– Браво! – Лассау хлопнул в ладоши. – Это их минут на пять задержит.
Шарп взял подзорную трубу и посмотрел на юг. Французов там было поменьше – он разглядел несколько батарей, в полумиле за ними – лагерь и дюжину всадников, кружащих на безопасном расстоянии от ядер защитников крепости. Все говорило о том, что скоро начнется осада по всем правилам. Вокруг Альмейды появится лабиринт извилистых траншей, по ним чуть ли не вплотную к стенам подберется пехота, чтобы хлынуть в пролом, который французы надеются пробить огромными чугунными пушками. А между тем гаубицы, надежно укрытые в глубоких окопах, будут денно и нощно осыпать город бомбами.
Шарп взглянул на запад, на дорогу, ведущую к Коа, и за земляной баррикадой не увидел никаких препон. У него в запасе оставался день, а то и два. Он протянул трубу Лассау.
– Еще можно выбраться.
Немец посмотрел на дорогу и улыбнулся.
– Проще простого.
На винтовой каменной лестнице раздались шаги, между зубцами появился юный гардемарин с толстым сэндвичем и замер от удивления, обнаружив около телеграфа незнакомых людей. Чтобы не выбрасывать сэндвич, он сунул его в рот и отдал честь, а затем вынул сэндвич и сказал:
– Доброе утро, джентльмены. – Юноша опустил на каменную плиту стопку книг, которые держал в левой руке.
– Доброе утро. – Шарп не дал бы мальчишке больше пятнадцати. – Когда приступаешь?
– Когда принесут депеши, сэр.
Шарп показал на книги.
– А это что?
– Учебники, сэр. Теория навигации. Скоро экзамены, сэр, хоть я и не в море.
– Лучше б ты, парень, в стрелки пошел, ей-же-ей. – Харпер подобрал книжку. – Мы б тебе не стали башку засорять математикой.
Шарп посмотрел на запад.
– Где промежуточная станция?
Юноша показал на северо-запад.
– Между холмами, сэр. На церкви за рекой.
Шарп поднял подзорную трубу, для устойчивости прижал к мачте и увидел вдали крошечный, словно пылинка, телеграфный пост.
– Как тебе, черт подери, удается разбирать, что там они показывают?
– А вот, сэр.
Юноша открыл в основании мачты дверку и достал стальной треножник с длинным, вдвое больше подзорной трубы Шарпа, телескопом. Лассау рассмеялся.
– Спасибо, капитан, – сухо произнес Шарп. Лассау ему нравился, чего нельзя было сказать о немецком чувстве юмора. Зато Харпера, по-видимому, оно вполне устраивало.
На площади перед собором Шарп заметил два маленьких силуэта. К замку направлялись офицеры.
– Это они – с депешами?
Гардемарин оперся о зубцы и поглядел вниз.
– Да, сэр. Это капитан Чарльз, обычно он их приносит.
Из собора выкатилась бочка пороха, за ней появились трое солдат. Они покатили бочку через площадь к лабиринту улиц. Шарп догадался, что на стенах возле пушек находится минимальный запас пороха, иначе было бы достаточно случайной искры, чтобы избавить французов от многих трудов. Вот и приходится солдатам катать бочки от собора к потным канонирам на батарее. Шарпа радовало, что ему не придется сидеть в осаде и день за днем смотреть в бессильной злости, как французские траншеи подбираются все ближе, как редко, но методично долбят стену мощные французские пушки.
– Доброе утро. Вы, наверное, Шарп, – любезно поздоровался капитан Чарльз, поднявшийся на башню вместе с португальским офицером. Он взглянул на гардемарина. – Доброе утро, Джереми. Как спалось?
– Спасибо, сэр, хорошо. – Гардемарин установил телескоп и направил трубу на далекую мачту. – Готово, сэр.
Он секунду глядел в окуляр, затем подскочил к мачте, отвязал фалы и поочередно стал их дергать, заставляя черные мешки подлетать к перекладине.
– Это зачем? – спросил Шарп.
– Просто говорю им «доброе утро», сэр.
Три пузыря спустились, четвертый поднялся на самый верх.
– А это, сэр, означает, что мы начинаем передачу, – добавил юноша.
Шарп нагнулся к телескопу. Далекая мачта была теперь гораздо ближе, примерно на середине ее высоты темнели два пятнышка. Видимо, промежуточная станция сигналила о готовности принять сообщение.
– Возьми, Джереми. – Чарльз протянул лист бумаги, и юноша снова бросился к бечевкам. Ловко опуская и поднимая пузыри, он то и дело поглядывал на бумагу, но в основном работал по памяти.
Капитан из штаба Кокса ткнул в сторону гардемарина большим пальцем.
– Шустрый мальчуган, а? Их тут должно быть двое, но второй подцепил сифилис.
Шарп заглянул через плечо гардемарина в листок и прочел: «48726, 91858, 38187».
– Это шифр, – громогласно пояснил капитан Чарльз. – Правда, умно?
– А что тут сказано?
Капитан с золотыми галунами на рукавах дотронулся до носа.
– Не могу знать, голуба. Сугубо секретно! Может, у бригадира вышел ром, и он просит генерала прислать бочонок-другой. Или что-нибудь в этом роде.
– А золото? Что тут насчет золота?
– Золото? Впервые слышу. Сегодня утром – только три депеши. В одной генералу сообщается, что вчера к французам подошел Шестьдесят восьмой линейный. Вторая – ежедневный доклад, а третья – насчет французской батареи.
– Боже всемогущий! – Шарп двинулся к ступенькам, но Лассау коснулся его руки.
– Я схожу, – предложил капитан серьезным тоном. – Побудьте здесь.
К Лассау присоединился Харпер.
– И впрямь, сэр, вам лучше остаться. Вы ж не знаете, что еще придумали испанцы.
Лассау улыбнулся.
– Видите? Вы в меньшинстве.
Он бегом спустился по лестнице. Шарп повернулся к капитану Чарльзу.
– Черт! Да что творится в вашем штабе?
Чарльз фыркнул, протягивая гардемарину второй лист бумаги.
– Государственные дела, голуба. Понятия не имею. Ваш майор и испанский полковник знай руками машут и по столу стучат. Не мой стиль. О! А вот это умно! – Он смотрел на юг.
Шарп повернулся, взял свою трубу и навел на французскую батарею. Там все оставалось по-прежнему, валялись искромсанные фашины и никто не пытался исправить повреждение.
– Что? – спросил стрелок.
– Вон там. – Чарльз показывал правее. – Вторая позиция, замаскированная. Мы лупим по земляной куче, а хитрюги спокойно перебрались на настоящую батарею. Умно, умно.
И впрямь умно, подумал Шарп, глядя, как французские солдаты растаскивают ветви с замаскированной батареи, готовой, судя по беготне вокруг нее, открыть огонь. Он отметил, что батарея хорошо защищена: земляные валы в несколько ярдов шириной, поверху устланные фашинами, щели для канониров. Укрытые за насыпями осадные орудия втянут португальцев в артиллерийскую дуэль, а тем временем французы доведут до конца подготовку к штурму, поставят батареи для пролома стены, и тогда враждующие силы возьмутся за дело всерьез.
Батарея обосновалась на самом краю зоны поражения, и Шарп знал, что где-то рядом в надежных окопах сидит пехотное прикрытие, готовое отразить атаку противника на досаждающие пушки.
Чарльз потер руки.
– Скоро тут жарковато будет. Что-то они не торопятся.
Харпер посмотрел на элегантного капитана.
– Сколько вы сможете продержаться, сэр?
Капитан Чарльз расплылся в улыбке.
– Да хоть до скончания века, сержант. Уж всяко, пока есть боеприпасы. А выйдут – будем камнями швыряться. – Видимо, это была шутка: португальский лейтенант захохотал. – В соборе тонны пороха, а португальцы – хорошие вояки, хорошие, клянусь Иовом.
Шарп смотрел на новую батарею; перед самой насыпью с немыслимой быстротой выросло облако дыма, пронзенное огненным копьем. А в небе тянулся скорее воображаемый, нежели видимый на самом деле, карандашный след. Он знал, что это такое. След ядра направлялся прямо к замку, к дозорной башне.
– Ложись!
– Зачем? – Чарльз оторопело взглянул на него, и в тот же миг замок буквально подпрыгнул. Громадные каменные зубцы дозорной башни всколыхнулись и затрещали, и все это смешалось с вибрирующим грохотом рушащейся кладки и оглушительным хлопком осадной пушки.
– Боже всемогущий! – воскликнул Чарльз, оставшийся на ногах. – Боже милостивый! Прямое попадание!
Шарп высунулся между зубцами. В ров сыпались камни из пролома, кругом висела пыль и с гамом носились перепуганные птицы, что гнездились в щелях башни.
– Отменная стрельба, черт подери, – неохотно признал Харпер.
Батареи защитников хлопали потише, чем огромная французская пушка, зато чаще. Перезарядить осадное орудие – дело непростое. Шарп пытался рассмотреть ее в подзорную трубу. Как только дым от выстрела развеивался, в насыпь вонзались португальские ядра, но не причиняли заметного ущерба. Их проглатывала утрамбованная земля. Бойницу шириной с пушечный ствол французские артиллеристы всякий раз закрывали фашинами, а тем временем их товарищи, покинув окопы, забивали в ствол огромный заряд. Шарп не отрывался от трубы, пока не увидел, как убирают фашины.
