Я приободрился и последовал за ним. Его целью, насколько я понял, была стойка бара. Устроившись там поудобнее, мы развернулись спиной к бармену и стали напряженно наблюдать за балконом, который был пока абсолютно пуст. Мое внимание постоянно отвлекалось на голых официанток – до этого времени я никогда не видел столько обнаженной натуры в столь людном месте. Лицо же Чехова было строгим и непроницаемым, а сквозь его лоснящиеся щеки даже временами проступали мужественные желваки. Мне было стыдно за то, что я никак не мог собраться и сосредоточиться.
Вдруг кто-то достаточно недружелюбно похлопал меня по плечу. Я обернулся. Сзади над стойкой нависал бармен. Он наклонился и сквозь грохот музыки прокричал мне в ухо:
– Вы что-нибудь заказывать будете?
Я беспомощно посмотрел на Чехова. Его профиль был непроницаем, как египетская маска. Пришлось принимать решение самому.
– Нет, – прокричал я бармену, поигрывая оставшейся в кармане мелочью.
Он состроил кислую мину и потребовал в таком случае освободить стулья. Я начал растерянно сползать на пол. Чехов заметил мое движение, обернулся, увидел бармена, притянул его за бабочку к себе и что-то проговорил в ухо, выразительно жестикулируя. Бармен отшатнулся. Больше он нас не беспокоил.
Прошло не менее двух часов, публика в зале дошла до изнеможения. Тут диджей умолк, и на сцену выкатился пошлейшего вида конферансье. Своим карамельным голосом он объявил о начале шоу-программы. Я хотел было поудобнее устроиться и посмотреть на стриптиз, которого никогда живьем не видел, но тут Чехов дернул меня за рукав и указал на балкон.
Там открылась скрытая портьерой дверь, и появились трое. Двое из них были явно охранниками – наголо обриты, здоровы и без тени мысли на лицах.
Третий же отличался от них тонким лицом и стройным телом. Возможно, из хорошей семьи и воспитание какое-никакое получил. О том, что когда-то он свернул с прямой дорожки, говорила его вертлявая походочка и ужимки, типичные для лиц определенного рода занятий.
«Бледный юноша», как обозвал я его, облокотился на перила, подперев свою красивую голову рукой, и томно уставился на сцену, на которой уже появилась первая танцовщица.
Мы стали пробираться поближе к балкону. Оказавшись непосредственно под ним, переглянулись.
– Сможешь? – тревожно спросил меня Чехов.
– Постараюсь, – кивнул я.
Поплевав на ладони, я подпрыгнул и повис на руках на нижнем бортике балкона – благо было не очень высоко. Подтянувшись, я сделал быстрый подъем с переворотом, проклиная свой сидячий образ жизни – локти сразу заломило. На секунду я встал на руки. При этом мои щиколотки оказались на уровне ушей управляющего, который от неожиданности попытался отпрянуть. Но не успел. Я обхватил его ногами и с силой выдернул с балкона, описав своим телом «солнышко».
Парень с размаху брякнулся на пол и моментально вырубился. Чехов проворно вытащил его из-под моих ног.
– Поосторожней, парня прибьешь! – прокричал мне Чехов, хватая нашу добычу под мышки и быстро скрываясь в толпе. Я последовал за ним, стараясь идти на полусогнутых: вокруг уже носились очнувшиеся от шока охранники. Грохот музыки не мог перекрыть грохот выстрелов. Я заработал локтями еще быстрее, понимая, что счет идет на секунды. Наконец мы выломились из клуба. Я видел впереди Чехова, волокущего обмякшее тело. Лицо парня было скрыто натянутой трикотажной шапочкой, которой Чехов запасся заранее.
– Ну-ну, братан, нельзя же так напиваться! – приговаривал Чехов, протаскивая мотыляющегося управляющего мимо редких прохожих. Те равнодушно провожали эту парочку глазами. Я с замиранием сердца, стараясь не бежать, проследовал за Чеховым.
Мы почти что зашли за угол, как на нас вылетели охранники. По всей видимости, эти парни не очень заботились о трезвости своего сознания, когда ходили на работу. Во всяком случае, реакция у них была очень заторможена. Пока они поднимали на нас свои «пушки», я успел надавать им с обеих рук так, что они сложились в два холмика и замерли. Очевидно – надолго.
– Красавчик! – кинул через плечо Чехов, переходя на рысь.
В принципе можно было и не торопиться. Кроме этих двоих, никто, видимо, ничего не заметил. А эти архангелы очнутся не скоро – я неплохо боксирую. Но в любом случае следовало поспешить.
Прыгнув в машину Чехова, предоставив парню валяться на заднем сиденье, мы помчались по ночному городу, выжимая из бедной колымаги все, что могли.
* * *
Когда была констатирована смерть Голюнова, Козлов не стал дожидаться дальнейшего развития событий и помчался в прокуратуру. Он отдавал себе отчет, что это отчаянный жест утопающего, под рукой которого в последний момент не оказалось никакой соломинки.
– Что ж, – сказал прокурор. – Я вас понимаю. Но и вы меня поймите. Несмотря на то что я в принципе не могу сказать о вас, как о человеке, ничего плохого, произошедшее не удастся скрыть. Это слишком крупная фигура, чтобы мы могли сделать вид, что ничего не произошло. Мне думается, даже если вы продадите «Шишку», вам не хватит средств, чтобы смазать все петли на той двери, которая вас хочет придавить... Самое большое, что я могу для вас сделать, – посадить за взятки должностным лицам. Это, конечно, не сахар, но все же не обвинение в организации преступлений. Поэтому мне очень жаль, но... – Он развел руками.
На его лице при этом ясно отразился жестокий принцип этих джунглей – каждый сам за себя. Козлов повернулся и побрел к выходу из кабинета.
«Бежать!» – загорелось в его мозгу. Только куда? Часть его денег находилась на банковских счетах зарубежных банков, однако многие хранились надежным дедовским способом – в кубышке. Правда, не под кроватью, а под крышей. Под крышей «Сосновой шишки».
Надеясь, что до судного дня ему хватит еще времени, он сел в автомобиль и поехал в свое лесное убежище, обдумывая по дороге лучшую линию поведения. Нужно было по крайней мере уничтожить документы и выручить свои деньги – пока не стало поздно.
* * *
Красивая медсестра набирала в шприц из ампулы какой-то раствор. Вжик улыбнулся – хорошее начало дня!
Он было размахнулся, чтобы хлопнуть девушку по аппетитной попе, но, вспомнив инструкцию, поспешно спрятал руку под одеяло. Медсестра заметила его движение, но истолковала его по-своему.
– Ну-ну, больной! Не нужно бояться, – ласково уговаривала она. – Такой взрослый, такой мужественный человек, а боитесь какого-то дурацкого укола.
Она, лучезарно улыбаясь, вытащила его руку из-под одеяла и стала растирать локтевой сгиб ваткой. Аппетитно запахло спиртом, и Вжик разулыбался еще сильнее.
Выжав поршень до предела, девушка вытащила из вены иглу и быстро согнула локоть пациента, вложив в сгиб ватку.
– Теперь отдыхайте! – велела она и пошла к выходу.
Вжик хотел рвануть за ней, но опомнился. Потом на него навалилась сонливость, и он блаженно зажмурился, мечтая остаться здесь подольше и ежедневно отдавать себя в руки этой белоснежной садистке.
Не успели развеяться его грезы, как в палату ввалился преобразившийся, без усов, Фой.
– Лежишь? Отдыхаешь? – загнусавил он. – Ты хоть сделал, что я тебя просил?
– Третий этаж, последняя дверь направо, – лениво проговорил Вжик.
– Чего – направо?
– Дверь – направо! К твоему завхирургией, – зевая, ответил Вжик.
– Эй! – потряс его за плечо Фой. – Фиг ли ты спишь? Ты чем ночью здесь занимался? А ну...
Он потянул друга за руку, пытаясь поднять его с постели. Тот не двигался. Он оттянул ему веко и посмотрел на покрасневшее глазное яблоко.
– Да уж, из такого бойца не получится, – разочарованно протянул он. – Когда ж это кончится, елы-палы? – спросил он у белого потолка. – Все сам, все один!
Он достал из-за пазухи пистолет и накрутил на него глушитель.
Дойдя до третьего этажа, здороваясь со всем встречным медперсоналом, он нашел нужный кабинет.
Достал из-за пазухи пистолет, снял его с предохранителя и постучал в дверь.
– Войдите! – крикнул приглушенный обшивкой голос.
* * *
Приехав в отделение, мы долго звонили, вызывая дежурного. Я поинтересовался у Чехова, зачем мы здесь.
– Будем общаться с другом, – невозмутимо объяснил мне Юрий Николаевич. – Эй, кто-нибудь! – проорал он, поднимая голову к окну.
– А почему именно здесь? – поежился я.
– А где? У тебя на квартире? – поинтересовался Чехов. – Боюсь, что ты потом будешь думать, что тот бардак, который сейчас творится у тебя, на самом деле – идеальная чистота. – Чехов кровожадно ухмыльнулся.
Наконец окошко в двери открылось, а потом открылась и сама дверь, на пороге показался совершенно зеленый и сонный милиционер. Узнав Чехова, он козырнул и вытянулся.
– Фигли ты спишь, боец невидимого фронта? – пробурчал Чехов, протаскивая внутрь все еще бессознательного управляющего.
– Виноват! – крикнул тот, старательно вытаращивая глаза.
