– Ты не нужен нам! Убирайся вон! – крикнула Моргана, и ее голова нырнула куда-то Насте между ног.
– Дерьмо! Ты слабак! – крикнул второй Зверь. – Ты ничего не можешь!
Бретёр взирал на них через щель между высокими дверями. Он открыл дверь и стал медленно подходить к столу. Как только он подошел совсем близко, настолько, что мог детально разглядеть все физиологические подробности сцены, ему на плечи бросилась змея и стала душить…
Он очнулся в постели от удушья и прошел в кухню. В доме все спали. Лимонов, Фифи, охранники. Беляк пошел ночевать в гостиницу «Октябрьская». На столе были немытые тарелки и бутылки.
Днем, когда все ушли, он обо всем рассказал Мерлину. Про своих бывших пассий, которые занимались любовью, и про змею.
– Не майся херней! Лучше трахни кого-нибудь! Желательно с большой жопой. Это лучшая психотерапия.
– Я серьезно. Творится черт знает что. Я во сне все время вижу змей, которые говорят со мной. Я не хочу оказаться в дурке раньше времени.
– Все там будем. Когда великий мудрец в звании гвардии капитана изрек в мой адрес: «Вас я обязательно сдам в дурдом!» – то я ответил: «Товарищ капитан, там нас с вами и оставят!»
– А помнишь, ты говорил про погружение во тьму, про то, что это только первая часть упражнения?
– Да, помню.
– Я хочу сделать его до конца.
– Ты можешь сдохнуть! И не факт, что оно исцелит тебя. – Мерлин вдруг стал очень серьезным. – Когда я его делал с шаманом, он мне так сразу и сказал, чтобы я ни на что не рассчитывал и был готов к смерти.
– Я готов к смерти!
– Ты уверен?
– Да! Я готов к смерти!
17
Взбудораженный сном, где две его любовницы трахались друг с другом, он вдруг в бессознательном возбуждении набрал ее номер, и она ответила. На заставке звучала мрачная неизвестная мелодия, для него она символизировала сумрачную безысходность любви.
Моргана была все так же чужой. Перед тем как ее вые…ать, он собственноручно облачил ее в роскошное белье Agent Provocateur, черные шелковые трусики и корсет-каркас, выпячивающий вперед сиськи. Когда она стояла во всей этой сбруе, то напоминала королеву разврата и королеву зла.
– Как я тебе? Нравится? – Она дернула себя за набухший сосок.
Бретёр схватил ее за горло и повалил на кровать.
Она никогда не проявляла инициативу, не хватала за член сама, не дразнила. Моргана больше всего любила подчиняться. Любила, чтобы обладали ею. Она обожала стоять на коленях и целовать ему руки. Не потому, что любила его, а потому, что хотела, чтобы ею владели, чтобы ее силой загоняли в самый низ.
Она ненавидела трахаться сверху, она хотела быть только снизу. Ниже всех. Ее заводила идея упасть на самое дно и чтобы на этом дне ее просто уничтожили. Ее возбуждала смерть, собственный распад.
– Ну, сука, ну, тварь! – Он ненавидел ее.
Когда он ее трахал, из него вырывались слова ненависти к ней, самые грязные и мерзкие слова. С ней он хотел испытывать все только грязное и плохое. Когда он кончал в нее, ему больше всего хотелось схватить нож и точно в этот момент перерезать ее горло. Так он ее ненавидел и так любил. Больше всего на свете он мечтал пустить ей кровь во время оргазма.
Он душил ее, бил, издевался над ней во время секса, он бросал ее на кровать и бил ногой по лицу. Ее тело было в полном его распоряжении, но душа все время ускользала, словно просачивалась сквозь пальцы в бездну. Душа была в этот момент не с ним, но в плену у других, неведомых ему сил. Она была такая любимая, но такая далекая и чужая.
Всего у нее было три попытки самоубийства. Это наследственное. Как-то раз, когда Моргана пришла домой из школы, то увидела в кухне повешенного отца. Такие вещи не проходят бесследно.
– А как ты потеряла девственность?
– Я была очень расчетливой девочкой. Мне было тринадцать лет, и я знала, что у моей старшей подруги был мальчик бандит, ему было двадцать пять. Она сказала, что он очень хорош в сексе. И я сама затащила его в постель.
– Сама, в тринадцать лет?
– А что… Я так решила.
Про расчетливость – это чистая правда. Мама с детства воспитывала ее, чтобы сделать образцовой женой олигарха. Она научила ее прекрасно готовить, сервировать стол, научила светскому этикету, вкусу, хорошим манерам, красиво одеваться… Но в одном она просчиталась. Что ее дочь была слишком сильно крейзи, она была просто отмороженной на всю голову.
Когда она вышла замуж за владельца крупной автомобильной компании (она утверждала, что у него на даче висели подлинники из Эрмитажа), то бедняга чуть не спятил. Пожилой итальянец был вынужден во много сотен раз выше допустимого перегружать сердечно-сосудистую и нервную систему.
Моргана могла без предупреждения уехать путешествовать автостопом, еще она могла отсасывать член у его шофера и запалиться на этом. Итальянец все время плакал. Чуть ли не каждый вечер он ревел и стоял на коленях перед ней, он клялся ей в любви и молил не быть такой с ним.
– Один раз я просто расхохоталась над этим недоноском!
Мама не виновата, она не могла все учесть.
Потом у Морганы случился нормальный брак с владельцем охранного агентства, крупным и статным. Она любила больших мужчин. Но потом в один день все закончилось… Когда она шла по улице, к ней подъехала машина, опустилось стекло.
18
– Лучше не связывайся со мной. Пойми, что я плохая. Я алчная, для меня важны только деньги, на все остальное мне плевать. Потрахались, и хватит. Это все равно не приведет ни к чему хорошему…
– А что было дальше?
– Дальше он просто спросил, как проехать. Я села в машину и показала дорогу. Это было в Петергофе. Через несколько дней я просто собрала все вещи и ушла к нему, я оставила мужа с ребенком и ничего им не сказала.
Возлюбленный Морганы оказался сыном известного криминального авторитета и беспредельщиком, он был чемпионом по боксу в тяжелой категории. Жизнь его была похлеще любого гангстерского фильма. Незадолго до встречи его выпустили из «Крестов», где он жил как настоящий король.
– Он все время скрывался. Мы разъезжали по проселочным дорогам, по самой жопе мира. Он за меня людям ноги расстреливал. Если мне кто-то что-то не так отвечал, он мог пойти и отстрелить ноги… Один раз меня очень возбудило это. И мы тут же в машине занялись любовью. Тогда я получила самый мощный в своей жизни оргазм.
Бретёр созерцал свою любовь, такую величественную и такую страшную. Ему стало казаться, что он не дотягивает до нее.
– А как он был в постели?
– С ним я просто улетала неизвестно куда. Хотя он не делал ничего особенного. И до этого меня полностью устраивал муж…
– И как все закончилось?
– В Москве с ним и его отцом все считались. Но тут он приехал в Питер и влез в какую-то крупную тему с недвижкой. Вел он себя так же, как в Москве, он вообще был безбашенным. Естественно, его убили. Расстреляли в упор, когда мы выходили из машины. – Моргана говорила холодным и отстраненным голосом. – В этот день я наглоталась таблеток и порезала себе вены в ванной. Но меня спасли.
Раздался телефонный звонок, и она, поправляя на ходу трусики, выскочила в коридор.
– Я обещала своему брату, что сегодня приеду! Мне нужно к брату!
19
Только к концу дороги он узнал, что этот ее брат вовсе и не брат, а друг, которого она называет братом. Перед этим они уже успели проехать около ста километров к северу от города и заехали в «Ленту».
– Что ты будешь пить?
– Ничего.
– Мужчины должны пить водку!
– Нет, тогда я возьму пива… – Пассаж про водку его насторожил, они раньше никогда вместе не пили, и тем более у нее никогда не появлялось желание его споить.
По дороге Моргана много курила.
– У меня скоро день рождения, может, уедем куда-нибудь? – Она вдруг сверкнула девственно невинными глазами.
– Хорошо, давай уедем! – Бретёр был не против.
Он вспомнил, что она часто рассказывала про «брата», который очень ранимый и которого она все время успокаивает.
– Артем, он как девчонка. Мы с ним как брат с сестрой, мы очень давно друг друга знаем. Он много раз видел меня голой, а я его. Так что ты не обращай на это внимания.
– Он что, твой любовник? Может, мне вас оставить?
– Нет, вначале у нас что-то такое начиналось. Но потом я встретила его в ресторане с какой-то старой женщиной. Он альфонс. И к тому же очень слабенький. Меня такие не возбуждают.
Бретёр успокоился, раз не возбуждают. Была уже глубокая ночь. «Брат» Артем, когда они приехали, встретил их на четырехколесном самоходном скутере, на таких обычно ездят по пустыне. Дорога к нему была с трудом проходимой. Ветхий, почти разрушенный деревянный дом стоял прямо у берега реки и напоминал лицо старого, изуродованного шрамами человека. На стене при входе под небольшим навесом висели многочисленные инструменты, бензопилы и молотки.
