не более нескольких лет, не представляли угрозы. Тем, кто оставался, было недвусмысленно сказано не подвергать сомнению тот факт, что я не постарел, иначе они будут искать работу в другом месте. Я знаю, что отчасти это было сделано для того, чтобы защитить меня, но в основном для того, чтобы защитить отель. Подумай, в какой цирк превратилось бы это место, если моя тайна когда-нибудь выйдет наружу.
Он отворачивается от окна и от мира, к которому не может прикоснуться.
— С годами число людей, знавших мой секрет, уменьшалось, и ради блага отеля правда о моём бессмертии с тех пор была раскрыта одному человеку.
Я хмурюсь.
— Кому?
— Генеральному менеджеру.
— Софии?
Он кивает.
— Полагаю, некоторые из старших сотрудников догадались, те, кто работал здесь десятилетиями. Но ты была бы удивлена, насколько заботливыми могут быть люди «Гранда». Никто никогда не скажет или не сделает ничего, что могло бы испортить его репутацию.
— Так вот почему нет никаких записей о других шестнадцатилетних девушках, умерших в отеле? Они как-то держали это в секрете?
Он прислоняется спиной к стене, скрестив руки на груди.
— Алек?
— Им не нужно было держать это в секрете, — говорит он после паузы. — Это часть проклятия. Никто, — он качает головой, ругаясь себе под нос, — никто не вспомнит о тебе, когда ты умрёшь. Ни твоя семья, ни персонал отеля. Никто… кроме меня.
Весь воздух вылетает из моих лёгких.
— Что?.. Как?..
Слишком много вопросов затуманивают мой мозг. Я не могу думать о них.
— Меня вообще никто не вспомнит?
Он сглатывает.
— Похоже, что ты сможешь сохранить свою жизнь только в том случае, если выживешь в том роковом дне в прошлом. Если ты этого не сделаешь, то тебя, как будто, никогда и не существовало.
— Значит мой отец… — мой желудок скручивает. — Если мы не победим проклятие, он не вспомнит меня?
Алек не смотрит мне в глаза. Это единственный ответ, который мне нужен.
— Мне нужно идти, — говорю я, отталкиваясь от окна.
Солнце встало, по меньшей мере, час назад.
— Папа, наверное, интересуется, где я.
Алек хватает меня за запястье, останавливая. Я оглядываюсь на него. Более ста лет боли, любви и потерь написаны на его лице, когда его взгляд встречается с моим.
— Я не могу потерять тебя снова, Лия.
Я дарю ему лёгкую улыбку, надеюсь, ободряющую, но мне становится слишком грустно, когда я обхватываю его щеку рукой.
— Я больше не Лия, — говорю я ему. — И я не Кэти, или Элис, или кто-то ещё, и я не собираюсь заканчивать так, как они. Я Нелл, — мои глаза щиплет, а ком в горле заглушает слова. — У меня есть моя собственная судьба.
Я целую его, слёзы пробиваются сквозь мои ресницы. Его рот приоткрывается для меня, его нижняя губа нежно касается моей. Мы разрываем поцелуй, и я вытираю слёзы.
— Мы разберёмся с этим, — говорю я. — Просто… не сдавайся.
Он улыбается мне в ответ, но его глаза говорят, что он уже сдался.
Я сжимаю его руку, затем открываю дверь и выскальзываю в коридор.
За восемь прожитых мною жизней, от Аурелии Сарджент до Нелл Мартин, я любила каждую из своих семей. Они были далеки от совершенства, а некоторые из них были совершенно неблагополучными, но даже как Лия, даже с жестоким отцом и матерью, которые больше заботились о социальном положении своей дочери, чем о её счастье, я всё ещё была кровью их крови, и они всё ещё были людьми, которые формировали мою жизнь. Сардженты помнили меня, но остальные? Они все продолжали жить своей жизнью, как будто меня никогда не существовало. Некоторые из них, вероятно, всё ещё живы, живут Бог знает где, и если бы я появилась сегодня на пороге их дома, они бы меня не узнали.
И да, может быть, если бы мама всё ещё была рядом, папа был бы в порядке, если бы это не сработало, если бы я просто исчезла, но мы были тем клеем, который скреплял друг друга последние четыре года. Насколько одиноким он будет, если однажды проснётся без дочери? Сможет ли он справиться с этим или снова впадёт в депрессию, которая угрожала поглотить нас обоих всего несколько коротких лет назад? Является ли его флирт с Софией признаком того, что он наконец-то готов двигаться дальше? Или он готов только потому, что у него есть я, на которую он может опереться?
Когда я была Элис, я верила, что моим родителям будет лучше без меня. Я была таким разочарованием после отъезда Джона, и я не была рядом с ними так, как мне нужно было быть. Я была слишком поглощена своим собственным горем.
Но теперь я знаю, что это было неправдой. Я была нужна им тогда, и я нужна папе сейчас. Это больше, чем я, больше, чем Алек.
На этот раз мы не можем потерпеть неудачу.
ГЛАВА 48
НЕЛЛ
Я ОТПРАВЛЯЮ БЫСТРОЕ СООБЩЕНИЕ «ПРОВЕРКА СВЯЗИ» папе, направляясь в сувенирный магазин, план начинает укореняться в моей голове. Я поднимаюсь по задней лестнице и пересекаю внутренний сад, намереваясь использовать его как кратчайший путь, но резко останавливаюсь перед бегунами и ранними пташками, толпящимися на траве. Они таращатся на розы, фотографируют и качают головами, открыв рты.
Надо мной розы цепляются друг за друга, их шипы и ветви сплетаются в решетчатый потолок, почти закрывая солнце. Только небольшой круг неба остаётся посередине, создавая прожектор на траве внизу. В остальной части сада так темно, что персонал оставил все наружные фонари в коридоре зажжёнными, чтобы было видно.
— Невероятно, — шепчет своему мужу женщина в неоново-розовых кроссовках для бега трусцой, качая головой.
С этими розами что-то серьёзно не так.
Только раз в шестнадцать лет.
Я спешу мимо роз, пробираясь сквозь толпу, затем ныряю в сувенирный магазин, где покупаю блокнот и ручку с тематикой «Гранда», а затем отправляюсь в кладовую.
Макса ещё пока тут нет, поэтому сев, прижавшись спиной к двери, я достаю блокнот и отмечаю всё, что помню из каждой ночи, когда я умирала, начиная с Аурелии и заканчивая Кэти. Затем большими жирными буквами я пишу:
ЧТО МЫ УПУСКАЕМ???
Я смотрю на запись, затем обвожу три раза для наглядности. Вздохнув, я достаю телефон и набираю в поисковой системе «Лон вон Ойршот».
Этот запрос приносит гораздо больше совпадений, чем поиск убийства, хотя каждый из них даёт более подробный отчёт о дедушке Лона, Альфреде вон Ойршоте, который сколотил состояние на ловле пушнины и недвижимости, и
