— Несомненно, заинтересуется… — Хмельницкий с удивлением взглянул на Бережного, ожидая объяснений. Но их не последовало.
— Я рад. На следующей встрече вам ее передам. Вы сможете пригласить Йоргенсена в ближайшую субботу? — последнее было больше похоже на утверждение, чем на вопрос.
— Да, смогу, если это нужно, — охотно согласился Хмельницкий. Он не имел ничего против очередного уик-энда в обществе симпатичного норвежца, чьи взгляды на приятное времяпрепровождение так чудесно совпадали с его собственными. Хмельницкий уже начал раздумывать, пригласить ли ему снова Наташу и Гульнару или заменить их свежими кадрами…
— Вот и ладненько! — подытожил Игорь. — Так вы все дела за меня переделаете. Остается только гадать, почему вы называете это «просьбами».
— Игорь, в прошлый раз вы мне говорили, что к вам в мастерскую заезжала Гали Легаре.
— Да, у нас с ней приятельские отношения. Потом она подала идею выставить некоторые мои работы в ее салоне в Париже. Я хотел спросить, как вы к этому относитесь.
— А что, идея неплохая. Можно съездить в Париж со своими работами и устроить в салоне Гали презентацию. Она знает о ваших отношениях с Йоргенсеном? — поинтересовался Ремизов.
— Да, я ей рассказал о нем. Она собирается взглянуть на его «Двенадцать праздников», да и с ним самим познакомиться.
Не отдавая себе в том отчета, Игорь уже начал снова ревновать Гали и прятать ее от других мужчин, которые могли бы ее заинтересовать.
— Может быть, у вас есть какие-то основания разводить их «по углам»? — по бесстрастному лицу Олега, где-то в уголках рта мелькнула улыбка.
— Нет, отчего же, — смутился Хмельницкий. — Я собирался пригласить ее на ближайшую встречу с Йоргенсеном. Она умеет поддержать компанию, да и норвежец не будет пялить глаза на мою подружку.
— А что, это идея, — улыбнулся Бережной. — Так и поступим. Значит, в эту субботу вы ждете в гости господина Йоргенсена и мадам Гали.
— Похоже, что так, — кивнул головой Игорь.
— Когда получите их согласие, позвоните мне.
— Хорошо.
— В пятницу я вам передам икону.
— Вы мне отдадите ее просто так?
— Конечно. Единственное, что я вас попрошу, это написать расписку о том, что вы получили икону от меня. Расписку в целях конспирации естественно, подпишете своим псевдонимом. Мне нужно будет отчитаться перед нашими финансистами. А они требуют от нас отчетность за каждую потраченную копейку.
— А деньги, которые я получу от Торвальда? Это же очень приличная сумма.
— У вас будет, на что покупать холсты и краски.
— Вы это серьезно?
— Вполне.
Такого щедрого подарка Хмельницкий не ожидал.
— Может… я с вами могу поделиться?
Олег громко и искренне рассмеялся.
— Ну, что вы, Игорь! Как вам это могло прийти в голову? Будем считать, что это скромная помощь КГБ вам — нашему добровольному помощнику.
Выйдя на улицу, Игорь решил прогуляться и разложить все по полочкам.
«Ясно одно, — думал он, — Олег хочет, чтобы Гали встретилась с Торвальдом у меня в мастерской. Зачем? Пока неясно. Хотя, скорее всего, кто-то из них Лубянку интересует. Может быть, дипломат, а может, Гали? А может, оба? Посмотрим, в субботу кое-что прояснится».
Мысль о том, что через несколько дней он существенно пополнит свой кошелек, грела его все больше. Конечно, он в субботу разобьется в лепешку, чтобы все было тип-топ. «Да, Олег отказался от своей законной доли… Что они там, на Лубянке, все такие честные? Ну и дела…»
Глава 10. Медовая ловушка
Георгий Соколов, удобно усевшись за рабочим столом, в последний раз просматривал материалы оперативной разработки «Филин», а также только что утвержденный руководством план мероприятий операции «Уши Посейдона». Каждую из этих бумаг, подшитую в дело, он уже знал почти наизусть, так что процесс больше напоминал медитацию, чем чтение. Слегка раскосые, окруженные ранними «гусиными лапками» морщин глаза, какие бывают у людей либо смешливых, либо наблюдательных, быстро пробегали по строчкам.
Секретно Экз. ед.
Справка
на гражданина Норвегии Йоргенсена
(ДОР№ 1841 «ФИЛИН»)
Йоргенсен, сорока шести лет, атташе по науке и культуре посольства Норвегии. Прибыл в Москву в ноябре 1976 года. Карьерный дипломат. С 1972 по 1975 гг. работал в атташате по культуре посольства Норвегии в Венгерской народной республике.
Венгерские друзья на наш запрос сообщили, что в Будапеште дипломат, в основном, занимался организацией различных выставок скандинавских художников и книжных ярмарок. Его связь со спецслужбами главного противника не установлена.
В Москву переведен с повышением в должности — атташе по науке и культуре. Русским языком владеет удовлетворительно. За время пребывания в Москве установил многочисленные контакты с чиновниками министерства культуры СССР и различных творческих союзов. Организует в посольстве культурные мероприятия, приуроченные к национальным праздникам Норвегии. Часто посещает выставки и вернисажи московских художников, собирает коллекцию старинных икон и работы русских авангардистов 20-х годов. С этой целью периодически посещает мастерские московских художников, среди которых установлен Хмельницкий Игорь, имеющий мастерскую на Поварской улице. Выезжал в командировки в Ленинград, Ригу и Тбилиси. Компрометирующих материалов не получено.
старший оперуполномоченный 3 отдела 2 Управления майор Шубняков А.Н.
15 июля 1975 г.
План мероприятий был тщательно проработан, свои действия сотрудники знали наизусть.
Итак, в квартире Йоргенсена никого не будет, кроме уборщицы, которая должна прийти в воскресенье в 14 часов. От нее известно, что в кабинете находится небольшой сейф, ключи от которого Йоргенсен всегда носит с собой. Вероятность того, что он неожиданно вернется, невелика. Но если это случится, гаишники получат команду задержать его в дороге. Времени для того, чтобы закончить либо свернуть операцию, хватит. В общем, как обычно: надеяться на лучшее, быть готовыми к худшему…
Накануне, когда план мероприятия был утвержден руководством, Соколов пригласил Анатолия в свой кабинет. Лучи летнего солнца падали на бумаги, разложенные у него на столе. В их свете они казались желтыми, как старинный пергамент. Неожиданно в окно залетел тяжелый шмель, волею случая занесенный в центр Москвы, да еще в контрразведку. Спланировав на край открытой банки с вишневым вареньем, не удержался и свалился внутрь. Беспомощно засучил лапками. Анатолий быстро подцепил его чайной ложкой и вытащил на свет божий, достал платок и стал освобождать его крылья от варенья. Потом опустил пленника на подоконник. Шмель минуту приходил в себя, ползая по давно не крашенному теплому дереву, потом расправил крылья и вылетел в открытое окно. Оперы проводили его взглядом. Он летел неуверенно и как-то скособочившись, но все-таки летел. Соколов и Анатолий долго еще следили за его неровным полетом.
— Почему-то мне жаль стало Скоглунда, — медленно произнес Анатолий и посмотрел на Соколова. — Не знаешь, почему?
Допив чай с вареньем, Барков и Соколов по второму разу начали прослушивать магнитофонную запись беседы Скоглунда и Никитенко.
— В наших действиях будем придерживаться плана мероприятий, утвержденного руководством Главка, — резюмировал Соколов, — сейчас главная фигура — агент «Ихтиандр». Круглов отвечает за то, чтобы «Ихтиандр» вывел на норвежца армейского спеца по этим делам. Кстати, ты знаешь, как «Посейдон» называется по-научному? — обратился он к Анатолию.
— Откуда же мне знать.
— Так вот, слушай и запоминай, — поучительно продолжил Соколов, — береговая стратегическая шумопеленгаторная гидроакустическая система дальнего обнаружения подводных объектов.
— Нет, я это никогда не запомню.
— Армейский специалист должен постараться выудить у Скоглунда хоть какие-то пояснительные чертежи и бумаги. Он должен объяснить иностранцу, что русские никогда не покупают «кота в мешке». Есть еще очень важное обстоятельство: как ты понимаешь, Скоглунда нельзя долго мурыжить. Это как на рыбалке, рыбу нужно сразу подсекать, иначе сорвется с крючка.
— А ты что — рыбак?
— Да нет. Просто слышал от наших рыбаков. Вот и запомнил. Ведь согласись: и в оперативной разработке это правило действует.
— Хватит философствовать. Предлагай идеи.
— Скоглунд должен понять, что мы не купим за такие бешеные пиастры «кота в мешке». Но одновременно ему надо демонстрировать, что каждая его встреча с нами приближает его к заветной цели. Усекаешь?
— Здесь ты говоришь дело.
— Дипломата вытаскиваем к художнику. Там его «закрывает» «Гвоздика». Как ты думаешь, «Гвоздике» удастся его прилепить к себе часа на три-четыре?
