Л. Тихомиров, его жена Е. Сергеева и ее сестра М. Ошанина, жена А. Баранникова, предлагали партии провести почти дворцовый переворот: «сто решительных офицеров и начальник дворцового караула могут арестовать царскую семью и взять власть в империи». А. Михайлов и А. Желябов предложили заговор, переходящий в переворот и восстание с помощью террористических актов, и распропагандированных студентов, военных и рабочих.
С середины осени 1879 года несколько несгибаемых народовольцев-нелегалов, готовых погибнуть в борьбе за народное счастье и светлое будущее, атаковали Зимний дворец.
В распорядительную комиссию, «администрацию», вошли Александр Михайлов, Лев Тихомиров и Александр Квятковский. Редакторами газеты «Народной воли» стали Лев Тихомиров и Николай Морозов. Желябов создал новые партийные группы в Харькове, Колодкевич и Фигнер в Одессе, Михайлов в Москве, Квятковский в Петербурге, другие члены Исполнительного Комитета разлетелись по губернским городам империи.
Первый номер «Народной воли» в тысячах экземпляров распространялся в Петербурге и везде, в университетах и институтах, среди журналистов, литераторов, адвокатов, чиновников, в Европе, посылался в библиотеки и лично императору: «Устраните нынешнее государство и народ заживет хорошо». Уже осенью среди ста пятидесяти тысяч петербургских рабочих действовали десятки агитаторов и пропагандистов, народовольческие группы были созданы в Москве, Казани, Нижнем Новгороде, Ростове, Саратове, Риге, Киеве, Харькове, Одессе. Только в Петербурге кружки народовольцев постоянно посещали две тысячи человек и их количество постоянно увеличивалось. Сто народовольцев в Москве вели пропаганду на тридцати ее фабриках и заводах. Начало было очень трудным. Рабочие, как и крестьяне верили, что император очень добрый, но с плохими советниками, и говорили народовольцам: «Посуду бей, а самовар не трогай!» Желябов с товарищами начал тысячными тиражами издавать «Рабочую газету», в которой всеми способами доказывал, что в их тяжелой жизни виноваты не только хозяева фабрик, заводов и мастерских, но и сам царь.
Софья Перовская создала Центральный студенческий кружок и работала так, что в знаменитом коридоре Петербургского университета прокламации и газета «Народная воля» лежали пачками, и среди студентов не нашлось ни одного доносчика. Студенты вспоминали, что одно ее присутствие создавало какую-то особенную и чистую атмосферу. Народовольческие группы были созданы и активно действовали во всех высших учебных заведениях империи.
После убийственной войны 1877-1878 годов многие армейские офицеры искали причины массовых злоупотреблений в войсках и способы их искоренения. Сами народовольцы считали, что «имея за собой армию, можно свергнуть самодержавие даже без помощи народа, а имея армию против себя, не победишь и с народом». Желябов познакомился в Кронштадте с лейтенантом флота Николаем Сухановым и на его квартире собрались тридцать морских офицеров, чтобы послушать радикала. Желябов встал и сказал: «Мы – террористы и хотим свергнуть самодержавие!» Пораженные офицеры несколько часов слушали народовольца и задавали ему множество вопросов, на которые он давал очень подробные ответы. О встрече никто из моряков, конечно, не донес, а вскоре в Кронштадте пять офицеров флота и форта создали «Военную организацию «Народной воли», успешно расширявшую свои ряды и готовившую военный переворот, который совершенно очевидно мог стать успешным. Армия империи стала читать листовки: «Русские солдаты! Вашими костями и кровью правительство грабит, а с вас царь – сукин сын – семь шкур дерет. Вставайте на сторону народа, не поднимайте оружие на бунтовщиков, ваших отцов и братьев!» По всей империи студенты распространяли тысячи прокламаций: «Учащаяся и неучащаяся молодежь! Встань на сторону несчастного и притесненного народа и защищай его от «гуманных реформ Александра», которого в скором времени следует убить как собаку! »
С крестьянами больше работал «Черный передел». Он создал типографию на Васильевском острове Петербурга, но через три месяца его захватили жандармы. Уже в начале 1880 года десять основателей «Черного передела» были арестованы и только Плеханов, Засулич, Стефанович и Дейч успели уйти за границу. Больше единого руководства у них не было, кружки чернопередельцев действовали в Петербурге, Москве, Казани, Киеве, Харькове, Одессе, Минске. К осени 1881 года с трудом воссозданная минская типография была разгромлена полицией и оставшиеся на свободе чернопередельцы вступили в «Народную волю».
«Народная воля» понимала, что в России не по дням, а по часам увеличивается новое сословие – буржуазия, заводчики, фабриканты, промышленники, оптовые купцы. Газета революционеров писала: «У русского гербового орла две головы, два жадных клюва. Один рвет тело русского народа с династически-военно-полицейскими целями, для повиновения окраин. Этот орел связан с другим орлом единством ненавистного желудка. Под горностаевой царской порфирой кипит работа по набиванию бездонных частных карманов жадными частными руками. Бейте же по обеим головам кровожадной птицы!»
Народовольцы понимали, что им предстоит еще много лет работать для создания в империи революционной ситуации с недовольством и ненавистью всех имперских сословий, по полиция им не даст много времени. Партийные группы распространяли нелегальную литературу, агитировали, пропагандировали, собирали пожертвования на политическую борьбу, создавали необходимые связи и знакомства в губернских городах. Они распространяли идеалы Исполнительного Комитета и создали вокруг него атмосферу сочувствия, без которой партия бы не смогла работать. С 1879 по 1883 годы в семидесяти городах империи действовали сто групп и двести кружков «Народной воли». Пятьсот активных народовольцев поддерживали пять тысяч человек и гибель тридцати членов Исполнительного Комитета, возглавлявших первую русскую революционную партию, почти означала ее конец.
Кроме распорядительной комиссии «Народной волей» руководил и совет из тех членов Исполнительного Комитета, которые находились в Петербурге. В случае ареста все народовольцы договорились называть себя агентами Исполнительного Комитета, чтобы он всегда оставался для Третьего отделения и полиции неуловимым и грозным. Тридцать шесть народовольцев, обладавших большими политическими дарованиями, великолепно образованных, имевших отличные организаторские способности, талантливых конспираторов, ораторов, пропагандистов, техников, оружейников, с неукротимой волей, неуклонно добивавшихся поставленной цели, объявили войну самодержавию и атаковали главного монархиста империи. Совсем скоро один из основоположников научного коммунизма Фридрих Энгельс заявил на всю Европу, что в России действуют два парламента – царское и Исполнительный Комитет заговорщиков-террористов.
Слева и сзади угадывался Манеж, а слева и впереди возвышался Михайловский замок с большим садом. Перед ними текла Фонтанка, от Летнего сада до Невского проспекта и до Финского залива. В доме на набережной Александр Михайлов стоял или сидел у окна с полуспущенными тяжелыми портьерами и смотрел на парадный вход соседнего дома. Он совсем мало спал последние полгода. С раннего лета 1879 года он создавал с товарищами инфраструктуру «Народной воли» и каждый день встречался со многими людьми в разных концах Петербурга, захватывая и белые ночи, уже названные революционерами жандармскими. Несмотря ни на что, он каждый день утром и вечером и когда мог и не мог, как можно больше и как можно незаметнее наблюдал из окна за соседним домом, в который постоянно входили и выходили люди в различных мундирах и костюмах. Квартира главного народовольца находилась у дома на Фонтанке, 16, принадлежавшего Третьему отделению. Теперь он знал в лицо не только всех руководителей Третьего отделения, но и всех жандармских и полицейских чинов и почти всех филеров столицы империи, многих офицеров, командированных в Петербург по делам политического сыска из губернских городов, чиновников Государственного совета, Сената, Синода, имперских министерств, чинов императорского двора и приближенных из Зимнего дворца. В самодержавии любили мундиры и одевали в них всех чиновников, служащих, даже студентов, инженеров, учителей, и всех, всех, всех, в мундиры повседневные, парадные, выходные, дворцовые, летние, зимние и несусветные. Михайлов хорошо разбирался в имперских мундирах и к зиме 1879 года держал в своей необыкновенной голове тысячи, тысячи и тысячи чиновных лиц державы, имевших отношение к политическому сыску. Он знал не только то, что в дни громких революционных актов, покушений на сановников, полицейские и жандармы ловят всех, кто живет не в фешенебельных районах столицы, и проверяют их документы, в поисках нелегальных. В эти дни на вокзалах Петербурга вместе с городовыми чуть ли не рядами стояли дворники всех домов, откуда неожиданно выехали жильцы, снимавшие жилье, и пытались найти и опознать потенциальных революционеров, которых тут же задерживали полицейские. Михайлов знал многие методы работы Третьего отделении и полиции МВД. Михайлов знал, что даже в Публичной библиотеке давно дежурят филеры и ловят революционеров. Распространявшиеся слухи о том, что в империи нет политической оппозиции и поэтому в Третьем отделении работают только сорок чиновников, не соответствовали действительности. Количество охранников империи было огромным в столице, губернских городах, уездах, на железных дорогах и везде, где только ступала нога подданного. Разворачивать широкую работу по пропаганде и агитации народа и вести ее долго нескольким десяткам революционеров никто бы в империи не дал. Нелегальные члены Исполнительного Комитета, и ими были они все, кроме Суханова и позднее Тригони, вынуждены были менять паспорта и квартиры почти каждые два месяца. Необходимо было создать массовую партию не из сотен, а из сотен тысяч человек и это было дело не одного года, и не одного десятилетия. «Народная воля» всеми доступными и не доступным способами удачно пыталась ускорить революционный процесс.
