Мышелов по особенному отчетливо ощутил глубочайшую тишину вокруг, ее нарушало лишь частое тихое потрескивание угольков в костре да резкий треск льда снаружи. Он чувствовал смертельную усталость, но мысль о сне просто не шла ему в голову.
Наконец, тихим, словно не своим, голосом Фафхрд произнес:
— На земле, где мы ходим, когда-то жил зверь, горячий как огонь. Он изрыгал пламя и извергал лаву. И очень любил плевать на звезды огненной каменной гущей. Это было еще до людей.
— Что ты говоришь? — вяло поинтересовался Мышелов, шевельнувшись в полуоцепенении.
— Потом пришли люди, и земля уснула, — продолжал Фафхрд тем же гулким голосом, не глядя на Мышелова, — но ей снится жизнь, и она шевелится, пытаясь воплотиться в человека.
— Что ты говоришь? — с нелегким чувством повторил Мышелов.
Но Фафхрд ответил ему внезапным храпом. И Мышелов аккуратно вынул камень из пальцев товарища. Смолистый ободок был на ощупь мягким и скользким, так что вызывал чуть ли не омерзение — будто полуистлевшая черная плоть. Мышелов уложил камень обратно в кисет. Когда миновало достаточно времени, он тронул приятеля за покрытое меховой одеждой плечо. Вздрогнув, Фафхрд мгновенно пробудился.
— Что, малыш? — осведомился он.
— Утро, — коротко сказал Мышелов, указывая на посеревшее небо над пеплом, оставшимся от костра.
Едва они, пригнув головы, выбрались из пещеры наружу, послышался грохот. Вниз по склону прямо на них стремительно несся громадный белый ком; успевший увеличиться в размере даже за тот короткий миг, пока северянин глядел на него. Они с Мышеловом едва успели нырнуть обратно в пещеру… Земля задрожала, в пещере на мгновение потемнело — колоссальный ком снега пролетел над входом. Порыв ветра дунул пеплом погасшего костра им прямо в лица, и Мышелов закашлялся.
Но Фафхрд мгновенно выскочил наружу, натянул тетиву громадного лука и достал длинную, в собственную руку стрелу. Он поглядел вверх по склону. На вершине его крошечными зазубринами наконечника стрелы вырисовывалось полдюжины фигур в остроконечных шапках. Желто-пурпурная заря четко очерчивала их силуэты.
Будто жучки, копошились они вокруг нового белого шара, который был уже выше их.
Фафхрд затаил дыхание, на мгновение замер и выпустил стрелу. Он успел уже несколько раз вдохнуть, а крошечные фигурки все еще суетились возле упрямого шара. Потом ближайший странно дернулся и рухнул прямо на снежный ком. Шар покатил вниз, увеличиваясь в размере и унося в себе сраженного стрелою черного жреца. Скоро тот совсем скрылся под все налипавшим снегом, только торчавшие наружу руки и ноги на длину копья отклонили ком от входа в пещеру.
Когда грохот затих, Мышелов осторожно выглянул наружу.
— Одной стрелой я отвел вторую лавину, — непринужденно проговорил Фафхрд. — Пошли!
Мышелов отправился бы низом, петляя по снегу среди скользких скал — выбрав путь опасный и долгий, но Фафхрд сразу сказал:
— Нет, идем вверх, снежками они расчистили нам дорогу. Эти жрецы хитры, но едва ли они заподозрят, что мы рискнем отправиться этим путем.
Тем не менее, поднимаясь вверх по скалистому склону, он не снимал стрелы с тетивы и выбирался на гребень с крайней осторожностью. Но взгляду обоих мужчин открылась заснеженная равнина с пятнами зеленоватого ледникового льда, никаких черных точек на ней не было видно, не было поблизости и подходящих укрытий.
— Разбежались, — сказал он, — улепетывают к своему зеленому холмику греться. В любом случае мы отделались от них.
— Ну да, вчера вечером мы, помнится, уже один раз от них отделались, — сухо прокомментировал Мышелов. — Тот, первый, с ножом свалился с горы… Это не испугало жрецов, но стоило одной твоей длинной стреле оказаться в кишках собрата, как они в панике разбежались.
— Во всяком случае, — резко ответил Фафхрд, — сначала черных жрецов было семеро, теперь их осталось лишь пять.
И он направился вниз по обратному склону холма большим уверенным шагом. Мышелов отставал — он внимательно оглядывался вокруг, в опущенной праще его болтался камень. Когда они вновь вышли на снег, он огляделся, но никаких следов на белом покрывале склона не было видно. Пока он спускался к подножию холма, Фафхрд забежал вперед уже на расстояние броска из пращи. Чтобы нагнать его, Мышелов затрусил, не отводя внимательного взгляда от окрестностей. Внимание его привлек приземистый сугроб перед Фафхрдом. Тень могла бы сказать, не прячется ли за ним кто-нибудь, но солнце утонуло в желто-пурпурной дымке, так что он просто заторопился вперед, не отводя глаз от снежного бугра. Он нагнал Фафхрда, и они увидели, едва ли не одновременно, что за сугробом никого нет.
Но тут бугор словно взорвался, разлетевшись на несколько больших снежков… Стряхивая с себя снег, черная фигура с впалым животом бросилась к Фафхрду — нож в эбеново-черной руке метил прямо в горло. Мышелов мгновенно прыгнул вперед и резко замахнулся и влепил камнем в кожаной петле прямо в лоб удальцу. Кривой нож промахнулся буквально на дюйм. Чернокожий рубака свалился в снег. Фафхрд оглянулся — лицо его выражало лишь кроткое любопытство.
Вмятина во лбу нападавшего была столь глубока, что сомневаться в его состоянии не приходилось. Но Мышелов долго смотрел на него.
— Вне сомнения, это клишиец, — задумчиво произнес он, — только какой толстый… не мерз, наверно. Странно, что они решили угождать своему богу так далеко от дома. — Он поглядел вверх и, не поднимая руки, покачал пращой — будто разбойник в долине, отпугивая затаившихся недругов.
— Осталось четверо, — заметил он, и Фафхрд медленно и скорбно кивнул.
Весь день, не ослабляя внимания, шли они Холодным Краем. Обошлось без новых приключений. Подул колючий морозный ветер, и Мышелов надвинул капюшон на лоб, чтобы прикрыть нос и рот, даже Фафхрд плотнее запахнул плащ. А когда небосклон потемнел и окрасился индиго и умброй, Фафхрд вдруг остановился, натянул лук и выпустил стрелу. На мгновение Мышелову, слегка обеспокоенному внезапным интересом на лице Фафхрда, показалось, что северянин выстрелил просто в снег, но, когда сугроб подскочил, рыкая четырьмя серыми копытцами, он понял, что Фафхрд приметил покрытую белым мехом добычу. Он все облизывал онемевшие губы, пока северянин спускал кровь и потрошил животное, а потом перебросил тушку через плечо.
Чуть впереди из снега выступала черная скала. Фафхрд внимательно поглядел на камни, потом снял топор с пояса и нанес по скале точный удар обухом. Мышелов резво набрал в уголок своего плаща отбитые камни — и крупные и мелочь. На ощупь они казались маслянистыми, и одна мысль о ярком пламени, что вспыхнет на этих камнях, согрела его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
