О народе вот я позабыл - только где он, народ, да и был ли когда? Была земля и гонимая по ней разноплеменная чадь, прозванная русской по имени владевших ею варягов. Не первыми пришли варяги и не последними, но начало положили они - не народу, но сословной русской идее - отчизне, отчинному, укорененному праву владеть темными челядинами и защищать ими свое владение от соискателей. И кто только не пользовался этим правом на свой лад, пока, наконец, и туземную челядь не приохотили княжествовать над собою по тому же образу и подобию. Оттого и нет народа - одна русская идея. Нет народа, в том и велика загадка его. Пятьдесят шесть лет случайного пробела в рабстве - не срок, чтобы подняться да по своей воле, по требе и понятию в народ сжиться. Вот и язык свой, свободный и могучий, сами не понимаем - как до дела доходит, так не языком - зубами друг другу поясняем, пока горло не вырвем.
А почитаешь, что досужие вотчинники да почвенники про чернь свою писали, так диву даешься - народ-богоносец, православную идею несет смиренно, мессианский жребий, панславянизм, хоть имя дико, - короче сказать - свет мира, святителями укреплен, праведниками да мужиками-Мареями. Расчувствуешься, глянешь окрест - а он режет себя почем зря. Уязвишься тут, глядя на него, богоносца.
Все, конечно, инородцы сбили с панталыку, спасибо, что петлю заготовили широкую, интернациональную, - и для эллина, и для иудея, прикинут еще на себя, как русские революции затевать. Были у нас и свои энтузиасты не хуже, носились с заморской идеей, как дети с медным тазом. Идейка-то пошлая, все тог же рай, да еще и земной. Тем только и звонка, что грабеж попускает. Но уж звону: подняли энтузиасты на весь мир, самих себя слышать перестали. Так, оглохших, их и оприходовали, да таз отняли, чтобы не баловались. Конечно, подсобили друг дружке энтузиасты, не без того, но и Кителя в пот вогнали - только к войне и успел с ними разобраться. Л то совсем смутили народ своим энтузиазмом. В прошлом веке все сапоги свои рассохшие поистоптали, просвещая, - темен ты, дескать, в Бога веришь, уряднику на нас доносишь, словом, ведешь себя как последний раб. И жребий-де твой никуда не годен, и почва дурна, а идея и вовсе плохая, а тебе бы хорошую надо, немецкую, тебе бы свободу - там самое оно.
Так усовестили, что и пошел народ свободы обретать - грабить, значит, награбленное, - и уж кровушкой побаловался от всей души своей немеряной, заодно передавив попавших под ноги святителей с праведниками и Мареями. Погулял вволю, а уж об опохмелке родная власть позаботилась. Сам родоначальник пролетарского гуманизма, буревестник революции - усатый, прокуренный, слезливый и свой до икоты, - афоризм подбросил насчет несдавшегося врага. Какого еще супостата сыскал родоначальник после тринадцати лет разгула? А кулака. Как его, подлеца, не извести, когда он выдвиженцев задарма кормить не захотел. И уничтожили - не стой поперек народного счастья.
Теперь бы хорошо, да семьи кулацкие под трудовыми ногами путаются - в Сибирь семьи. В телятники их - и погнали. Только города задними путями объезжать - чтобы детки на глаза не попадались. Выбрасывают, сволочи, деток из телятников, не понимают, что вокруг шпионы вражеские шастают. Какие детки и мертвенькие, а какие и дышат еще. А вдоль состава женщины в белом рабоче-крестьянское здравоохранение. Слово трудное, но и не к таким привыкли, понять можем - здоровых охраняют. Живых, значит, от мертвых. Тех деток, что дышат еще, - в одну тележку, что не дышат - в другую. Поленницей кладем деток, чтоб не развалились по дороге - составы-то в версту, Наркомтранс расстарался, план перевыполнил - вези не хочу! Всего год какой-то и вывозили кулацких родичей, а они плодовитые, гады. Дорогой поумирали, не без того, но ведь не коровок везем, не взыщут. Ладно бы только с голодухи мерли, так эти мамаши паскудные младенчика - из вагончика, а себе - зубами вены рвать. Да, много пережитков проклятый царизм оставил в наследство. Ничего, справимся, нет таких крепостей...
И справились. Кулацкие семьи - в Сибири, а бедняков и середняков как не бывало - все в колхозах, все свободные коллективные хозяева. Землей владеем. Нас под эту землю на гражданскую подняли, мы по ней веками страдали и воевали, живота не жалея, миллионами в нее легли, миллионами и чужих уложили. Теперь владеем, спасибо родной власти. Раздольная земля. Чернозем - до глины не докопаешься. Одно слово - житница. Не зря сюда немцы лезли - здесь и остались. Лежат себе, златокудрые бестии, удобряют помаленьку. Хорошая земля. Живем. Владеем. Пшеницу сеем. Жнем. Снопы вяжем. Молотим.
Тут и вылазит - мало. Собираем мало, поставки не выполнили. У кулаков втрое больше отбирали. Так на то они и кулаки, а мы беднота, какой с нас спрос? Но Мы, выходит, уже не Мы, не коллективные хозяева, а подкулачники. Мы - это уже Они. Изъять у них до зернышка, не то что из амбаров - из печей да сусеков выскрести! И дороги перекрыть, чтобы они, как из Поволжья в двадцать первом году, не разбежались тараканами советскую жизнь засорять. Нашу то есть жизнь. И голодом их морить до грядущего урожая, чтобы перевоспитались. Грядущего урожая, правда, ждать не приходится - сажать нечего. Так и не надо, не хлебом единым жив человек, пусть себе перевоспитываются. И перевоспитались. Сколько уж там миллионов - кто считал, не скажет. А перевоспитались крепко, совсем на себя не похожи стали, вилами из домов вытаскивать пришлось - по кускам. И вытащили, только носы зажали, да в тех же домах сами и зажили! "Паситесь, мирные народы", - как справедливо заметил знаменитый русский подпасок с греческим рожком.
Пасемся. Не какие-то подкулачники - настоящие Мы. Правда, только до оккупации - настоящие. А теперь, как немцев прогнали, уже не совсем настоящие. Разобраться придется, с какой целью в живых остались на оккупированной территории. И разберемся. Мы разберемся. Это на нас-то немцы напали! Напялили реквизитную шкуру - ив пещеру полезли, думали, им тут по Станиславскому рычать будут! Вот и сломали хребет хваленому фашизму. "Лечи подобное подобным".
Еще и японцы обнаглели - по Маньчжурии ходят, ровно не по нашенской земле. Камикадзе у них, видишь ли, - напугали очень. У них смертники - добровольцы, герои, их на руках носят, пока не пошлют на склады пикировать или мины ногами топтать. И эти-то откормленные добровольцы против страны смертников! Да у нас одному на миллион дай шанс выжить - весь миллион за один шанс и ляжет. А то и не давай, к чему нам жить - все равно не умеем. Вот погибать - это по нам. Дело привычное, не первый год коммунизм строим.
Мы - люди особого покроя, прав закройщик всех времен и народов. Мы с его помощью к истинным ценностям приблизились, за что спасибо ему народное на всех сущих языках. Мы великим опытом доказали, что, сколько человека ни обдирай, все мало, все найдет, подлец, за что цепляться. За вздох каждый, за само мучение свое. Нам существование в единственную ценность оставлено. Другие в налаженной жизни складываются, в трех поколениях, родившихся в одном доме и на один пригорок глазевших. А пригорок - вздор, его и сровнять недолго. Или депортировать. Не пригорок, так людишек, чтобы не пялились зазря да корней не пускали. Много от этих корней измышлений в человеке - самосознании разных да гордынь. А ему вся-то цена - воздуха глоток. Он за этот глоток все корни с ростками вместе отдаст и в любую трубу полезет. Потому как ценность истинная. А другие - вздор. Мы-то знаем. И их научим, в том и великое мессианство наше.
А уж идейку под него всегда подберем - хоть в интертаз революционный ударим, а хоть и хоругви вывесим. В хороших руках и отечественная наша, греко-варяжская, заиграет - вон как Гитлер пошел под иконку да Александра Невского - только за ушами хрустит. Немцев, считай, уже освоили, а там и за остальных примемся, тоже поди дышать любят, да никто с них за это цены настоящей спросить не догадался. А мы спросим, потому что знаем. И заплатить заставим, со всем героизмом своим врожденным навалимся, жизни не пожалеем все равно не своя. Придет срок, и союзничков за горло прихватим, чтобы не застили светлого будущего. Ну, эти просвещенные прагматики быстро усвоят, что к чему. Отдали нам пол-Европы, откупиться надумали, да не на тех напали.
Правда, не до чужих теперь, за своими глаз да глаз нужен. Несознательные народцы попались - сидели веками на нашей земле, фашистов, оказывается, поджидали. Татары вот - враги единокровные, второе тысячелетие историческую физиономию пакостят. Поехали теперь перевоспитываться, благо путь накатан. А следом и бывшие друзья степей, а там - друзья гор и предгорий. Сибирь теперь так унавозим, что садами зацветет не хуже Украины. За войной и депортациями незаметно, а и жуликов потоками уносит. Что не так - и на удобрения. И вот тут-то, в отстойнике, я, ничтожный домоуправ, не убоялся, а еще хватче кусок урвал! Ну не дело ли это чести, доблести и геройства?
Да, вор домоуправ. Вор и доносчик. Райотдел МГБ инициативы снизу требует как не проявить? А иногда и самому сгодится: на кляузника Авдеева, к примеру, донести, коли добром не отступится. А что писать - опер продиктует, ему за это паек идет. Вот и фантазирует. Вчера на электрика Николая надиктовал, что он властям не доверял. Электрик этот - мелкий вор и спекулянт, а пойдет теперь по статье за недоверие, за то, что не эвакуировался в сорок первом. Затейник наш опер. Однако партитуры придерживается, не из головы фантазирует. Этих недоверчивых всю войну понемногу тягают. И поделом: власти из Москвы деру дали, а они, видишь ли, сочли, что напрасно. Умные очень.
