смотрит на свое рабочее место, потом возвращает взгляд ко мне. В нем самая настоящая паника. На белом, как мел лице, расползаются багровые пятна.
— Руслан… пожалуйста!.. Он убьет меня.
— Ты знала, чем рискуешь.
— Емельянов решит, что мы с тобой заодно…
— Не решит, против тебя заведено дело о шпионаже.
— Руслан!!! — хватается руками за лицо, — не делай этого, умоляю! Я все верну!
— Компанию мне свою отдашь, больше ничего не надо, — заявляю я.
— Отдам! Честное слово! Только не оставляй меня ему на растерзание!
— Это не мои проблемы, — отталкиваюсь от стола и подхожу ближе, — дальше сама, Амелия.
— Руслан! Пожалуйста!
— А вздумаешь гадить и сунешься к моей семье — я тебя уничтожу.
— Не сунусь больше, клянусь! Прости, Руслан, я ведь ничего такого ей не сказала… — смотрит на меня с мольбой, а у меня крышу срывает, и контроль летит к чертям собачьим.
Бросаюсь на нее и обхватываю тонкую шею. Майер в ужасе орет.
— Что ты ей сказала?! Когда?!
— Ничего особенного, — хрипит, выкатив глаза, — правда…
— Когда?!
— В… в пят-ницу… она при мне тебе звонила… прости…
Бл*дь!
Резко размыкаю пальцы и отшатываюсь в сторону. Становится мерзко до тошноты и страшно. Всегда испытываю страх за все, что касается Маши. Безотчетное чувство на уровне инстинктов.
И вместе с тем, вырисовавшаяся в голове картина относительно настроя моей жены дополняется новыми деталями.
Маша ревнует — это хорошо.
Все еще мне не доверяет — это плохо. Очень, очень плохо.
— Амелия, я очень великодушный человек, — проговариваю охрипшим от эмоций голосом, — много могу простить, на многое закрыть глаза.
— Да… хорошо… — кивает быстро.
— Но если, не дай Бог, ты еще раз хотя бы подумаешь о Маше, я клянусь, я тебя из-под земли достану, и ты пожалеешь, что родилась на этот свет.
— Клянусь, больше ни за что…
— Я тебя на 20 засажу, я тебе обещаю, ты меня знаешь.
— Знаю.
— Убирайся, — бросаю, прежде чем выйти из кабинета.
Возвращаюсь к себе и вижу довольную физиономию Женьки.
— Все нормально. Заявка принята. Результаты после полуночи.
— Отлично, — выдыхаю, падая в свое кресло.
Отчего-то трясет и сильно хочется курить. Эта тварь ранила Машу.
Взяв сигареты, иду в курилку. Сотрудники оттуда тут же испаряются. Закуриваю и пишу Маше сообщение.
«Мы заявили свою ставку на тендер, Маша. Совсем скоро будут известны результаты»
Прочитано.
«Майер уволена. На нее заведено уголовное дело»
«У нас с ней не было ничего с нашего развода. Это правда, милая. Ни с кем не было»
Похер. Вчера она сказала, что ей не нужны разговоры по душам, а это и не разговоры. Это моя исповедь.
Строчу все подряд. Что уже больше трех месяцев верность ей храню, как тоскую сильно, про сны свои рассказываю и даже то, как однажды шел за ней по тротуару.
Про слежку молчу, боюсь ее реакции. Трус.
Глава 52
Сидя в машине перед зданием нашего офиса, перечитываю все сообщения, что прислал мне Руслан за последние два дня.
Их много. Очень. Но перечитываю я самые любимые. Те, где он пишет о снах, так похожих на мои, и о чувствах. Никогда бы не подумала, что он так умеет.
Читаю, испытывая чувство сожаления, что он не говорил мне всего этого раньше. Сейчас уже поздно. Я понимаю, что это не вернет того, что было, но все равно читаю.
Пролистав остальные, возвращаюсь к вчерашнему.
«Мы выиграли, Маша»
Узнав вчера, что он выиграл тендер, я испытала столько нелогичных эмоций, что, не на шутку перепугавшись, потом целые сутки не заходила в нашу переписку вообще. И, конечно с победой его не поздравила.
Более того, я до сих пор не знаю, что делать со своим предложением, на которое Руслан согласился.
Зачем я это сделала? Я боюсь отвечать на этот вопрос.
И почему он согласился? Его устраивают свободные отношения? Хочет со мной секса без обязательств?
Не сходится. Его откровения и присланный сегодня рано утром свежий букет не вписываются в эту концепцию.
На что он рассчитывает тогда? Думает, переиграть меня на моем же поле? Решил, что Маша не сумеет отделить секс от чувств?
Зря. Я смогу, если захочу.
Вздохнув, убираю телефон в карман и, взяв с сидения сумку, выхожу из машины и вижу, как через стоянку в мою сторону идет Сережа.
Сердце снова заходится, лицо опаляет жаром стыда.
Мы после случившегося уже виделись не раз и даже снова обсуждали то, что произошло у него в квартире, но легче мне почему-то не становится.
Я такая дура!
— Привет! — обняв за плечи, коротко целует в щеку.
— Привет. Я вчера отчет по исследованию доделала, тебе на почту скинула. Видел?
— Видел. Хороший отчет. Молодец.
Идем к входу, огибая припаркованные автомобили. Сережа выглядит немного задумчивым.
— Знаешь, а я вчера с Викой встречался, — наконец, выдает он.
— Правда? И как?
— У нее День Рождения вчера был…
— И она тебя пригласила, — договариваю я.
— Нет, — усмехается Волков, — она сама приехала.
— Сама?! — я даже останавливаюсь, — в свой день рождения?! И?..
Оглянувшись, он улыбается.
— Мы еще ничего не решили. Просто поговорили, и я ее поздравил.
Мы идем через холл к лифтам, а меня так и зудит внутри расспросить Сережу поподробнее. Как?.. О чем они говорили? Он решил дать им шанс? Что он чувствует при этом?
В лифте мы не одни и на нашем этаже тоже выходим с сотрудниками. Приветствуя коллег, останавливаемся у ресепшн. Сережа дает указания Кристине, а потом обращается ко мне.
— Зайдешь? Твой отчет обсудим.
— Хорошо.
Через пятнадцать минут встречаемся у него в кабинете. Сережа залипает в телефоне, перед ним две чашки кофе.
— Посмотрел отчет?
Убрав телефон, опирается локтями в стол.
— Скажи, а чем закончилась ваша с Лебедевым встреча? Он ведь приехал тогда?
— Приехал, — отрицать бессмысленно, Гена его видел.
— Ты ему рассказала?
— Нет, — проговариваю тихо, — он сам догадался.
— О чем?
Фух…
Как сказать?
— Я не знаю, Сереж, пусть думает, что хочет…
— То есть, он думает, что у нас все было? — спрашивает удивленно.
— Видимо, да. Я не стала оправдываться и разубеждать.
Волков понимающе кивает. Берет чашку с кофе, я делаю то же самое.
— Ты не оставляешь ему шансов, верно?
— Шансов на что? Вернуть меня?
— Все исправить.
— Я не верю в то, что такое можно исправить. А ты веришь?..
Сережа, глядя на меня, молчит. И я понимаю, почему. Потому что он сам решился.
— Ты простил Вику?
— Я не знаю, — вздыхает он, — но я хочу попробовать.
— Ты ее любишь?
— Так
