У меня самого на сегодня были вполне чётко очерченные задачи. Взять коня, добраться до усадьбы Воронцовых, пристрелить этого вампира к ёлкиной-едрёной-ёжкиной матери, а со своей любовью мой героический родственничек уж как-нибудь сам разберётся. Не буду в это лезть, оно мне так уж надо? Да с недельного перепою не упёрлось!
Верный араб скучал по мне на конюшне, повесив уши и поджав хвост. Видимо, жутко огорчился, что его не взяли погулять на кладбище. Я сунул руку в карман, выгреб последние сухарные крошки, сунул ему под нос. Он с наслаждением вдохнул запах ржаного хлеба и деликатнейше слизнул всё, что было у меня на ладони. Потом поднял умную морду и ткнулся тёплым плюшевым храпом мне в плечо…
— Извини, дружище, совсем я тебя забросил. Сколько лет на Дон купаться не ходили? Вот именно… Прости, прости, сейчас только с младшей дочерью губернатора разберусь, вампира румынского об колено переломаю, десяток чумчар беззаконных набью, весь полк от заразы вылечу, учёных домогающихся к ногтю прижму, Катеньке своей разлюбезной сердечный разговор устрою — и сразу купаться! А потом ещё и за границу съездим, царь-батюшка нам мятежную Польшу показать обещался…
Араб мне якобы верил. Кивал, пристукивал копытцем, встряхивал чёлкой и выдувал тёплое сонное дыхание мне в ухо.
— Пошли седлаться, что ль? Сегодня мне предстоит изображать принца на белом коне, спасителя невинных барышень, истребителя драконов и прочей дребедени, коя составляет благодатную основу всех женских романов. Эх, даст Бог дожить до старости, всенепременно свою книжку напишу про все наши приключения. Поможешь?
Белый жеребец выразительно подмигнул, типа ты доживи сначала до этой гипотетической старости. Тоже верно, нечего смешить Всевышнего планами на пенсию…
— Итак, кто же у нас сегодня? Вампир румынский. Шашку берём, она всегда пригодится. Нож… ну пусть будет, не так уж и мешает за голенищем. Пистолет один возьму, на два всё равно серебра не хватит. Святая вода? Осиновый кол? Католическое распятие? Преувеличено. Если только в сердце, а так вообще не работает, — бормотал я, мечась взад-вперёд по конюшне и собираясь в дорогу.
Воюя с нечистью, мало видеть её реальный облик под любой личиной. Желательно ещё хорошо знать, чем и как её можно убить. В каждом конкретном случае оружие требуется избирательно. Заточенная сталь не всех рубит, а от святой воды не всякий злодей прочихается да лёгкой пылью рассыплется. Если б я сам всё заранее знал, так вот и было бы мне полное счастье. Только я не знаю, беру всё наугад. Поэтому мне не счастье полное, а толстое северное разочарование. Ладно, чего зря ныть, на месте разберёмся…
— Поехали! — Я прыгнул в седло ласточкой, не касаясь стремени, и полетел через всё село за новыми неприятностями на свою чубатую голову.
Причём и ехать-то долго не пришлось, буквально на краю села у последних хат толпился народ. Мужики негромко шумели, толкались локтями, а бабы возбуждённо галдели, не забывая выть. Без бабьего вытья у нас на Руси никак, и на свадьбах, и на похоронах, лишь бы был повод. Мы с арабом осторожно подкрались к задним рядам, с седла мне открывался преотличнейший вид на… ого?!
Смерть. Та самая, в чёрном балахоне с большой сверкающей косой. Стоит себе за околицей на тропиночке, мнётся с ноги на ногу, словно бы решая, мимо пройти или всё ж таки к кому на селе заглянуть. Местные склонялись ко второму…
— За Григорьевной, поди, пришла. Она ить самая старая у нас, ещё Иоанна Грозного помнит, а самогон для любимого зятя зажиливает…
— Не дождётесь!
— А я так думаю, что энто за Антипкой! Он с дружками позавчерась грибов нажарил да полсковороды умял с варёными раками, а запивал простоквашкою, ну и… Со вчерашнего в сортире сидит, никого не пускает, смертушку зовёт эдак жалобно-о…
— Не дождётесь!
— А может, то иллюзия оптическая? Али химия какая безбожная? Бают, в соседней губернии эдак и свиньи летали, и кошки на задних лапах маршировали, и мужик огонь глотал, и бабы с бородой, и зайцы в шляпе множились… А энто цирк приехал! Ох и били их потом всей губерние-ей…
— Не дождётесь!
— Уймите старуху, ить достала уже своим «не дождётесь». Не ждёт от тебя никто ничего, фантазии энто твои распущенные… А Смертушка взбодрилась, ровно углядела кого! Кого бы энто, ась?
Глупый вопрос. Тем более что и ответ прозвучал в ту же секунду:
— Ило-вай-ски-и-ий!
Все дружно обернулись полицезреть на мою светлость.
— Ило-вай-ски-и-ий!
Я толкнул коня пятками. Народ снял шапки и, крестясь, расступился. Двое наших станичников, присутствующих при сём зрелище, наоборот, встали у меня на пути, доставая из-за голенищ нагайки.
— Не боись, хорунжий, втроём отмашемся!
— Благодарствую, братцы, да тока я сам. Мы с этой красой безносой уже на узкой дорожке встречались. Видать, за реваншем явилась или в прошлый раз мало получила…
— Ну, помогай те Бог, — благословили казачки. — Тока, ежели что, шумни, нам оно тоже в развлечение.
А-а, это я понимаю, это ж практически общее излюбленное развлечение всех казачьих войск России — смерть-матушку нагайкой по кривым мослам отваживать! И душе радость, и телу веселье, и честной публике потеха бесплатная, и всегда оправдаться можно — она первая начала…
— Ило-вай-ски-и-ий!
— Чё орёшь, дура, я перед тобой стою, — праведно возмутились мы с конём, потому что любопытный араб уже обнюхивал подол чёрного балахона.
Смерть опомнилась, не касаясь земли, отплыла на пару шагов в сторону и, сбавив тон, предупредила:
— Я за тобой пришла.
— Да ну? А кто послал?
— Сама пришла, меня никто не посылает.
— Значит, я первый пошлю. Пошла ты знаешь куда…
Араб мигом навострил уши, словно бы надеясь услышать какое-то новое направление, но я его разочаровал — не выражаюсь на публике. Смерть подняла на меня пустые дырки, явно перерабатывая полученную информацию и ожидая начальственных указаний. Я же в это время старательно зажмуривал то один, то второй глаз, пытаясь разобраться, что ж это за штуковина такая сейчас нам тут комедию ломает? Вроде не привидение, ветром не сдувается. На нечисть какую или человека под чужой личиной тоже непохоже. Может, тогда иллюзия управляемая, вроде тех, которыми Хозяйка моя ласковая Оборотный город запугивает?
— Умри! — наконец определилась Смерть, взмахивая косой. Белый жеребец столь же ловко развернулся крупом, не глядя хлестанул хвостом. Бутафорская коса, вылетев из призрачных костяшек рук, с дребезгом ударилась об остатки плетня.
Сельчане охнули. Какая-то особо впечатлительная бабка в обморок бросилась, но её и ловить не стали, видать, та самая, что обещала «не дождётесь!». Дождались, однако…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
