Так, чтобы вскипела кровь.
Я услышал, как внизу взревели выхлопные трубы. Циско тихо проехал весь путь до Лорел-каньон и лишь в самом конце завел мотор. Глухой рокот его двигателя вскоре затих в темноте.
Часть пятая
Свидетель защиты
47
В понедельник я надел свой «счастливый» костюм от Корнелиани. Мой клиент и я сидели в судебном зале, ожидая выступления защиты. Представитель обвинения Джеффри Голанц разместился за своим столом, готовясь ставить палки нам в колеса. Задние ряды вновь ломились от публики. Зато судейское кресло перед нами пустовало. Стэнтон не выходил из своего кабинета и опаздывал почти на час. Что-то произошло или должно было произойти, но нас никто не информировал. Мы увидели, как двое полицейских провели в кабинет неизвестного мне человека и вывели обратно, однако никаких объяснений не последовало.
— Джефф, что это значит? — спросил я через проход сидевшего рядом обвинителя.
Голанц повернул голову. На нем был красивый элегантный костюм, но он надевал его каждый день, и это уже не производило впечатления. Помощник прокурора пожал плечами.
— Понятия не имею, — отозвался он.
— Наверное, судья рассматривает мою просьбу о досрочном оправдании.
Я улыбнулся, а Голанц сдвинул брови.
— Ну да, конечно.
Выступление обвинения растянулось на всю прошедшую неделю. Я тоже принял в нем участие, устроив два длинных перекрестных допроса, но значительная часть времени ушла на дотошную работу Голанца. Патологоанатома, проводившего вскрытие Мици Эллиот и Йохана Рилца, он продержал целый день, выуживая из него бесконечные подробности о смерти жертв. Еще полдня допрашивал бухгалтера Уолтера Эллиота, рассказавшего о финансовой стороне его брака и о том, сколько он мог потерять из-за развода. Почти столько же времени занял судмедэксперт, долго толковавший о том, как проводился тест на следы пороховых частиц.
Кроме ключевых свидетелей промелькнуло несколько помельче, а пятница закончилась «слезовыжималкой». Голанц вызвал лучшую подругу Мици Эллиот. Она поведала, как Мици делилась с ней планами развода сразу после заключения брачного контракта. По ее словам, как только эти планы всплыли наружу, между мужем и женой постоянно происходили стычки и она чуть ли не каждый день видела Мици в синяках. Свидетельница целый час рыдала почти без остановки и под конец занялась откровенными сплетнями и слухами, пока мой протест не положил этому конец.
Затем я, как положено, направил судье ходатайство о досрочном оправдании моего клиента. Я заявил, что обвинению не удалось представить убедительных доказательств виновности подзащитного. Судья, естественно, отклонил ходатайство и назначил мое выступление на следующий понедельник, ровно в девять часов. Выходные я провел, готовясь к бою и натаскивая двух главных свидетелей защиты: доктора Шамирам Арсланьян, моего эксперта по СПЧ, и прилетевшего из Франции капитана полиции Малькольма Пепэна. Наступил понедельник, я был во всеоружии и рвался выступать, но судья отсутствовал.
— Что происходит? — шепнул мне Эллиот.
Я пожал плечами.
— Я знаю не больше вас. Обычно, если судья не появляется вовремя, это не имеет никакого отношения к делу. Как правило, решаются проблемы со следующим процессом.
Но Эллиот не успокоился. Поперек его лба легла глубокая морщина. Он чувствовал: что-то не так. Обернувшись, я взглянул на места для публики. Джули Фавро сидела в третьем ряду вместе с Лорной. Я им подмигнул, и Лорна подняла большой палец. Осмотрев другие ряды, я заметил, что за столиком обвинения образовалось пустое пространство. Немцев не было. Я хотел спросить Голанца, куда подевались родственники, как вдруг в зале за спиной обвинителя появился полицейский.
— Простите.
Голанц обернулся, и офицер наклонился к нему с каким-то документом.
— Вы из прокуратуры? — спросил он. — К кому мне с этим обратиться?
Голанц встал и вышел за перегородку. Он бегло просмотрел бумагу и вернул ее обратно.
— Это повестка в суд со стороны защиты. Вы офицер Сталлуорт?
— Да.
— Тогда вам сюда.
— Не думаю. Я не имею никакого отношения к этому делу.
Голанц снова взял документ и изучил его внимательнее. Похоже, он начал что-то соображать, но было уже поздно.
— Вы находились на месте преступления? Стояли в оцеплении или охраняли въезд?
— Нет, я был дома, отсыпался после смены. Работал в ночь.
— Подождите минуту.
Голанц вернулся к своему столу и открыл папку. Я понял, что он проверяет список свидетелей, который я представил две недели назад.
— В чем дело, Холлер?
— А что? Он есть в списке.
— Чепуха.
— Нет, не чепуха. Он там уже две недели.
Встав из-за стола, я подошел к перилам и протянул руку полицейскому.
— Офицер Сталлуорт, я Майкл Холлер.
Он не пожал руки. Чувствуя на себе взгляды публики, я продолжил:
— Это я вызывал вас сюда. Подождите пока в коридоре, и я постараюсь, чтобы вас пригласили сразу, как начнется заседание. Судьи еще нет. Но не волнуйтесь, я о вас помню.
— Тут какая-то ошибка. Я никак не связан с данным делом. В тот день я закончил свою смену и отправился домой.
— Офицер Сталлуорт, никакой ошибки нет, и, раз уж вас сюда вызвали, вы не можете уйти просто так. Нужно разрешение судьи и мое согласие. Если вы сейчас уйдете, судья придет в ярость. Вы же не хотите, чтобы он пришел в ярость?
Полицейский побагровел. Он бросал взгляды на Голанца, надеясь на его помощь, но тот тихо говорил по телефону. Видимо, звонок был срочный.
— Послушайте, — сказал я Сталлуорту, — вы просто выйдете пока в коридор, а я…
Кто-то из передней части зала позвал меня и Голанца. Обернувшись, я увидел, что у двери стоит судебный секретарь и кивком приглашает нас пройти в кабинет Стэнтона. Наконец-то что-то прояснится. Голанц прервал звонок и встал. Я повернулся к Сталлуорту спиной и проследовал за Голанцем к двери.
Судья сидел за столом в своей черной мантии. Судя по его виду, он был вполне готов к работе, но его что-то задержало.
— Садитесь, джентльмены, — предложил он.
— Мне пригласить подзащитного, ваша честь? — спросил я.
— Нет, нет необходимости. Просто присядьте, и я расскажу вам, что происходит.
Мы с Голанцом сели напротив судьи. Я чувствовал, что Голанц внутренне кипит, разозленный повесткой Сталлуорта и ее возможными последствиями. Стэнтон подался вперед и положил руки на лежавший перед ним листок бумаги.
— У нас возникла довольно необычная ситуация, связанная с неправомерными действиями со стороны присяжных. Ситуация все еще… развивается, и я хочу извиниться, что до сих пор не посвятил вас в суть дела.
Стэнтон встал, и я подумал, что он собирается пойти в зал или задать нам какие-то вопросы, но судья немного помолчал и произнес:
— В четверг в мой офис пришло письмо, адресованное лично мне. К сожалению, я смог прочитать его только в конце пятницы, после завершающей недельной сессии, где обычно решаются всякие мелкие дела. В письме сказано… впрочем, вот оно, письмо. Я его уже распечатал, но вы письмо лучше не трогайте.
Он развернул перед нами листок бумаги. Чтобы прочитать его, я встал с места и перегнулся через стол. Для Голанца при его высоком росте в этом не было необходимости.
«Судья Стэнтон, вы должны знать, что присяжный под номером семь выдает себя за другого человека. Проверьте „Локхид“ и отпечатки пальцев. Он привлекался к суду».
Очевидно, письмо отпечатали на лазерном принтере. Не считая текста, его девственную белизну нарушали лишь две темные полоски на местах сгиба.
Я сел на стул.
— Вы сохранили конверт? — спросил я.
— Да, — ответил Стэнтон. — Обратного адреса нет, почтовый штемпель поставлен в Голливуде. Я хочу, чтобы кто-нибудь из криминалистов посмотрел эту записку и конверт.
— Надеюсь, вы не сообщили об этом самому присяжному, — вставил Голанц. — Заседание должно состояться в любом случае. Вероятно, это лишь уловка, с помощью которой человека желают убрать из коллегии.
Я не сомневался, что Голанц бросится на защиту седьмого номера. В его глазах это был «синий» кандидат.
Я тоже подал голос:
— Он хочет сказать, что это уловка защиты. Я возражаю против обвинения.
Судья успокаивающе поднял руки.
— Успокойтесь, друзья. Я еще не говорил с номером семь. Все выходные я раздумывал, как мне лучше поступить. Побеседовал с другими судьями и полностью подготовился к решению этого вопроса. Проблема в том, что номер семь не появился. Его нет в суде.
Мы с Голанцем замерли.
— Нет в суде? — протянул Голанц. — А вы посылали…
— Да, я отправил к нему судебных приставов, и его жена сообщила, что он на работе, а про суд, процесс и все такое она ничего не знает. Потом они поехали в «Локхид», нашли там этого человека и привезли его сюда. Но это не он. Не номер седьмой.
