задействовал, помогая его бывшей жене оформить с ним развод. Ничего такого, Лерка просто моя одноклассница была, с литературой мне помогала, потому что страдания бедной Лизы и терзания Наташи Ростовой мне не давались от слова совсем. А Лерке не давалась алгебра с геометрией, так что был у нас неплохой дружеский тандем взаимопомощи и списывания. И когда на встрече выпускников я увидел вместо веселой задорной девчонки её зашуганную тень, то не смог остаться в стороне. Ковалёв, оказывается, её бил, не стеснялся приводить домой любовниц, загрыз требованиями наследника, который никак не получался. Сама уйти она не могла, брачный контракт и страх перед мужем не пускали. Я через отца нашёл ей лучшего адвоката, поселил в одной из своих квартир и приставил парня из охраны для защиты на первое время. И Волк ещё немного помог, потому что по-честному развод Лерке не давали вообще никак. Ну и не знаю, что там себе Ковалёв напридумывал, но он вбил себе в голову, что Лера от него ушла ко мне, а не потому что он вел себя в браке как последний мудак. Я его подозрения не опровергал, полагая, что таким образом огражу Лерку от домогательств после развода. И не подумал даже, что Ковалёв на меня затаил такую злобу, чтобы захотеть лишить жизни. Официально хрен чего докажешь, конечно, на Волка только вся надежда. Мы пока думаем, то ли разорить Ковалёва, то ли компромат такой нарыть, чтоб даже бомжи брезговали с ним здороваться. Помусолили с Волком эту тему, пришли к выводу, что если просто разорить, житья этот прохиндей нам не даст. Но и тюрьма — явление временное, из неё он рано или поздно выйдет и, учитывая его характер, непременно захочет отомстить. А оно мне надо, из-за всяких ушлепков нервничать и убийц в гости ждать?
После нового витка обсуждений, решили лишить Ковалёва большей части его доходов, а самого выкрасть и отправить в Мексику, Чили или ещё куда подальше. Туда, откуда без денег, связей и документов хрен выберешься. А связей за границей у Ковалёва нет, это мы уже выяснили. Может даже слегка подмочим ему репутацию, так, чтобы и дальше никто с ним дел иметь не захотел. Жестоко? Да. Но Ковалёв первый черту перешёл, с убийцами, так что сам виноват.
Составили с Волком план, сейчас я прорабатываю некоторые его детали. Ну и финнов обмозговываю, куда без них. Сижу, весь в числах и расчётах. Краем уха слышу, как открывается дверь. Экономка обед принесла? Вроде он был час или два назад, я тогда решил на еду не отвлекаться, как решу вопросы, можно будет и подкрепиться.
— Спасибо, я не голоден, — говорю, не отрываясь от бумаг. Надеюсь, Ольга Павловна догадается забрать тарелки с собой, чтобы я в них ненароком не вляпался?
К столу приближается цокот каблучков. Хм, странно. Прислуга знает, как меня раздражают посторонние шумы, поэтому обувь носят без каблука. Тогда кто посмел?..
— Жаль-жаль-жаль, — голос Горошкиной окончательно вырывает меня из мира контрактов и договоров. — Потому что лично я голодна, как дворовая кошка!
Поднимаю голову, чтобы спросить, почему тогда она ко мне пришла, а не на кухню. Карандаш с хрустом ломается в руке, в брюках моментом становиться тесно. Евгения перегнулась через стол, так что её грудь призывно маячит у меня перед глазами, а зад с той стороны наверняка аппетитно оттопыривается. И блеск в глазах, реально голодный-голодный, только речь там совсем не о еде… А ещё на ней платье. Гребаное блядское платье, которое я заказал шутки ради. Вот мне сейчас ни хрена не смешно, у меня член ещё немного, и штаны насквозь прожжет или прорвёт. Декольте у платья довольное высокое, но на уровне груди идёт рваный разрез, в который оная грудь вываливается почти наполовину, соски едва прикрыты полоской ткани, а дальше идёт ещё один разрез и нижняя часть полушарий тоже выставлена на обозрение. И по бокам разрезов хватает, и вообще платье выглядит так, как будто его драл когтями озабоченный оборотень. Вместе с уже упомянутым блеском в глазах — это отвал башки. И сдерживаюсь я только потому, что мне любопытно — как далеко готова зайти моя внезапная соблазнительница?
Оказывается — очень далеко! Евгения плавно, текуче встаёт со стола, огибает его, не сводя с меня взгляд. Ух, что ж она со мной делает, а?
Мой кабинет — моя крепость. Сюда дозволено входить дважды в день горничным для уборки, да Ольга Павловна временами нарушает все запреты, принося ужин заработавшемуся мне. Несмотря на фантазию о сексе в офисе, СЮДА я не приводил даже тех дамочек, с которыми пытался строить серьезные отношения. Это место — для работы, и я не собирался осквернять его всякими там перепихами.
Горошкина порушила мои установки до самого основания. Скользнула мне на колени, прильнула, обвила руками за шею — и я уплыл. Пропал, нахрен, со всеми потрохами. Она поцеловала меня первой — и на этом мыслительный процесс окончательно отрубился. Дальше всё как в тумане. Сую руки в дразнящий разрез на платье, мну мои любимые сиськи, впиваюсь пальцами в твердые соски. Вытаскиваю одну грудь наружу, припадаю к ней ртом, сосу, лижу, кажется, даже покусываю. Трещит рубашка, разрываемая нетерпеливыми женскими ручками. Женька лихорадочно гладит мои плечи, целует, целует, жмется ко мне всем телом, подрагивая от нетерпения. Сочная, упругая, голодная. Когда телка тебя настолько хочет — это всё, писец. Врубается нечто древнее, дикое, невозможно не откликнуться на такой жадный зов. И дальше мы в четыре руки воюем с молнией на брюках, я сдвигаю вбок полоску Женькиных трусиков и заполняю её собой в один рывок. О да, бля, эта горячая дырочка моя! Кудряшка закатывает глаза и начинает на мне скакать, только задница о яйца шлёпает. Никогда никому не уступал ведущую роль в этой игре — но Горошкиной, похоже, можно всё…
Прихожу в себя, только когда заливаю спермой её широко разведённые бёдра. Женька тряпочкой болтается в моих руках, обмякнув после очередного оргазма. Так, я успел вытащить, я молодец. Про презики опять забыл — а вот тут не молодец вообще никак.
Горошкина приходит в себя. Сползает с колен, нервно натягивает подол платья пониже и вообще превращается в скромняшку-школьницу, краснеющую при слове "квадратный трехчлен". Эй, верните озабоченную фурию, мне понравилось!
— Извини, пожалуйста, я не хотела, — лепечет это чудо, пряча глазки в пол. Ну да, практически изнасиловала меня тут, а теперь не хотела она… — Я не думала, что так
