Иная ситуация складывалась в стане социал-демократов. На Четвертом (Объединительном) съезде между меньшевиками и большевиками состоялась острая дискуссия о возможности экспроприации денежных средств в пользу революции. Большевики считали, что поскольку целью социалистической революции является глобальное перераспределение собственности, то не будет большим грехом еще до революции получить ее некоторую часть, так сказать, авансом. Меньшевики во главе с Мартовым брезгливо относились ко всякой уголовщине и добились на съезде принятия соответствующей резолюции. Однако Ленин, никогда и нигде не работавший и потому всегда нуждавшийся в деньгах, негласно, но систематично эту резолюцию игнорировал. «Эксы», которые совершали его люди, вписали славную страницу в уголовную историю РСДРП(б). Его идейный патрон Парвус А. Л. (Гельфанд) совместно с членом ЦК РСДРП(б) Красиным Л. Б. ограбили в 1905 г. Петербургское отделение Волжско-Камского банка. В дальнейшем руководство по добыванию денег для партии возглавил Красин, обладавший ярким криминальным талантом. Крупный грабеж средь бела дня 20 июня 1907 г. был осуществлен в Тифлисе Джугашвили (Сталиным) и Тер-Петросяном (Камо). Было убито трое охранников, много ранено прохожих и добыто 350 тысяч рублей. Большие денежные суммы были захвачены на корабле «Николай» в бакинском порту, при ограблении почтовых отделений и вокзальных касс. Эти деньги, а также помощь «меценатов» помогли большевикам продержаться до «немецких» денег и революции 1917 г. и приступить к всемирной финансовой революции. Золотом партии распоряжалась узкая группа лиц — теневое Политбюро во главе с Лениным — Красин, Ганецкий, Богданов, Каменев, Зиновьев.
Из русских «меценатов» наиболее известны двое: Бартольд и Морозов С. Т. Первый — богатый коммерсант, эсер, поддерживал свою партию по идейным соображениям. Второй «миллионщик» — владелец Никольской мануфактуры, жестоко притеснявший и обиравший своих рабочих, финансировал различные группы: эсеров, большевиков, либералов и частные лица — в силу непонятного свойства русской души, не представляя конкретно, как эти деньги используются революционерами и к чему это все в конце концов приведет. Размеры взносов неизвестны. В мае 1905 г. Морозов С. Т. покончил с собой в Ницце, завещав через Горького 100 тысяч рублей большевикам. Высказывались подозрения, что это «самоубийство» было инсценировано Красиным (65). Ряд подробностей финансового обеспечения большевиков приводятся в (46, 28).
Вливания в первую русскую революцию делались также из-за границы. Финский журналист К. Циллиакус сообщил ЦК партии эсеров, что через него поступило в пользу русских революционных партий пожертвование от американских миллионеров в размере одного миллиона франков. ЦК принял пожертвование, выделив боевой организации 100 тысяч франков для закупки и перевозки оружия в Россию. Зафрахтованный на эти деньги летом 1905 г. корабль «Джон Крафтон» с грузом оружия и взрывчатки не дошел до России, сев на скалы у о. Кеми в Ботническом заливе (242). Кроме «Джона Крафтона» были и другие транспорты оружия, один из которых лично организовывал в Антверпене в мае 1905 г. Савинков. Обсуждая источники финансирования русских революционеров, поклонники теории Всемирного Жидомасонского заговора обычно вспоминают еще одного «безумного миллионщика» Джейкоба Шиффа, директора банкирского дома «Кун, Лейб и K°». Шифф совместно с доктором Штраусом, бывшим послом США в Италии, в августе 1905 г. посетили в Портсмуте премьер-министра Витте. Витте пишет: «Они говорили мне о в высшей степени жалком положении евреев в России и о необходимости дать им равноправие. Я принял их очень любезно и не мог отрицать тяжелого положения евреев в России, хотя вместе с тем указал им, что некоторые данные, ими представленные, преувеличены; но я силился им доказать, как я в этом убежден, что если евреям сразу дать полное равнаправие, то это принесет им больше вреда, чем пользы. Это вызвало со стороны Шиффа резкие возражения, которые смягчились более уравновешенными рассуждениями Штрауса. Этот последний произвел на меня, между прочим, самое лучшее впечатление» (44). Шифф с американской прямотой заявил Витте: «Если Царь не желает дать своему народу свободу, в таком случае революция воздвигнет республику, при помощи которой права будут получены». «Конечно, — ответил Витте, — и это может статься, но не раньше, чем через сто лет, а до той поры будут царствовать Романовы» (295). Этот разговор состоялся за два месяца до начала первой революции и спустя месяц после аварии «Джона Крафтона». Хотя деньги от американских плутократов поступили анонимно, нельзя исключать участия здесь Джейкоба Шиффа. Это имя часто упоминается Шульгиным и Нечволодовым в связи с февральской революцией 1917 г.
21. Революция 1905–1907 гг
Империя была потрясена собятиями Кровавого воскресенья. Весь год происходило создание общественных организаций, объединений и союзов. Они плодились буквально, как грибы после дождя. Все лица интеллигентных профессий спешили создать свои союзы. Возникли союзы врачей, адвокатов, инженеров, профессоров, учителей, чиновников вообще и чиновников Сената, в частности. На квартире настоятеля Казанского собора протоиерея Орнатского состоялось даже собрание священников с целью создания союза священников. Обер-прокурор Св. Синода Победоносцев К. П., узнавший о собрании, распорядился так: «Пошлите полицию и казаков. Пусть от моего имени нагайками разгонят этих попов…» Во всех союзах шло обсуждение политических вопросов, выработка программ, провозглашение лозунгов. Ряд союзов ограничивался требованием конституции. Другие выдвигали сугубо республиканские требования. Все союзы, в конце концов, объединились в Союз Союзов, образовавший как бы теневое правительство, построенное на объединении людей всех профессий. Всемогущий Трепов после некоторых колебаний приказал летом 1905 г. арестовать Центральный совет Союза Союзов. В числе арестованных оказались люди с положением в обществе и, в частности, один тайный советник. Из-за шума, поднятого в печати, арестованные были выпущены на свободу. К осени 1905 г. произошла постепенная легализация массовых собраний. В августе 1905 г. была объявлена автономия университетов. Задуманная с благими намерениями, университетская реформа в конкретной предреволюционной атмосфере привела к открытию аудиторий для собраний людей, не имеющих отношения к знаниям. В Университете, Технологическом, Горном, Лесном и других институтах начались непрерывные митинги. Все залы и аудитории заполнились народом, слушающим революционных ораторов. Для собраний людей по профессиям отводились отдельные аудитории. Имелись аудитории для солдат, чиновников, офицеров, полицейских, агентов охраны, кухарок, сапожников, портных, городовых и т. д. Все это с полудня до полуночи шумело, волновалось, слушало и аплодировало радикальным витиям. Власть пребывала в нерешительности. Народ российский, впервые глотнувший воздух свободы, пьянел, гудел и размышлял, куда податься.
В рабочей среде, переживающей волнения и забастовки, возникли Советы — органы рабочего самоуправления. Первыми приветствовали Советы меньшевики. Большевики, опасаясь конкуренции со стороны Советов, отнеслись к ним с недоверием. 15 июня 1905 г. вспыхнуло восстание на броненосце «Князь Потемкин-Таврический». Понимающие опасность общего взрыва либералы пробовали перевести ход событий в мирное русло. На Чрезвычайном съезде в Москве земские деятели приняли обращение «К обществу», содержащее требование выборов представительного собрания в рамках конституционной монархии. Император отверг эти требования. Тогда новый земский съезд 6 8 июля принял проект конституции, ограничивающий власть монарха. В последних числах июля состоялся I Всероссийский крестьянский съезд, находящийся под влиянием эсеров. Съезд потребовал созыва Учредительного собрания, отмену сословной иерархии, реформу кабального налогообложения крестьян, отмену помещичьего землевладения. Осенью усилились забастовки. Первыми забастовали типографские рабочие Москвы, добиваясь пересмотра тарифных ставок. Троцкий Л. Д. писал: «Это маленькое событие открыло собой не более и не менее как всероссийскую политическую стачку, возникшую из-за знаков препинания и сбившую с ног абсолютизм». В октябре разразилась всеобщая забастовка. Остановилась вся жизнь. Не было электричества и газа. Стояли поезда и конки. Бастовали промышленность, торговля, банки, страховые общества, городские и земские управы, телефон, телеграф. Бастовали чиновники правительственных учреждений, городовые и надзиратели. Страна была в параличе. Кайзер Вильгельм предложил Царю переехать в Германию. Придворная камарилья — противница реформ, делая ставку на В. Кн. Николая Николаевича, высказывалась за отъезд Царя из России, что могло означать также и конец династии, вообще. Петербург, Москва и другие города были отрезаны друг от друга. В городах фактическая власть переходила к Советам. В Петербурге Совет рабочих депутатов 17 октября через газету «Известия» обратился ко всем бастующим с призывом вступить в контакт с ним — «единственным полноправным представителем трудящихся С.-Петербурга».
