— Да и полководец из шерифа навряд ли такой уж хороший! — с пылом воскликнул Джеффри, и в этом не было ни капельки лести: король Туан действительно был непревзойденным воителем.
— Благодарю тебя, — учтиво кивнув Джеффри, отозвался Алан. — И, честно говоря, я бы так сильно не переживал, если бы дело было только в шерифе… Но к войску отца с тыла подошла армия, составленная из воинов пятерых графов.
Джеффри насупился:
— А странно, что эти пятеро объединились: ведь они только что воевали друг с дружкой.
— И верно, — согласился Алан. — Но я слышал, как папа говорил, что многие из дворян нынче наняли себе сенешалей, которые ему не по сердцу. Наверное, эти сенешали и подговорили графов.
Братья и сестра обменялись взглядами.
— Это почти наверняка негодяи из ИДИОТа, про которых нам рассказывал папа, — послышалась мысль Магнуса.
— Верно. Вот только он не знал, что они явились сюда под видом сенешалей, — уточнил Джеффри.
— А может, знал, да нам не сказал, — добавил Грегори.
На миг все четверо соединились в мысли о том, как это возмутительно, что отец не просветил их относительно последних событий в жизни королевства.
А потом Джеффри обратился к Алану:
— И все же эти пятеро графов — не слишком большая сила, если только они не атакуют все вместе, да и то — в то самое время, когда твой отец будет сражаться с шерифом.
— Так и есть, — согласился принц. — Но как раз этого-то я и боюсь.
Грегори кивнул:
— Ведь король, если на то пошло, стоит на пути и у тех, и у других. Если он будет побежден, каждый из графов сможет расширять свои земли, ничего не боясь и ни на кого не оглядываясь.
— Кроме герцогов, — мрачно добавил Алан. — А если папа… — Он сглотнул подступивший к горлу ком. — Если папы не станет, то верховные лорды, пожалуй, быстренько поставят своих вассалов на места.
— Ага, а потом так же быстренько ополчатся друг против друга, — нахмурившись, проговорил Магнус. — И в стране настанет сущий хаос.
— Покуда они будут биться между собой, шериф наверняка станет служить им так же, как служил бы королю, — продолжал размышлять Джеффри. Он кисло усмехнулся. — Будет сражаться с одним из герцогов или князей, в то время как другой будет атаковать с тыла. И к тому времени, как герцоги решат объединиться и выступить против него, его войско уже станет слишком велико, и одолеть его будет очень трудно.
— Глупцы! — в сердцах вскричал Магнус. — Разве они не видят, что, помогая ему теперь, они обрекают себя на то, что потом будут перебиты поодиночке?
Алан вытаращил глаза:
— Думаешь, он жаждет воссесть на престоле?
— Не думаю. Я уверен в этом.
— Но как он может? — запротестовал Алан. — Он ведь простолюдин, не из дворянского рода!
— Это его не остановит, — покачал головой Магнус. — Нет — таких, как он, отсутствие благородного происхождения только подстегивает, только больше разжигает в них жажду власти!
Алан прищурился, помрачнел:
— Если так, то этого мерзавца следует пытать на дыбе и четвертовать!
Магнус кивнул:
— Такой, как он, приведет нашу страну к полному разорению. Как только он захватит престол, против него выступят бароны: ведь они ни за что с этим не смирятся, поскольку в жилах этого человека не течет королевская кровь!
— И никто не станет чтить его и поклоняться, — подхватила Корделия, — потому что любой простолюдин стает рассуждать так: «Он такой же низкородный, как я, а воссел на престоле. Почему бы и мне не попробовать сделать то же самое?» И один за другим люди будут бунтовать: восставать против него.
— И в стране будет одна нескончаемая война, — простонал Алан. — Мир не наступит никогда.
— А как раз этого и хотят господа, повелевающие этим шерифом, — тихонько проговорил Грегори.
Алан вытаращил глаза:
— Что ты сказал? Как это? У этого мерзавца есть повелитель?
Дети Верховного Чародея переглянулись.
— Мы точно не знаем… — уклончиво произнес Магнус.
— Но явно что-то подозреваете! Нет, скажите мне! Событие таких важных сведений равно измене!
— Неизвестно, верна ли наша догадка, — вздохнул Магнус. — Но мы так думаем, что этот шериф — ставленник папиных врагов, которые мечтают о том, чтобы в Грамерае воцарился хаос.
Алан нахмурился:
— А мой отец никогда о таком не говорил.
— Может быть, наш папа ему об этом не рассказывал, — объяснила Корделия. — Он не любит говорить о чем-нибудь, пока сам не уверится окончательно.
— Я бы не сказал, что это является достоверным отображением истинного положения вещей, — возразил Векс, но кроме детей Верховного Чародея его никто не услышал.
Алан покачал головой:
— Ему бы не следовало скрывать такие подозрения, однако я понимаю его: мой отец рассказал бы обо всем моей маме, она бы всполошилась… Она всегда сильно переживет из-за разных бед, которые могут случиться, да не случаются.
— Однако теперь беда случилась, — заметил Джеффри, — а мы точно знаем, что у папы есть и другие враги — те, которые мечтают заполучить престол твоих родителей и править Грамераем жестоко и несправедливо.
Алан, не мигая, уставился на Джеффри:
— Наверняка уж об этом-то ваш отец говорил их величествам! Он должен был им сказать!
— Может быть, и говорил, — поспешно вмешался Магнус, — но твой отец не счел нужным рассказать об этом тебе. Ведь и мы, и ты еще слишком малы.
— Наверное, — буркнул Алан, но было видно, как нестерпима для него эта мысль.
— Но кое-что непонятно, — вступила в разговор Корделия. — Разве мы не слышали собственными ушами, как один из тех людей, что были в доме, говорил, будто бы шериф — один из их вассалов?
Дети уставились друг на дружку.
Грегори кивнул:
— Верно. Так они и говорили.
— Если быть точными до конца, — встрял Векс, — они этого не говорили: Корделия прочла это в сознании их предводителя и передала буквально следующими словами: «Их мысли перескочили на шерифа. Он много лет служил им, и они сказали ему, что он в точности должен делать, когда предоставится такая возможность».
Дети не удивились: они отлично знали, какая превосходная у Векса память. Робот всегда все запоминал до мельчайших подробностей, и именно поэтому отец порой призывал Векса в свидетели, когда вспыхивали семейные ссоры.
Алан нахмурился:
— Но как же такое может быть? Не вы ли только что говорили мне о том, что шерифа поддерживают люди, которые вовсе не жаждут власти?
— Мы, — кивнул Магнус. — Мы так и думали. А что же теперь получается, ребята? Как один и тот же человек может стоять и за тех, и за других?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
