– И что бы вы сделали с дупликатором?
– Я бы не стал его использовать в корыстных целях. О нет! Я скромный человек, и профессорского жалованья мне хватает на жизнь. Но мысль о том, что мне не поверят, что меня поднимут на смех, невыносима. Мне нужно доказательство вашего существования!
– Тогда подождите. Подождите год, дайте мне жить!
– Я ничего не прошу, – возмутился профессор. – Вы сами задали мне вопрос.
– Я понял: если бы я сейчас умер, вы бы почувствовали большое облегчение. И не возражайте, профессор. Если вы заглянете в свою добрую маленькую душу, вы увидите, что я прав. Судьбы Земли для вас – это актовый зал университета, вы, стоящий там на кафедре, и гром аплодисментов. А затем через сколько-то лет славы – похороны по первому разряду.
– Вы слишком много о нас знаете, господин Рон, – рассерженно ответил профессор, который был категорически не согласен с пришельцем.
– Да, и с каждой секундой узнаю все более и все более сомневаюсь, достойна ли Земля нашей помощи. Или в ней есть некий генетический изъян, который погубит любую попытку вывести ее на путь гуманного прогресса.
– Я повторяю, что ничего не просил у вас! Не знаю, чем все кончится: вы умрете в пути, не вынеся путешествия…
– Возможно.
– Тогда лучше отдайте дупликатор мне. Он хотя бы останется достоянием науки и не попадет в руки дельцов или террористов.
– Еще один такой визит… еше один, и я сам отдам вам этот прибор! Я уже хочу умереть!
– Не мне вас судить, – сказал возмущенно Мюллер. – Вы жестокий эгоист, вот вы кто, сударь! Вы могли бы помочь реально земному прогрессу, но предпочли бегство!
Мюллер пошел прочь и на выходе столкнулся с Вероникой.
Та вошла спокойно, не торопясь, точно так, как положено заходить к занемогшему родственнику. Казалось, что в руке у нее небольшой домашний пирог, испеченный специально к такому случаю.
– Простите, если я вам помешала, – сказала Вероника. – Но я на минутку. Мне хотелось справиться о здоровье мистера Рона.
– Сами справляйтесь, – буркнул Мюллер. Ему было все противно. Да, скорее противно, чем стыдно. Он был унижен излишней откровенностью, даже цинизмом этого инопланетянина, забывшего, что он обязан жизнью именно профессору Мюллеру.
Вероника проводила чуть насмешливым взглядом надутого, как обиженный индюк, профессора и присела в кресло в ногах астронавта.
– Вы плохо выглядите, – сказала она.
– Я знаю об этом, – ответил Рон. – И должен вам сказать, что, если вы намерены предложить мне сексуальное общение, я заранее отказываюсь. Я вас не люблю. И я тяжко болен.
– Почему я должна предлагать вам такое… общение?
– Потому что вы пришли говорить со мной о судьбах Земли, о братстве гуманных галактик, а на самом деле вам нужен дупликатор, без которого мне не улететь.
– Как я понимаю, – сказала куда более опытная, чем Ниночка, Вероника, – кто-то вам предлагал уже свое тело, и безрезультатно. Так как Пегги вряд ли нуждается в дупликаторе, значит, это была русская анархистка. Наивная девочка – цыпленок. Таких мужчины не любят, потому что они спешат повиснуть у них на шее.
– Что же вы мне предложите за дупликатор? – спросил Рон.
– Рассказ, – ответила Вероника. – Рассказ о моем отце, о моей безнадежной жизни, о том, что без дупликатора мне никогда не увидеть отцовского дома, который без завещания займут дети его обнаглевшего жадного брата, о том, что я буду бедной и вынуждена буду пойти на панель, так как я никуда не годная певица.
– Как так – пойти на панель? – не понял Рон.
– Торговать своим телом, – пояснила Вероника.
– А что с ним будет делать покупатель? Или у вас еще есть случаи каннибализма?
– В переносном смысле – да.
– Я ненавижу вашу планету, – сказан Рон.
– И не намерены ей помогать?
– Ненависть не подразумевает отрицательных действий, – туманно ответил пришелец.
– Я обращаюсь к вашей жалости, – сказала Вероника. – Я молода, красива, я добрый нормальный человек. Я любила моего отца, хотя он не заслужил этой любви. Я хочу получить от жизни лишь то, что мне положено получить.
– И ради этого вы готовы убить меня?
– Я буду счастлива, если вы останетесь живы. Но вы можете умереть в любой момент. И сделаете тогда меня несчастной. Я не говорю о судьбах Земли – их не изменишь. Только о моем скромном счастье.
Рон закрыл глаза. Веронике показалось, что он умер.
– Рон, – позвала она, – господин инопланетянин! Очнитесь! Нет, этого не может быть…
– Считайте, что я уже мертв, – ответил Рон, не открывая глаз.
Вероника не выдержала. Она готова была кинуться на него с кулаками. Она кричала на пришельца, обвиняла его в жестокости, в коварстве… Но Рон спал. Или делал вид, что спит.
Не видя ничего вокруг от гнева, Вероника выбежала из туманного, слишком белого и слишком расплывчатого корабля. Все погибло. Все погибло из-за этого бездушного мерзавца!
Но внешне она оставалась спокойной.
Перебежав по бревну на сухое место, Вероника поняла, что должна взять себя в руки. Иначе… иначе все потеряно.
А сейчас? – задала она себе вопрос.
Сейчас, ответила она себе, остается один шанс.
Она направилась к лагерю. И через несколько шагов человек, которого она искала, вышел из-за груды поваленных стволов.
Костик нес под локтем ружье – он не оставил надежды отыскать японца.
– Костья, – позвала его Вероника, останавливаясь и поправляя пепельные волосы, – у вас есть для меня секунда времени?
– Разумеется, – обрадовался тот. – Хоть вся жизнь.
– Мне не нужна жизнь. Мне нужна помощь, – сказала Вероника. – Вы единственный человек, который может меня спасти.
* * *
Костик вошел в корабль, и ничто ему не помешало. Рон лежал без сознания, он не слышал Кости до тех пор, пока тот не подошел к нему совсем близко и не наклонился, стараясь понять, дышит пришелец или уже помер.
Рон открыл глаза. Костя казался частью тумана.
– Господин Рон… – сказал Костя, нависая над пришельцем. Ружье он продолжал держать в руке. – Я пришел к вам за прибором. За дупликатором. Вы меня слышите?
Рон чуть заметно улыбнулся. Все это было слишком похоже на дурной сон.
– Я не буду вас пытать или бить, – сказал Костя, – хоть я думаю: лучше бы вы вообще сюда не прилетали.
– Почему?
– Потому что до вас мы жили как могли, хорошо ли, плохо ли, а теперь старой жизни нет. Неужели не понятно?
– Понятно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
