туман. Под ногами шуршали опавшие листья, ещё недавно жёлтые, а сейчас грязно-коричневые и сморщенные. В округе царила неестественная тишина, как будто всё живое, от человека до мыши, погрузилось в зачарованный сон. Впрочем, огибая пруд, Анна заметила на дереве пару нахохлившихся ворон. Они проводили баронессу колючими взглядами, и одна огласила округу трескучим «Кар-р-р!».
В тумане проступил силуэт каменного ангела. Уже не в первый раз в очертаниях деревьев, растущих за его спиной, Анне померещились два демонических перепончатых крыла.
«Потом прикажу срубить лишние ветки», — подумала девушка и тут же спохватилась. Если окажется, что барон де Рэ — убийца, мучитель и колдун, не будет никакого «потом».
Девушка поднялась по каменным ступеням и вытащила из кармана связку ключей — дьявольскую погремушку, которую барон, словно жестокий демон-искуситель, вручил молодой жене. Руки слегка дрожали, и ключ, прежде чем попасть в скважину, несколько раз чиркнул по шершавой поверхности замка. От этих звуков Анну пробрал мороз — похожий скрежет доносился с обратной стороны двери, ведущей в запретную комнату. Только в подвале о железо скрежетали не ключи, а сухие кости.
Справившись наконец с замком, баронесса распахнула дверь. Как и в прошлый раз, из каменного зала повеяло холодом. Не дав себе времени на сомнения, девушка достала огниво и зажгла фонарь. На конце пропитанного маслом фитиля возник призрачный голубоватый лепесток. Свет, который он давал, был слишком слаб, чтобы прогнать густые, как потёки смолы, тени, что жались по углам просторного склепа. Стараясь не смотреть по сторонам, Анна двинулась к саркофагам. На её каблуках имелись железные набойки, и каждый шаг по каменному полу звучал, как удар кирки в заброшенной шахте.
Жиль де Рэ не стал хоронить своих жён на церковном кладбище — как и многие аристократы, он предпочёл выстроить семейный склеп. Предполагал ли барон, что его седьмая жена отважится сюда заглянуть? Знал ли он, что души мёртвых женщин не покинули Ле-Люд, что они навсегда остались в подвале замка, где их настигла мучительная смерть?
«Что, если я вскрою саркофаг и найду там иссохшее тело Эвы, Анджелики или Дениз?» — От этой мысли Анна содрогнулась.
Юную баронессу начали одолевать сомнения. Да, возможно, за железной дверью действительно находилась пыточная, где шесть женщин одна за другой расстались с жизнью. Хозяин замка Ле-Люд мог оказаться кем угодно — безумцем, находившим в убийствах извращённое удовольствие, или колдуном, проливавшим кровь собственных жён во славу демонов. Но кто сказал, что он оставлял тела разлагаться и гнить в подвале? Анна не сомневалась, что в винном погребе с ней говорили призраки мёртвых жён. Но их бренную плоть барон мог похоронить в склепе. Иначе зачем вообще было его строить?
«Если так, вскрывать саркофаги просто не имеет смысла, — подумала Анна. — Так я ничего не докажу, лишь потревожу покой мёртвых…»
Размышляя о том, стоило ли сначала заглянуть в запретную комнату, Анна пересекла погребальный зал. Рассеянный свет фонаря пролился на резные крышки шести саркофагов — позы и лица каменных девушек выражали безмятежное спокойствие.
— О чём я только думала? — чуть слышно пробормотала Анна.
Гранитные и мраморные плиты, над которыми поработал резец скульптора, казались не просто тяжёлыми. Неподъёмными! Чтобы приподнять или сдвинуть их, потребовались бы усилия нескольких мужчин. И тут взгляд баронессы упал на маленький саркофаг, в котором якобы покоилась мертворождённая дочь Жиля де Рэ. Перед ним лежал засохший, готовый обратиться в труху букет, на мраморной крышке был высечен крест и латинская надпись: «Dormit in pace»[6]. Плита выглядела довольно массивной, но не настолько, чтобы Анна не сумела с ней справиться. И если внутри мраморной шкатулки окажется пусто, значит, Эва де Рэ умерла не во время родов, как сказал мрачный итальянец. А рассталась с жизнью в подвале замка, под пытками.
Анна подошла ближе и поставила фонарь на край ближайшего саркофага. Высеченная из гранита девушка сжимала в руках чётки, а на её губах застыла странная полуулыбка. Витиеватая надгробная надпись указывала, что это не кто иная, как Эва де Рэ. И Анна собиралась вскрыть могилу её дочери.
— Прошу прощения. — С этими словами девушка упёрлась ладонями в холодную, гладко отполированную крышку маленькой раки.
Анна прекрасно понимала, что, если внутри окажутся хрупкие детские кости, это зрелище будет преследовать её до конца жизни, являясь в кошмарных сновидениях. И всё же толкнула плиту, вложив в это движение все силы. Раздался скрежет, как будто прокрутились каменные жернова, и крышка с латинской эпитафией и крестом слегка сдвинулась вбок. Между основанием и верхней частью саркофага обозначилась тонкая чёрная щель. Сейчас Анна видела перед собой не мраморную шкатулку, а голову исполинской змеи-альбиноса. Это чудовище много лет спало под прохладными сводами склепа, но теперь пробудилось и приоткрыло один глаз.
Анна ожидала, что из щели повеет запахом тлена и бальзамирующих веществ, поэтому задержала дыхание. Но, как ни странно, воздух ничуть не изменился. Как будто мраморная змея без остатка переварила несчастное дитя. Баронесса толкнула ещё раз, и щель стала шире. Последнее усилие, и каменное веко распахнулось полностью. Анна заглянула в овальную глазницу, на дне которой плескалась тьма. Плита с грохотом рухнула на пол, её осколки разлетелись в разные стороны. Гул от падения ещё не успел стихнуть, а баронесса уже схватила фонарь и подняла его над саркофагом. Внутри было пусто.
— Так, значит, ты всё же заглянула в запретную комнату?
Анна резко повернулась на голос. В дверях склепа, закрывая тусклый утренний свет, стоял Жиль де Рэ.
— Нет, ведь ты мне запретил. — Девушка видела лишь чёрный силуэт супруга. — Однако я знаю, что там. Там — твои мёртвые жёны, которых ты замучил и убил!
— И как же ты это узнала, не заглядывая внутрь? — ехидно поинтересовался барон.
— Призраки этих женщин говорили со мной! Они до сих пор обитают в подвале замка!
— Что ж. Значит, и тебе место среди них. — Прорычав это, Синяя Борода стал надвигаться на Анну.
Её сердце отчаянно колотилось, дыхание пресекалось от ужаса, но мысли внезапно прояснились. Как будто налетевший порыв ветра прогнал туман, делавший очертания предметов неясными. Жиль де Рэ — безумец и убийца. И если она не убежит сейчас, то закончит так же, как шесть предыдущих жён.
«Моя душа тоже окажется в ловушке, — осознала Анна, медленно отступая. — Я буду вечно плакать, звать на помощь и царапать железную дверь».
Но что она могла противопоставить сильному мужчине, закалённому в боях воину? Только хитрость!
Анна сделала вид, что её колени подогнулись, и со стоном осела на холодные плиты
