И так же точно в Европе. Когда в середине уже XX века среди евреев начались…эээ-эээ странного рода процессы в связи с «проблемой Израиля», главный редактор французского журнала «Эспри», Поль Тибо, произнес буквально следующее: «Для нас еврей — это борец за современное государство, секуляризованное, отделенное от церкви. Еврей — это наш соотечественник, которого мы как раз и обрели в этой борьбе, в процессе строительства этого нового государства. Такое государство, по замыслу, должно воплощать универсальные, общечеловеческие ценности, обладать полнотою терпимости, и еврей в наших глазах — свидетель, без которого они утрачивают свое значение».{214}
Тезиса о том, что ценности Нового времени утрачиваются без еврея, — не понял. Но идея теснейшей связи либерализма и еврея — очевидна.
Политическая причина очевидна: эмансипация евреев произошла именно в ходе модернизации. При становлении нововременного государства. Естественно, евреи всеми силами поддерживали такой тип государственного устройства — ведь только в нем они могли стать равноправными гражданами. Но у евреев есть и более глубинные, если хотите, ментальные, духовные причины для поддержки идей демократии, равенства, прав человека.
Торжество общинной демократии, уравнивание всех в правах, создание единообразного социалистического общества есть религиозная ценность иудаизма. Даже уплата налога на содержание Иерусалимского храма здесь очень характерна: независимо от богатства еврея он должен давать одну сумму — полшекеля. Больше давать и брать нельзя!
Так утверждается ценность экономического равенства, одинаковости перед лицом Бога.
Чтобы «бороться» за социалистическое «общество равных», христианину предстоит отказаться от многих ценностей христианства; от установок общества, воспитанного на этих ценностях, то есть совершить своего рода «цивилизационное предательство». Для еврея в этом нет необходимости. Он может быть социалистом и коммунистом, вовсе не порывая с национальными традициями. Становясь либералом, демократом, революционером, он всего лишь исповедует одну из ценностей своей веры, и только.
Поэтому важная особенность всех народов иудейской цивилизации — легкость восприятия левой агитации, идей революции. Такова особенность народного характера всех евреев… по крайней мере, евреев Европы: они практически поголовно левые. В конце концов, что главное в иудаизме? Идея соблюдения Закона. Для иудея соблюдать некие правила, данные обществу извне, — вернейший путь к достижению благодати. В иудаизме Закон дан непосредственно Богом… Новое время — новые песни! Если наука дает некий новый Закон{215}, почему бы не поставить его во главе угла и не прийти к блаженству именно через него?
О том, что социальная инженерия, социальный утопизм возникают как «искажения христианского сознания в направлении ветхозаветных представлений»{216}, писали и С. М. Франк, и С. Н. Булгаков, и Н. А. Бердяев… Что социализм есть не что иное, как «утопическая мифологема… вдохновлявшаяся религиозно-утопическими мечтателями, осуществлявшаяся затравленно фанатичным народом», пишут и современные богословы{217}. Но если даже мое объяснение в корне неверно, вот факты: еврейская интеллигенция во всем мире цветет одним политическим цветом, хотя и разными оттенками — от бледно-розового до бордового.
Глава 8
На генетическом уровне
Человечество раскалывается на людей и люденов… Если угодно — сверхрасу.
А. и Б. Стругацкие
Другие мужчины
Образованный человек поневоле стремится к более сложным, более личностным отношениям с женщиной. Древний мир столкнулся с проблемой, как только появились образованные мужчины, а женское образование отставало.
В Древнем Египте появились «певицы бога Амона» — и это были вовсе не храмовые проститутки, а что-то вроде гейш. Они были образованны, умели петь и танцевать, поддерживать разговор и развлекать мужчин.
Гетеры — явление греческое. Задавленные патриархатом женщины Эллады были чаще всего неграмотны. Одному из философов приписывается: «Нам нужны жены, чтобы рожать законных детей, проститутки для тела и гетеры для души». В Риме гетеры не были нужны никому, потому что в Риме положение женщин сделалось совершенно другим: и равноправнее они были, и образованнее. Греческое надгробие изображает обычно одиноко стоящего мужчину. Римские надгробия парные: надгробия супружеской пары. Гетеры — это в буквальном переводе «подруги». Зачем они нужны, если каждая женщина может быть подругой мужа?
Гетеры были в традиционном Китае. Были в Японии. В России XVIII–XIX веков увлекались цыганками и содержали француженок. Были публичные дома, были покорные жены… Но «почему-то» хотелось иметь дело с женщинами образованными и свободными. Если ты умный и сильный — покори женщину своим умом, поухаживай за ней.
Что-то подобное гетерам появлялось везде, где только женское образование отставало от мужского. У евреев гетер никогда не было.
Образование смягчает, изменяет нравы. Сегодня просто трудно представить, насколько обыденным делом было избиение жен и детей во всех традиционных обществах. А ведь и сейчас живы по русским деревням старушки, всерьез произносящие классическое: «не бьет — не любит».
А читать «Домострой», написанный духовником Ивана IV, Сильвестром, просто страшно.{218}
Стало классическим вспоминать «учащай ему раны, и не жалея сил, бей сына». Менее известно, что Сильвестр особо оговаривает, что бить надо и дочерей (а то вдруг, не дай боже, кто-нибудь не распространит сказанное про сына на ребенка вообще и забудет избить дочку до кровавых рубцов, страшно подумать). И вот:
«И за любую вину ни по уху, ни по глазам не бить, ни под сердце кулаком, ни пинком, ни посохом не колоть, ничем железным или деревянным не бить; кто…так бьет, многие беды оттого бывают: слепота или глухота, и руку и ногу вывихнут и палец…. а у беременных женщин и преждевременные роды. Плетью же в наказании осторожно бить, и разумно и больно, и страшно и здорово, но лишь за великую вину и под сердитую руку, за великое и страшное ослушание и нерадение, а в прочих случаях, рубашку содрав, плеткой тихонько побить, за руки держа и по вине смотря…
Если муж сам не поучает, то накажет его Бог, если же и сам так поступает и жену и домочадцев учит, милость от Бога примет».
«Трудно представить себе большее извращение христианства, чем отвратительный «Домострой», — полагал Н. А. Бердяев. Соглашаясь с Николаем Александровичем, я только замечу: в «Домострое» речь идет не о сексуальных фантазиях господина Де Сада, а о некой бытовой практике. Причем «Домострой» пытается эту практику еще улучшить, отмести крайности, ввести в некие рамки и т. д. Причем и гуманиста Сильвестра можно понять так, что порку беременных и кормящих жен он вполне приемлет: от плети, мол, выкидышей не бывает.
Отмечу только, что «Домострой» изначально предназначался для верхушки общества. В те времена «верхи» на Московской Руси были куда большими христианами, чем полуязыческие «низы». Сильвестр обращался именно к ним, к боярству и верхушке дворянства. Видать, это бояре выбивали женам глаза, пинали их сапогами, ломали кости посохом, забивая до слепоты и глухоты.
Что же делалось в толще народа?! Некоторое представление об этом дает хотя бы «Тихий Дон» Шолохова. Место, где обманутый муж бьет главную героиню, Аксинью, кулаком так, что она упала и лежит без движения, как мертвая. Вскакивая, мчится Аксинья прочь, а муж догоняет, сбивает на землю и в подкованных сапогах словно пляшет на лежащей женщине{219}. Для его общества — дело обычное, повседневность.
И нет тут никакой «русской специфики». Так же обращались с женами в любой из стран Европы. И руководства типа «Домостроя» там были — свои в каждой из исторических областей Германии и Франции. Рыцарское обращение с женщиной? Вот поучение для юного оруженосца XIII века: «Если женщина прекословит тебе или лжет, подними свой кулак и бей ее прямо в голову». Сцен избиения жен много в поэзии культового поэта рыцарства Бертрана де Борна, в эпических сагах германцев и в придворных хрониках.
На этом фоне кажется чем-то невероятным решение некоторых еврейских общин XIII века: запрещение бить жен. Избиваешь жену? Ты нарушитель религиозного закона. Ты не настоящий иудаист, потому что жена — основное сокровище мужчины.
Евреи не целовали дамам ручек и не знали романтического культа «прекрасной дамы». Но жен били все меньше и меньше. Устойчивая традиция не поднимать руку на женщину установилась у евреев (включая и простонародье) намного раньше, чем среди христиан — даже у интеллигентных верхов.
