля никуда не поедет, когда узнает, какая с Павлом приключилась беда. – Где он сейчас?
– Кто? Павел? Его Пал Палыч отвез в райцентр, боялся, что до Москвы не довезут. Вернее, не боялся, а просто у Пал Палыча там знакомый хирург, и не хуже, чем в Москве, а может быть, даже лучше! – с гордостью произнесла Маша. – А дело было так: Кира Семеновна, техничка, мыла пол… И вдруг вваливается он, Павел. Весь в кровище! И к Пал Палычу… Кира Семеновна чуть в обморок не упала! Она как раз полы только что вымыла… Нет, она не из-за полов, конечно, испугалась, а из-за того, что человека раненого увидела… А Пал Палыч говорит, надо его скорей в райцентр, там у меня хирург знакомый…
– Погоди, – спохватилась Римма. – А с Викентием-то что? Его снова на свободе оставили?
– Нет, ну что ты! – возмутилась Маша. – Павел потом сказал, что это Викентий в него стрелял! Викентия очень быстренько поймали потом и теперь вряд ли уж выпустят.
– Слава богу, – истово произнесла Римма, которая никогда не испытывала к жениху своей подруги теплых чувств.
– Вот и я говорю! Он же самый настоящий маньяк… Серийный убийца! Я вот недавно кино одно смотрела, так там в точности про такого психа, который людей без разбору на тот свет отправлял… Орудовал с помощью бензопилы!..
Римма делала вид, что слушает Машу, а сама думала о том, какое впечатление это известие произведет на Олю. У нее уже не было никаких сомнений в том, что Оля сразу же помчится к Павлу.
…На обратном пути она остановила машину. С обеих сторон стеной стоял лес, а у обочины росли огромные лопухи, покрытые холодной росой.
Еще колеблясь, Римма достала Олин телефон, лежавший среди ее вещей. Посмотрела на потухший, пустой экран.
«Скажу, что украли. Или что потерялся, наверное… – вздыхая, решила Римма. – Обычная история, словом. А ей подарю новый, как вернемся. Как раз к ее дню рождения подгадаю… Со всякими прибамбасами, в сто раз лучше старого!»
Римма широко размахнулась, швырнула телефон в кусты. Она не чувствовала укоров совести, потому что любила свою подругу и желала Оле только добра.
…Павел приоткрыл глаз и не сразу понял, где находится – просторная, с крашенными в унылый серый цвет стенами комната, в изголовье пикало что-то. Он скосил глаза, увидел какие-то приборы.
