Взгляд
Журналистские истории
Надежда Кутьёва
© Надежда Кутьёва, 2017
ISBN 978-5-4483-9533-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
О любви и милосердии
Жил да был один король
Однажды капитану дальнего плавания подарили щенка эрдельтерьера по кличке Жан-Поль-Кинг. В иноземном мудрёном имени главной составляющей являлось, конечно же, Кинг, что, как известно, означает «король». Но имя обрусело и постепенно трансформировалось в ласковое Кингуша, затем в более короткое Кеша, а после по понятным причинам снова удлинилось в Иннокентий. Пёс стал отзываться на все четыре варианта клички.
Люди сразу полюбили породистого игривого, забавного и смышленого щенка, чем-то похожего на маленького медвежонка. Вообще-то, этот эрдель был настоящим собачьим «вундеркиндом», одарённым блестящими способностями к дрессировке, абсолютным пониманием человеческой речи и даже музыкальным слухом. Последнее однажды было замечено хозяйкой. Она села за рояль и, подыгрывая себе, стала напевать модную в то время песню «Всё могут короли»:
Жил да был, жил да был,
Жил да был один король…
Кинг примостился рядом, несколько минут слушал, наклонив набок голову и шевеля ушами, а потом, когда дело дошло до припева:
Всё могут короли,
Всё могут короли,
И судьбы всей земли
Вершат они порой… —
поднял морду вверх и, почти попав в тональность, вдруг завыл, то есть «запел». Пел так старательно и зажигательно, что хозяйка пришла в восторг и решила: о таком собачьем чуде должна узнать вся страна. Подключив связи и знакомства, она достигла желаемого и вскоре аккомпанировала своему красавцу-эрделю на одной из телепередач. «Пой, Сынок! (Сынок – еще одно имя от «мамы» – хозяйки)» – ласково сказала женщина своему питомцу, и Кинг, забыв о телевизионных камерах, юпитерах и чужих людях, беспрекословно подчинился: поднял голову вверх, закрыл глаза и высоко «запел», представьте себе, «Соловья» Алябьева…
Какое, как говорят, «звездное» открывалось будущее: Жан-Поль-Кинг мог бы стать королем собачьей сцены! Однако судьба распорядилась иначе.
Время шло, пес подрастал, требовал к себе много внимания. Но капитан подолгу бороздил моря и океаны, его жена-музыкальный педагог пропадала в школе, а сына призвали в армию. Что же делать? Решили отдать собаку приятелям.
«Отдать собаку» – как коротко и просто звучат эти слова, но какая за ними скрывается трагедия в жизни отданных или брошенных братьев наших меньших!
Кингуша и не думал, что с ним так поступят. Но поступили. Однажды хозяйка, обливаясь слезами, посадила «сынка» в машину и отвезла в чужой для него дом, к незнакомым людям. Кингу тогда было полгода. Началась другая жизнь.
В новом жилище пёс освоился не сразу. Он не понимал, что случилось, тосковал и, высоко подняв голову вверх, теперь уже не пел, а по-настоящему выл, то есть по-собачьи плакал. Новые хозяева, муж и жена, уходили на работу, их дочь – в школу, а эрдельтерьер оставался с бабушкой, которая поначалу его просто-напросто боялась. Ведь когда сообщили, что скоро в доме появится собачка, она ждала щенка пуделя, шпица или болонки, а привели такого крупного, уже почти взрослого пса неизвестной ей породы и чем-то напоминающего медведя. Сперва их совместное времяпровождение в квартире было таким: Кинг завывал и тоскливо смотрел в окно, а бабушка подозрительно долго готовила обед, закрывшись от страшного зверя на кухне. Кинг не понимал, почему он снова один, и пытался открыть кухонную дверь. Однажды ему это удалось, и случилось чудо. Бабушка чистила картошку, сидя на стуле. Пёс незаметно подошёл и положил голову ей на колени. Из выразительных собачьих глаз потекли слёзы. Сердце женщины было растоплено. Страх исчез. Она погладила Кингушу и вкусно его накормила только что испечёнными пирожками. С тех пор бабушка и Кеша стали большими друзьями. Кроме того, смышлёный пёс понял, что если захочется чего-то вкусненького, то нужно, что называется, «пустить слезу».
Кингуша был звездой собачьих прогулок. Благородно бежевого окраса, с тёмной спиной, отдающей серебристым тоном, с жёсткой курчавой шерстью, с выразительными большими карими глазами, окаймлёнными длинными ресницами, пес вызывал восхищение прохожих. Но он не остался только декоративным домашним красавчиком. Способный ученик получил высшее образование и превратился в дрессированную служебную собаку. Каждый год на выставках судьи присуждали Кингу золотые медали не только за красоту (экстерьер), но и за высокое мастерство. Команды «барьер», «апорт» и даже «фас» исполнялись беспрекословно, однако пёс знал не только команды – его пониманию была доступна вся человеческая речь. Разговор с Кингушей доставлял огромное удовольствие. Он оказался великолепным слушателем: внимательно смотрел собеседнику в глаза, наклонял голову в знак согласия и шевелил ушами. Если же кто-то из домашних задавал риторический вопрос «Где же это мои тапочки?», то через несколько минут Кинг приносил их в зубах.
Вообще, Кеша всё удивительно тонко чувствовал. Когда машина хозяина подъезжала к дому, становился передними лапами на подоконник и радостно вилял хвостом. Если же кто-то грустил, подходил, садился напротив, клал голову или лапу на колени человеку, словно утешая, а потом лизал страдальцу руки. После этого все человеческие печали, конечно же, исчезали.
Иногда Кинг вёл себя совсем-таки по-человечески. Однажды пса не взяли на прогулку в лес, и он решил отомстить. В то время (это был конец 70-х годов) хозяин коллекционировал песни известных исполнителей, записывая их на катушечные плёнки. Огромный шкаф превратился в хранилище шедевров мировой музыки, где каждая кассета имела свой номер, название и знала определённое место на полке. Знал это место и Кеша. Оставшись дома один, в страшной обиде на людей, пёс открыл лапой музыкальный шкаф, вынул зубами несколько кассет и жестоко распотрошил их. Вернувшиеся хозяева застали следующую печальную картину: в позе погибшего воина Кинг лежал посреди большой комнаты, вокруг струились метры скомканной изгрызенной плёнки и валялись поврежденные коробки от кассет – все, что нажито непосильным трудом коллекционера! Первое, что могло прийти в голову – здесь были грабители. Но вряд ли грабителям хотелось унести именно это богатство. Хозяин подошёл к Кингу. Пёс «очнулся» не сразу. Наверное, мысленно он прощался с жизнью… К счастью, всё обошлось. Люди прониклись логикой собачьего поступка: пса, который боялся одиночества, никогда больше не оставляли в доме одного.
У Кинга был приятель из соседнего подъезда – эрдельтерьер Микки, или Микуша. Кеша всегда высматривал Микки из окна, а завидев, вилял хвостом и просился на прогулку. Внешне Микуша отличался от Кинга. Его шерсть была рыжее и чернее. Кинга всегда стригли и причёсывали по последней собачьей моде, Микки же ходил лохматым и кудлатым. Отличался он и непослушностью, и более буйным нравом, но при этом был наивен, ласков и добр.
Хозяин Микки прощал своему питомцу все шалости и недостатки. Это неудивительно, ведь его, раненого офицера-артиллериста, в годы Великой Отечественной войны спас от смерти, вытащив с поля боя, эрдельтерьер-санитар…
В страшные годы сражений с фашистской Германией на всех фронтах действовали полки, батальоны, отряды и роты военного собаководства. Собак в советской армии использовали как санитаров, минёров-подрывников и связистов. Писатель Илья Эренбург в военном очерке рассказал об эрдельтерьере Каштанке: раненная в голову, с разорванным ухом, истекая кровью, собака доставляла в батальон донесения. Две недели она поддерживала связь с резервом и погибла от снаряда.
…Такое не забывается. У спасённого офицера после войны в доме всегда жили эрдельтерьеры. Микки был третьим по счёту: самым бестолковым, нерадивым, но и самым любимым. Микуша знал, что ему будет прощена любая шалость и позволял себе вольности дворового пса: громко лаял, лениво выполнял команды или не выполнял их вовсе, не давал себя стричь и расчёсывать, и летом на его хвосте частенько красовались репейники. Хозяин ласково называл его «мой обалдуй» (то есть «болван», «оболтус»), и на это «имя» Микки также отзывался.
Обалдуй Микки был антиподом денди и щёголя Кинга, но это не мешало им проявлять высочайшую собачью привязанность друг к другу. Каждый раз, встречая Кешу на улице, Микки с громким радостным лаем летел к нему навстречу, а, подбежав, облизывал товарищу уши так тщательно, что они становились мокрыми, точно после дождя. Кинг снисходительно смотрел на друга: «Ну, зачем же так?». Затем начиналась увлекательная собачья игра: беганье за палками, догонялки и кувыркалки. Кстати, лакомство из рук хозяев эрдели тоже брали по-разному. Кинг делал вид, будто бы не он кушает обычно запрещённый кусочек сахара: незаметно слизывал его с руки хозяина, почти беззвучно ел, при этом задумчиво глядя куда-то вдаль. Вся его морда говорила: «Подумаешь – сахар…». Микки же, получив свой сладкий кусочек, громко его грыз, чавкал, а потом, облизнувшись, грозно гавкал: «Ох и вкусно, ну-ка дай ещё!».
