Начало фавора — или, как тогда говорили, «случая» — Разумовского относится к 1731 г., когда, по сообщению генерального подскарбия Я. Марковича, проезжавший через черниговское село Чемар полковник Ф. С. Вишневский приметил в местной церкви молодого красавца певчего с прекрасным голосом и взял его в Петербург в придворную капеллу. Оттуда он вскоре перешел к Елизавете Петровне, сразу оценившей его достоинства.
В этой истории нет ничего невероятного: малороссийские певчие высоко ценились при дворе и в большом количестве привлекались к придворной службе. В Глухове существовала даже специальная музыкальная школа, готовившая мальчиков для придворного хора. Любившая хоровое пение Елизавета тоже посылала на Украину доверенных лиц, которые присматривали способную молодежь для хора «малого двора»5.
Впервые в документах имя молодого казака появляется при дворе цесаревны не позже 1731 г. В списках придворных Елизаветы Петровны, которым ежедневно выдавались «к поставцу» вино и пиво, наряду с камер-пажом Шубиным упомянут и певчий Алексей Григорьев. Примечательно, что имя его стоит не в конце списка, куда отнесены певчие, а значительно выше — среди камердинеров, служителей более высокого ранга. После ссылки Шубина Разумовский стал безраздельным хозяином двора Елизаветы. Его возросшее в 30-х годах значение отражают многочисленные письма и челобитные, посылаемые Разумовскому просителями разного ранга. Среди них были и родственники Елизаветы. Так, осенью 1741 г. двоюродный брат цесаревны А. Ефимовский просил Разумовского похлопотать о продвижении его по служебной лестнице и — что особенно примечательно — подтолкнуть на эти хлопоты саму Елизавету. Из его письма от 9 октября видно, что подобная просьба не была первой: «И хотя я многократными моими письмами, конечно, вам скучаю…» Признавали первенствующее положение Разумовского при «малом дворе» и придворные Елизаветы. В письме Елизавете в 1738 г. П. И. Шувалов передает поклоны товарищам своим, «а особливо Алексею Григорьевичу…»6.
Хотя сам Разумовский и не участвовал в перевороте 25 ноября 1741 г., он был сразу пожалован в поручики лейб-кампании с чином генерал-поручика, стал действительным камергером наравне с братьями А. И. и П. И. Шуваловыми и М. И. Воронцовым. В день коронации императрицы бывший певчий получил орден Андрея Первозванного, чин обер-егермейстера и огромное количество земли и душ. В 1756 г. императрица пожаловала ему чин генерал-фельдмаршала и подарила Аничков дворец.
Что это был за человек? Современники в один голос утверждали, что Разумовский, пользовавшийся долгое время огромной властью, вел себя на редкость скромно: не стремился к высшим государственным постам и по возможности избегал участия в придворных интригах. Со страниц воспоминаний и писем он предстает добродушным лентяем, мало чем интересовавшимся и мало что умевшим, но не лишенным чувства юмора. Согласно легендам, он довольно иронически относился к своему «случаю» и своей персоне. Пожалуй, единственное, что делал скромный Разумовский активно и беззастенчиво, — это обогащался за счет многочисленных подарков императрицы деньгами, землями, крепостными крестьянами и способствовал обогащению своей бедной и многочисленной черниговской родни, к которой был очень привязан и относился необычайно внимательно.
Вместе с тем Разумовский не хотел, чтобы его многочисленные родственники надоедали своими просьбами и присутствием Елизавете. Перед приездом Елизаветы в Козелец он писал матери, чтобы управляющий Семен Пустота «накрепко смотрел и наблюдал, дабы не ходил и не шатался б… чтоб он как зятьям, дядьям, так и всей родне именем моим приказал бы быть всем в одном собрании в деревне Лемешах (родная деревня Розумов. — Е. А.) и дожидаться бы тамо моего свидания… а наипаче запретить, чтоб отнюдь никто с них в то время именем моим не фастал бы и не славился б тем, что он мне родня…»7.
Если карьера Алексея Разумовского поражает воображение, то «случай» его брата Кирилла кажется вообще сказочным. В один прекрасный день 16-летний пастух был вызван в столицу, облагодетельствован и послан учиться за рубеж. Совершив приятное двухлетнее путешествие по Европе, он вернулся в Петербург и был сразу назначен президентом Академии наук, что не могло не изумить даже привыкших к быстрым переменам своего времени людей XVIII в.
В 1750 г., т. е. в 22 года, Кирилл Разумовский стал гетманом Украины, что приравнивалось к чину генерал-фельдмаршала, получил огромные поместья, в том числе владения, некогда принадлежавшие А. Д. Меншикову, и зажил как этот «полудержавный властелин», правда не имея его изнуряющих душу и тело хлопот. Поддерживая связи с украинскими феодалами, братья Разумовские оказывали своим землякам помощь, по всей вероятности, далеко не бескорыстно. Известно, что И. С. Гендриков, направленный на Украину для организации «добровольного» выдвижения Кирилла Разумовского на должность гетмана, получил от генеральной старшины в подарок 10 тыс. руб.
Хотя Алексей Разумовский сам отстранялся от государственных дел, его потенциальное значение в их решении (благодаря близости к императрице) было огромно. Пецольд в 1747 г. писал в Дрезден: «Влияние старшего Разумовского на государыню до того усилилось после брака их, что, хотя он прямо и не смешивается в государственные дела, к которым не имеет ни влечения, ни талантов, однако каждый может быть уверен в достижении того, что хочет, лишь бы Разумовский замолвил слово»8–10.
Кроме земляков и родственников этим долго пользовался канцлер А. П. Бестужев-Рюмин, сумевший не только наладить добрые отношения с Алексеем и Кириллом с целью использовать их в своих интригах при дворе, но и связать себя с семьей Разумовских родственными отношениями. В 1747 г. Алексей Петрович женил своего сына Алексея на племяннице фаворита фрейлине Авдотье Даниловне, что усилило значение Бестужева-Рюмина в решении внешнеполитических дел и способствовало падению противника канцлера И. Г. Лестока.
С начала 50-х годов XVIII в. влияние А. Г. Разумовского на Елизавету стало заметно падать. Причиной послужило усиление группировки Шуваловых благодаря тому, что фаворитом императрицы стал И. И. Шувалов. Но главой клана Шуваловых являлся его двоюродный брат Петр Иванович Шувалов.
Современники единодушны в отрицательной оценке Петра Шувалова. M. М. Щербатов в книге «О повреждении нравов в России» называет его даже «чудовищем». По-видимому, действительно в его характере, манере поведения было много такого, что отталкивало одних и страшило других. Непомерно честолюбивый, несдержанный и надменный, а кроме того, сказочно богатый, Шувалов имел массу врагов и недоброжелателей. Как писал французский дипломат Ж.-Л. Фавье, генерал-фельдмаршал «возбуждал зависть азиатской роскошью в дому и в своем образе жизни: он всегда покрыт бриллиантами, как Могол, и окружен свитой из конюхов, адъютантов и ординарцев»11. На протяжении ряда лет Шувалов цепко держал в своих руках нити власти. Его дворец в Петербурге был своеобразным филиалом высшего государственного учреждения, куда с раннего утра приезжали с докладами и просьбами государственные деятели, генералы, придворные.
Любопытно, что у П. И. Шувалова, сделавшего свою карьеру в атмосфере фаворитизма и угодничества, был… свой фаворит, обладавший огромной властью над людьми и во всем подражавший своему господину. Речь идет о генерал-адъютанте Шувалова М. А. Яковлеве, А. Т. Болотов, бывший на приеме у фаворита, писал: «Вошед в зал, нашел я его весь набитой народом; я увидел тут множество всякого рода людей: были тут и знатные особы, и низкого состояния люди, и все с некоторым родом подобострастия дожидающиеся выхода в зал любимца графского для принятия прошений и выслушивания просьб. Мое удивление еще увеличилось, когда увидел я, что самые генералы в лентах и кавалериях, приехавшие при мне, не осмеливались прямо и без спроса входить в его предспальню, но с некоторым уничижением у стоящих подле дверей лакеев спрашивали, можно ли им войтить и не помешают ли Михаиле Александровичу — так называлась тогда сия столь знаменитая особа, не имеющая хотя… больше подполковничьего чина. Но не чин тогда был важен, а власть его и сила, которая простиралась даже до того, что все, кому бы ни хотелось о чем спросить графа, долженствовали наперед просить сего любимца… Мы прождали его еще с добрую четверть часа, но, наконец, распахнулись двери, и графский фаворит вошел в зал в препровождении многих знаменитых людей, и по большей части таких, кои чинами своими были гораздо его выше. Не успел он показаться, как все зделали ему поклон не с меньшим подобострастием, как бы то и перед самим графом чинили»12.
Как и положено фавориту, у Яковлева были свои причуды и капризы. Хлопотавших, как Болотов, о получении офицерского чина он принуждал часами молиться вместе с ним в церкви и выдавал офицерские патенты в зависимости от усердия испытуемого в отбивании поклонов. В фаворитах Яковлев продержался несколько лет, и уже другой проситель — мемуарист М. В. Данилов застал его в 1758 г. утратившим «силу». Шувалов «избрал себе в любимцы из канцелярских переписчиков подьяческого сына Макарова», который «своим проворством как для письменных дел способным, так и в других нежных услугах графу понравился: граф пожаловал Макарова своим адъютантом»13.
