— Что с тобой, Ксения? — спросил гость с притворным участием. — Думаю, тебе надо выпить вина. Оно вмиг прогонит кручину. — Он взял со стола второй кубок и протянул ей. — Возьми-ка скорей. Выпей и ни о чем не тревожься.
Отвратительно было брать что-то из этих холеных веснушчатых рук, но Ксения приняла угощение. И даже пробормотала нечто похожее на благодарность, прежде чем поднести кубок к губам.
— Вот молодец. Винцо — хорошая вещь, оно усмиряет норов. — В глазах Анастасия промелькнула усмешка. Заметив, как дрожат пальцы племянницы, он широко ухмыльнулся. Потом забубнил доверительным тоном: — Римская церковь очень заботит меня. Нам надобно ведать, что скажет Папа на возвышение нашего митрополита. Он ведь может решиться на новый крестовый поход против нас, но вряд ли святой Александр восстанет из усыпальницы, чтобы оборонить нашу землю.
Ксения плохо слушала, вдыхая кружащий ей голову аромат дорогого вина. Слова Анастасия, скользкие и увертливые, ее уже словно бы не задевали.
— Скажи-ка, зачем здесь толкутся иезуиты? Они заявляют, что служат Баторию, но это всего лишь прикрытие, ложь, а цели католиков совершенно иные. Твой Ракоци в нужный час непременно узнает о них, а ты про все сведаешь и мне расскажешь. — Он протянул руку и осторожно погладил племянницу по голове. — Мы ведь свои люди, Ксенюшка. Ты будешь умницей? Да?
Та не могла ни ответить, ни уклониться, ибо вино заполняло ей рот.
— Больше разговаривай с ним, лучше ласкай его, милая, иначе я сам с ним потолкую. Но уже о другом. — Анастасий быстрым движением накрутил на кулак одну из бронзовых кос бывшей своей подопечной, но тут же ее отпустил, ибо за дверью послышался сдержанный кашель.
— Надеюсь, я вам не помешаю? — Ракоци вошел в комнату и с легкой улыбкой глянул на Анастасия. — Было бы неприличным с моей стороны долее попирать законы гостеприимства.
Анастасий отшагнул от племянницы, ощущая неловкость. Ему вдруг на мгновение показалось, что венгр уже находился в гостиной, прежде чем дал знать о себе. Чтобы прогнать неприятное ощущение, он сказал:
— Ваше вино выше всяких похвал.
Ракоци вновь улыбнулся.
— Приятно слышать такое из уст знатока, но сам я хмельного не пью.
— Быстро пьянеете, да? — спросил с легкой долей презрения Анастасий. — Вот уж не думал, что венгры подвержены такой слабости. — Он одним махом прикончил свой кубок и слил в него почти все, что оставалось в бутылке. — Впрочем, возможно, вы переняли это у турок — они ведь, я слышал, тоже не пьют.
Ракоци постарался не показать, насколько его задело развязное замечание, и спокойно ответил:
— Приходится так считать, ибо им запрещают прикасаться к вину их священные книги. — Он пожал плечами. — Но есть ли на свете люди, всегда придерживающиеся канонических правил?
Анастасий расхохотался.
— Умно и верно сказано. — Он взмахнул кубком, обливая вином свои пальцы. — Это истинно так.
Ксения, заметив, что муж глядит на нее, торопливо поставила кубок на стол.
— Дядюшка, — покраснев, сказала она, — упрекал меня в нерадивом отношении к близким. Стыдно сказать, как давно мы с ним не видались. А уж о матушке я и не говорю.
— Так пригласи ее к нам, — предложил Ракоци и покосился на гостя, в глубине глаз которого промелькнуло легкое раздражение. — Отведайте еще пряников, Анастасий Сергеевич. Они не только вкусны, но и полезны, ибо снимают боли в висках и в затылке, обычные для такой духоты.
— Радостно слышать, — одобрил Анастасий и потянулся к прянику, начиненному сливками: они ему нравились более остальных. — У вас замечательный пекарь.
— Так многие говорят, однако ваша хвала особенно мне приятна, — довольно сухо откликнулся Ракоци. Он чувствовал, что Ксения доведена до полного изнеможения, и знал, что мучения ее будут длиться, пока неожиданный визитер не уйдет. — Быть может, вы пожелаете привезти сюда матушку Ксении и отобедаете по-родственному у нас? Мы выберем день, какой вам удобен.
Анастасий довольно кивнул.
— А нельзя ли мне прихватить с собой одного старичка, бывшего ратника, ветерана? — спросил с полупьяной улыбочкой он. — У бедняги совсем мало радостей, с тех пор как он сделался слеп. Поскольку жена моя проживает в деревне, я должен заботиться о своих нахлебниках сам.
— Весьма похвально, мы будем рады, — произнес с напускным радушием Ракоци и, помолчав немного, прибавил: — Я не хочу поторапливать вас, но мне надо вскоре уехать, а в доме нельзя никому находиться, когда меня нет.
— Еще один странный венгерский обычай? — Анастасий засунул в рот испачканный сливками палец и с видимым удовольствием его обсосал. — Возьму, пожалуй, себе еще что-нибудь, а потом уж поеду. Ваши пряники и вправду невероятно вкусны. Я доволен, что смог поболтать с любимой племянницей. Ее нам недостает весьма и весьма. — Он откусил чуть ли не половину очередного громадного пряника и занялся удалением крошек с усов. Покончив с этим, боярин допил остаток вина и повертел в руках мягко сияющий кубок. — Помнится, на пирах у царя Ивана такие кубки раздаривали приглашенным. У меня их, наверное, три.
Ракоци ослепительно улыбнулся.
— Если моя дерзость не преуменьшит ценность царских подарков, примите его от меня. В знак моего уважения к русскому образу жизни.
Анастасий глубокомысленно закивал.
— Это очень любезно. Я помещу его прямо под царскими кубками, — заявил он, дожевывая свой пряник. — Да, несомненно, так будет правильнее всего. Любо глядеть на этакую красоту. Я очень тронут.
— Благодарю, — сказал Ракоци, плавно подвигаясь к дверям и вынуждая гостя двигаться следом. — Я и сам в известной степени испытываю чувство гордости, когда гляжу на изделия своих рук.
Анастасий остановился, его чуть шатнуло.
— Ха, — рассмеялся он, озираясь по сторонам. — Изделия ваших рук? Это забавно. Чрезвычайно забавно. Вы большой мастер, мой милый зятек. Золото, самоцветы. Хочешь — строй дом, хочешь — заводи лошадей. Если чего-то мало, можно наделать еще. Это ведь так? Ну, скажите!
— Именно так, — улыбнулся Ракоци, открывая массивную дверь.
— Как замечательно! — вновь рассмеялся боярин. — И многие ваши поляки верят в подобную чепуху?
— Не многие, — сказал Ракоци с подкупающей честностью. — Но ответьте, Анастасий Сергеевич: как бы мне удалось провезти незаметно в Россию столько золота и драгоценных камней?
— Я отвечу, — заявил Анастасий, потирая ладонью слегка увлажнившийся лоб. — Вы ведь прибыли сюда не гольем, а с огромными сундуками, — произнес он, вываливаясь в прихожую. — С сундуками, перехваченными ремнями и запертыми на большие замки. Вот так вы и провезли сюда все ваше достояние.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
