Он обошел Линетт и монахиню, направляясь к дверям.
— Нам нужно переговорить с настоятельницей, — продолжала настаивать Линетт.
— Настоятельница скажет вам то же самое, — ответила сестра Матильда. Она придерживается неукоснительно наших строгих законов.
Хантер с минуту смотрел на нее.
— Вы не особо-то проявляете христианское милосердие, верно? — выдавил он хриплым голосом.
Если было бы возможно, монахиня стала бы еще напыщеннее. Ее просто распирало от важности в данный момент.
— Я считаю, что не вам об этом судить, сэр. Мне кажется, что кто-то поступил чрезвычайно легкомысленно, заводя ребенка и не думая о его будущем.
— Нет, не легкомысленно. Хотя и несколько неправильно. — Глаза Хантера были холодны и жестки. — И, поверьте, теперь он расплачивается за это каждый день своими страданиями.
Линетт подошла ближе к монахине и умоляюще заглянула ей в глаза.
— Пожалуйста, сестра. Я умоляю вас помочь нам, она просила жалобным голосом, чуть не плача.
Сестра Матильда взглянула на Линетт, затем отвела глаза в сторону и покачала отрицательно головой.
— Извините. Я не могу.
Сердце Линетт оборвалось. Неужели она проделала весь этот путь для того, чтобы точно узнать, что потеряла дочь теперь уже навсегда?! Боже мой, что ей дальше делать? Как жить дальше?
Глава 16
Линетт обернулась к Хантеру, её лицо горело злостью и отчаянием.
— Хантер!
— Пойдем. — Он взял ее за руку и повел к выходу. — Нужно идти. Здесь мы ничего не добьемся.
— Но, Хантер, мы не можем уйти! — запротестовала Линетт, останавливаясь и упираясь.
Ему пришлось почти силой вести ее к двери. В этот момент он заговорил с ней тихим голосом.
— Брось, Лин. Она никогда не даст тебе сведения. Не упорствуй, так будет разумней, — уверял он.
— Но, Хантер! — голос Линетт стал сиплым, а по щекам заструились слезы. Я должна попытаться! Должна что-то сделать!
— Но ты же видишь! Все бесполезно. — Хантер через плечо обернулся к монахине.
— До свидания, мэм. Спасибо, что уделили нам время.
Сестра Матильда кивнула.
— До свидания. Я уверена, что если вы получше подумаете, то сами поймете, что это наилучший для всех выход.
— Наилучший выход! — взорвалась Линетт. Гнев переполнял все ее существо. Она больше не могла сдерживаться. Но Хантер подталкивал ее к двери. Как только они вышли за порог, монахиня быстро закрыла за ними дверь.
Линетт стала вырываться из рук Хантера, пытаясь вновь вернуться в комнату монахини.
— Отпусти меня! Я должна с ней поговорить. Что с тобой, Хантер? — гневно повторяла она, пытаясь освободиться от руки Хантера и порываясь вернуться.
Хантер прижал Линетт к себе, и, пока они спускались по лестнице, наклонившись к ней, тихо прошептал:
— Она не скажет нам ничего. Нет смысла спорить с ней дальше. Мне надо вернуться сегодня ночью и пробраться в кабинет, — объяснил он свои намерения.
— Что? — Линетт уставилась на него, но не замедлила шага. Хантер хитро улыбнулся:
— Как ты могла подумать, что я так просто откажусь от нашей дочери? Плохо ты меня знаешь!
Линетт расслабилась. На какое-то мгновение она действительно испугалась, что Хантер так легко сдался, что поиски дочери потеряли для него смысл. Естественно, это было не так. Следовало бы знать его получше. Она должна доверять Хантеру. Глаза ее наполнились слезами.
— Спасибо, — прошептала она.
— Вот так-то лучше. Положись на меня.
Они проследовали по коридору к выходу. Хантер с невозмутимым видом огляделся, и Линетт поняла, что он запоминает расположение помещений и прикидывает, как проникнуть сюда ночью, чтобы найти необходимую запись.
— Тссс!
Они остановились и огляделись.
— Эй, мистер, — послышался громкий шепот.
Они повернулись назад и стали осматриваться. Большое, почти во всю стену окно было задрапировано тяжелыми длинными портьерами. Одна из портьер немного отодвинулась в сторону и из-за нее показалось хитрое веснушчатое личико.
Линетт и Хантер молча уставились на него.
Портьера отодвинулась еще больше, и они увидели худенькую девочку с нескладной фигуркой в бесформенном сером платьице. Эта шустрая девчушка очень походила на мальчика. Линетт не могла понять, какого она может быть возраста. Если судить по росту, то ей — лет семь-восемь. Но черты лица говорили, что она несколько старше.
— Привет.
— Привет и тебе.
Линетт улыбнулась девочке и сама удивилась, что ей больше не больно видеть детей. Теперь, когда она знает, что ее дочь жива, она не испытывает больше тягостного чувства.
Девочка высунула голову из-за портьер и, вытянув шею, осмотрелась по сторонам. Убедившись, что рядом никого нет, она вышла из своего укрытия. Платье девочки было выпачкано в грязь. Один гольф, когда-то, видимо, белый, а теперь серый и выцветший от многочисленных стирок, сполз, обнажив поцарапанную ногу. Светлые грязноватые пряди волос спадали на глаза. Грязью был запачкан даже нос. Щеки были усыпаны яркими оранжевыми веснушками, а раскосые серые глаза хитро блестели.
Ее никак нельзя было назвать привлекательной и милой девочкой. К тому же маленькая расчесанная до крови ссадина на подбородке совсем не добавляла красоты.
Когда она улыбнулась, а ее серые глаза засветились весельем, к удивлению Линетт, она показалась даже очень симпатичной. Линетт посмотрела на Хантера. Он тоже с интересом рассматривал девочку, на губах играло некоторое подобие улыбки.
— Привет, — сказал он. — Я — Хантер Тиррел.
— А я — Мэри Маргарет Кинан. — В ее речи слышался легкий мелодичный акцент. Со взрослыми она держалась непринужденно и уверенно.
— Вы ищете, кого бы взять к себе? Я имею в виду, удочерить или усыновить?
— Мы ищем нашу дочь, — ответил ей Хантер.
Девочка уставилась на них.
— Это правда, — подтвердила Линетт.
— Да ну! Здесь? Что станет делать дочь таких как вы людей в нашей чертовой дыре?
Линетт, услышав ее рассуждения, затаила от удивления дыхание. Мэри Маргарет сбоку посмотрела на нее и ухмыльнулась.
— А вы думали: я «маленькое милое создание»?
Последние слова она произнесла с настоящим южным акцентом, с привкусом слащавой патоки, а потом рассмеялась:
— Я не такая. Сестра Мэри Луиза говорит, что я — «сатанинское отродье».
— Не может быть?
Она помолчала в раздумье.
— Но это неправда, потому что, на самом деле, я мисс Файтина Джимми Кинан, — быстро выпалила их собеседница.
Ни Хантер, ни Линетт не нашлись, что ответить, и просто молча продолжали смотреть на нее.
— Кажется, вы не нашли здесь свою дочь, да? Почему бы вам не взять меня? Я очень работящая, а ем немного. Если я постараюсь, то не буду упрямой, по крайней мере, большую часть времени. Папка всегда говорил, что я смышленая. Даже сама мать-настоятельница говорит, что я умная. — Она ухмыльнулась.
