class="p1">— Ах, вот как! Писать он не умеет, но заставил меня тащиться сюда, чтобы оставить письмо! Я думала, все британцы умеют писать и все говорят на латыни.
— Не знаю насчет всех, — насупился я, — может, горожане и умеют. Только я-то фермер! Где бы я научился писать? А ты умеешь?
Она презрительно фыркнула в ответ. Я понял, что письменность на Оркадах — редкий зверь.
Я уставился на дуб и принялся искать в больной голове хоть какую-нибудь идею. Ну почему, почему я не научился писать? Впрочем, что толку сейчас об этом сожалеть? Значит, как там было? Сосновая шишка означала, что письмо лорда Гавейна получено; но шишка не сможет сказать моему хозяину: «Остерегайтесь Руауна. Мордред и Моргауза пытались меня убить, а вас попытаются свести с ума».
Лорд Гавейн должен понять, что сообщение от меня. Значит, надо оставить что-то свое. Скажем, заколку. Он же помнит ее. Я отстегнул брошь и покачал на ладони. Так. Опасность исходит от Мордреда и леди Моргаузы… А как я на них укажу? О! У Эйвлин же есть меч!
— Эйвлин, дай мне меч Мордреда. — Девушка с сомнением посмотрела на меня. — Я все равно не умею им пользоваться, да и ты тоже, так что он для нас бесполезен.
— Да… — протянула она, — он же денег стоит!
— Он для дела дороже.
Эйвлин неохотно протянула мне меч. Хороший меч, насколько я разбираюсь в мечах. Ну, после того как я прибыл в Камланн, все-таки немного разбираюсь. Клинок был узким, из закаленной стали. Я посмотрел на него, на брошь, и слегка поддел концом меча середину броши и согнул. Надеюсь, лорд поймет. А вот как предупредить его насчет Руауна? У меня же нет ничего от него. Думай, Рис, думай! Руаун думнонец. Ну и что? Я тоже думнонец. Не пойдет.
Голова болела. Ноги промокли от росы, спать хотелось нестерпимо. Птицы пели все громче. Пони всхрапнул и топнул ногой.
Так. Руаун — член Братства. А все члены Братства носят веточку боярышника в заколке плаща в память о сражении при Баддоне, когда они погнали саксов. А там в то время вовсю цвел боярышник. Служанка Бедивера Амрен рассказывала мне о боярышнике в Баддоне. Я огляделся.
— Эйвлин! Мне нужна веточка боярышника. — Она опять не понимала. — Это нужно для сообщения.
— Ладно, сейчас поищу. Так ты залезешь на дерево?
— Залезу, если поможешь…
Голова кружилась. И все-таки я с трудом взобрался на дерево. Эйвлин пошла искать боярышник. Я прислонился к стволу, чтобы отдохнуть минутку.
— Рис! Рис! Просыпайся.
Я открыл глаза и обнаружил, что восток уже розовеет. Эйвлин стояла под дубом с белой веткой цветущего боярышника в руках. Она здорово выглядела, ну, просто как весенний день! В ответ на мое удивленное бормотание она протянула мне боярышник. Я кое-как обмотал ветку вокруг рукояти меча и впихнул «послание» в дупло. Меч немного торчал, пришлось замаскировать его палой листвой, чтобы не блестел. Думая, что спрыгнуть будет легче, я отпустил ветку, полетел вниз и упал. Эйвлин помогла мне подняться.
— Слушай, мне нужно поспать, — сказал я ей.
— Да уж вижу! Я всего-то дошла до опушки, а ты уже спишь! Только сначала надо все-таки выйти на дорогу.
Она помогла мне влезть на пони, и мы продолжили путь. На дорогу вышли только к середине утра, когда солнце уже высушило росу на траве. Мы выбрались на твердое место, а потом отвели пони в укромный уголок, чтобы кто с дороги не увидел. Эйвлин нарвала папоротника и замела следы, хотя, как по мне, необходимости в этом не было, никто нас не преследовал, а даже если бы и преследовал, то вряд ли нашел бы место, где мы сошли с дороги. Но Эйвлин считала, что леди Моргауза обязательно пошлет за нами воинов Лота. Я сполз с пони и лег. В голове словно стучали молотом по наковальне. Но сна не было. Эйвлин закончила со следами, подошла ко мне и прилегла рядом.
— Нельзя нам долго тут валяться, — прошептала она. — Ехать надо. А ты сейчас задрыхнешь и проспишь до вечера. Послушай, я хочу поговорить с тобой до того, как умру.
— Да с чего ты взяла, что умрешь? — с раздражением спросил я.
— Госпожа пошлет демона, чтобы убить меня, — убежденно ответила она. — Знаю я, что ты скажешь! Дескать, твоего господина она уже пыталась убить, да не получилось. Откуда мне знать, может твой господин каждый день с демонами сражается. Да и меч у него волшебный, как говорят. У меня-то такого нет, да и сражаться с демонами я не умею. А потом, не забудь: на мне же проклятие с самого рождения. Ну, из-за отца.
— Не умрешь ты, — повторил я. — Знаешь, твоя Моргауза — не единственная сила в этом мире. А если ты так уж уверена, что умрешь, зачем меня спасала? Твоя госпожа точно так же может и меня убить.
— Это я виновата, что ты в беду попал, — ответила Эйвлин очень тихо. — Миледи велела мне привести тебя в дом Медро. Сказать, что твой господин там. Я ведь знала, что на уме у нее ничего хорошего нет, и все-таки привела тебя туда, а потом… — У нее перехватило дыхание. — Она хотела сделать что-то ужасное. А я должна была ей помогать. Вот когда она начала свои колдовские штуки, я себе сказала: «Эйвлин, вот человек, который не придал никакого значения твоему проклятию. Он не воин, он такой же слуга, как и ты, он тебе помогал, и у него такая замечательная улыбка! А теперь, из-за того, что он тебе доверился, ему тоже грозит проклятие. И тогда я буду втройне проклята».
— Да не могла она меня проклясть, — перебил я ее. — Убить — может, но мой Бог ей не по силам.
Эйвлин пожала плечами: даже через папоротник я почувствовал ее движение.
— Ну, я знала, что она может убить тебя. Вот я и не выдержала. Сказала Ронану, чтобы он отправил лошадей, а сама стукнула Медро по голове и освободила тебя. Знаешь, умирать лучше честно. И ты все твердишь, что христиане владеют собственной магией, поэтому магия миледи вам не навредит. Вдруг, ты и
