– Вот и узнаю. Мам, пойми, наконец, твой опыт – он только твой, а у меня будет свой собственный. Я уже чуть не сделала самую большую ошибку, согласившись выйти за Артема. Мы бы только испортили друг другу жизнь.
Мама комкала в руках смятый платок, по щеке медленно катилась слеза, она силилась улыбнуться.
– И откуда в тебе столько силы? С виду тростиночка… Тоненькая, хрупкая, прозрачная, кажется: тронешь – сломаешь. Господи, как он посмел поднять на тебя руку?
– Потому что он не мужик, а дерьмо в глянцевой упаковке. Да и я тоже хороша… Красивой жизни захотелось… Счастье, что все случилось сейчас…
– Саня, прости меня…
– Перестань. – Я поцеловала ее в теплую щеку, волосы еще хранили больничный запах. – Мне не за что тебя прощать. Если я сегодня не приеду, значит, у меня все отлично. Я позвоню. И скажи папе, что я его очень люблю.
– Взрослая совсем… – вздохнула мама, – а я только сейчас это осознала… Как же ты быстро выросла…
Любовь
Когда я подошла к квартире Сергея, вдруг почувствовала робость. Подносила руку к звонку и снова отдергивала… Сергей отворил сразу, будто ждал под дверью. Чуть осунувшийся, небритый, в простой футболке и старых протертых джинсах, домашний, бесконечно родной… При виде него у меня сжалось сердце и перехватило дыхание, так что в первую секунду я не могла произнести ни слова. Только стояла столбом и смотрела на него, а он на меня, и в его глазах таяла бесконечная нежность. А потом его лицо озарилось недоверчивой счастливой улыбкой.
– Саня… Сашенька… Радость моя… Я ждал, я знал, нет, я надеялся, что ты вернешься…
Мои ноги подкосились, и я упала ему на грудь. Сергей подхватил меня на руки, отнес в комнату, усадил на диван, осыпал поцелуями лицо, волосы, руки… И тут слезы хлынули из моих глаз. Я плакала навзрыд на груди лучшего в мире мужчины, понимала, что это глупо, и никак не могла остановиться. А он гладил меня по голове, как ребенка, и сбивчиво, жарко шептал ласковые слова. Когда я смогла говорить, рассказала ему все от начала до конца: про Артема, про бабушкину болезнь, про свои кошмары и неожиданно открывшуюся правду о моем рождении. Когда я выговорилась и замолчала, стало так тихо, что было слышно, как за стеной у соседей бьют часы. Сергей взял мое лицо в ладони, в его взгляде было столько участия и нежности, что я едва не заревела снова.
– Все позади, – сказал он твердо. – Больше тебя никто не обидит, я не позволю, ты мне веришь?
Я кивнула. Впервые в жизни я верила и не боялась.
Он прижал меня к себе:
– Я люблю тебя. Больше никуда тебя не отпущу…
– Я никуда не уйду. Я тоже люблю тебя.
– Правда?
– Правда. Я была будто заморожена, боялась полюбить, потому что постоянно чувствовала страх… И вот теперь все закончилось. Если я нужна тебе такая…
– Ты нужна мне, – перебил Сергей. – Ты очень мне нужна. Мне без тебя нечем дышать.
Счастье… Абсолютное, безмолвное, безмятежное, настоящее… У него глаза цвета крепкого кофе, голос нежный и страстный, шепчущий твое имя, и еще – терпкий запах разгоряченных, сладко содрогающихся тел… В нем нет небоскребов и «мерседесов», яркого света, громкой музыки, тусовок, шуршащих купюр… Нет ни правил, ни морали, ни приличий, ни стеснения… Есть только двое, я и он, и наш мир, в котором можно все, что доставляет наслаждение…
День встретил робким лучом, пытавшимся проникнуть в наш мир сквозь темные шторы. Я приподнялась на локте и смотрела на умиротворенное лицо спящего Сережки. Сходящиеся к переносице лохматые брови, резковатые скулы, воспаленные от поцелуев губы, ресницы – длинные, черные, изогнутые, трепещущие поверх щек, зачем мужику такие ресницы?! Не удержалась и легонько дотронулась пальцем. Сережка приоткрыл глаза, радостно улыбнулся:
– Доброе утро… Как спалось?
– Прекрасно…
– Санька… Я тебя обожаю… – Сережка склонился надо мной, поцеловал губы, шею, родинку на груди, кончиком языка дотронулся до мигом заострившегося соска, и горячая сладкая истома вновь овладела мной…
– Что ты делаешь? – прошептала я. – Перестань, ты просто маньяк…
Но мои пальцы уже впились в его шевелюру, и мои чресла устремились навстречу его жадной упругой плоти, вскоре мы оба взмыли к небесам, и наш мирок огласился музыкой хриплых стонов.
– Мы должны вылезти из постели, хотя бы для того, чтобы не умереть с голоду, – сказала я, когда мы оба вернулись на грешную землю.
– Проголодалась? – озаботился Сергей.
– Вообще-то да. Голодная как волк. Могу тебя проглотить.
– Не ешь меня, – взмолился Сережка. – Я тебе еще пригожусь.
– Я умею делать яичницу. Это одно из немногих блюд моего исполнения, которые можно есть. Мои кулинарные таланты стремятся к нулю.
– Ерунда, – убежденно сказал Сергей. – У тебя полно других талантов. Кстати, сам я неплохо готовлю.
– Ну да? – изумилась я. – И как тебе удается?
– Жизнь заставила, – рассмеялся Сережка. – С семнадцати лет живу один. Как уехал поступать в институт, получил общагу… И прощайте, мамины супчики. Сегодня ты моя дорогая гостья, отдыхай.
Когда я, закутавшись в большое полосатое полотенце, вышла из душа, квартира наполнилась ароматом свежесваренного кофе. Сережка колдовал над плитой, натирал сыр на терке.
– Нет, я не могу сидеть без дела, – сказала я. – Давай хотя бы посуду помою.
– Идет.
Кулинар из Сережки и впрямь оказался отменный. Мы поглощали воздушный омлет с сыром, пили кофе, у меня возникло странное чувство, будто я обрела то, что долго искала, и моя мятежная душа может, наконец, успокоиться. Я невольно улыбнулась этой мысли.
– Тебе хорошо? – спросил Сергей.
– Да, очень… Жаль, что я не встретила тебя раньше…
– Раньше?
– Раньше Артема… Сейчас мне бы так хотелось, чтобы ты был моим первым мужчиной… Какая я была дура, что поторопилась…
– Я и так первый, – убежденно сказал Сергей. – Первый мужчина, доставивший тебе удовольствие. А все остальное не считается.
– А я тогда какая? – иронизировала я.
– Тоже первая. Первая женщина, которую я полюбил. Я хочу, чтобы ты оставалась первой и последней. Санька…
– Что?
– Выходи за меня замуж…
Сердце мое заколотилось как безумное, все внутри затрепетало, где-то пронзительно и нежно запели невидимые скрипки. Мои губы задрожали, горло перехватило, я сидела, не в силах вымолвить ни слова, только улыбалась, как последняя дура.
– Конечно, я не богат, у меня нет автомобиля, и живу на съеме… Но это временно. Я многого добьюсь, поверь… Мы обязательно заберемся на свой небоскреб.
Я закрыла ладонью его губы.
– Не надо… Все это не важно. Есть ты и я – вот главное.
