– Странно, – сказала Харриет. – Имя, я имею в виду. Оно тебе знакомо?
Бенедикт покачал головой, но ничего не сказал. Он смотрел на Латимера, еще не ушедшего из кухни. Тот поймал его взгляд, глубоко вздохнул и сунул руку в карман.
– Дортеа обнаружила это у себя на подушке. – Он протягивал другой лист бумаги, развернутый и исписанный аккуратным почерком.
– Когда?
– Сегодня ночью.
– Тот же почерк, что и в других письмах?
– Тот же. – Латимер кивнул, и его отталкивающее лицо сделалось еще уродливее. – Он был в доме, рядом с нами. Незадолго до одиннадцати, когда Дортеа уходила из комнаты, записки не было, а нашла она ее, вернувшись из гостиной.
– Я не удивлен, – бросил Бенедикт, просматривая записку.
– То есть?
– Бенедикт считает, что шантажист живет в доме, правда, Бенедикт?
Он вскинул бровь, глядя на Харриет поверх письма.
– Я говорил тебе, что ты очень сообразительна, Харриет?
Она улыбнулась в первый раз после сцены в гостиной:
– Спасибо.
– Что вы имеете в виду – в доме? – спросил Латимер с каким-то новым оттенком в голосе.
– Мистер Хогг мог свободно заходить в дом, так? Меня не удивит, если есть еще кто-нибудь, пользующийся преимуществом своего положения.
– Как насчет исчезнувшей служанки? Она в это замешана?
– Только не Джейн, – покачала головой Харриет.
– Нет, – подтвердил Бенедикт, – не Джейн, но кто-то… Возможно, вовсе не из прислуги.
Латимер засмеялся горьким подозрительным смехом.
– Вы считаете, лорд и леди Честерфилд способны убить человека? Может, сэр Рэндольф или девчонка Пруитт, подружка Харриет?
Бенедикт пожал плечами. Харриет поспешно сказала:
– Это с таким же успехом мог быть какой-нибудь случайный гость, знающий и дом, и кое-что о прошлом леди Крейчли.
Бенедикт снова пожал плечами:
– Он вошел в дом незамеченным.
– Это несложно, – отозвался Латимер, немного успокоившись. – Слуги вечером либо разошлись по домам, либо легли спать. Мы с Дортеей, да и все остальные, кто мог заметить чужака, были в гостиной.
– Возможно, – согласился Бенедикт. – Кто пришел последним?
– Лиззи, – сказала Харриет, – и я.
– Первыми к Дортее и мадам Любе присоединились Честерфилды, а за ними сэр Рэндольф, – закончил Латимер.
– Мне нужен список гостей, которых принимала здесь леди Крейчли, а также слуг – бывших и теперешних. – Бенедикт положил письмо шантажиста на стол. – А пока не оставляйте леди Дортею одну. Прошло всего несколько дней после того, как шантажист угрожал убить ее.
– Вам не потребуется повторять дважды, – сказал Латимер, поворачиваясь к выходу.
Глава 35
Он смотрел, спрятавшись в тени, как Брэдборн и мисс Мосли поднимались вверх по лестнице. Бенедикт одной рукой по-хозяйски, бесцеремонно придерживал Харриет за спину. Они негромко разговаривали, сблизив головы.
Не важно. Человек в тени наблюдал за ними уже некоторое время. С того момента как он понял, что эти двое решили помогать леди Крейчли в поисках шантажиста, самым главным делом для него стало не выпускать их из вида. Он, шантажист, не видел никакой опасности в интересе мисс Мосли. Вот Брэдборн – совсем другое дело.
Шантажист навел кое-какие справки, точнее, послал наводить справки Хогга незадолго до того, как тот умер. Похоже, Бенедикт Брэдборн служил сыщиком на Боу-стрит. Он прибыл в Англию в возрасте пятнадцати лет, обремененный двумя сестрами, и заботился о них так, как не всякий мужчина заботится о семье в сорок. Очевидно, он сумел отлично зарекомендовать себя, работая на Боу-стрит, и это тревожило шантажиста. Брэдборн никогда не оставлял дело незавершенным, а преступника безнаказанным, и чтобы испортить блестящий послужной список сыщика, требовались самые крутые меры.
Шантажист задумчиво склонил голову набок, постукивая носком дорогого ботинка и вспоминая, как быстро и безупречно действовал Брэдборн, когда мерзавец Хогг попытался раздавить его лошадью.
Как можно остановить человека, способного на такой хладнокровный расчет?
Человек в тени замер на минуту, и его задумчивый взгляд вновь вернулся к лестнице.
Он смотрел не на Брэдборна и не на Харриет, а на мужскую руку на спине девушки.
У шантажиста появилась идея.
– Я видела здесь привидения.
Она его поразила. Не смыслом, заключенным в словах, а тем, что их произнесла. Бенедикт думал, что Харриет спит. Проснувшись, он не пошевелился, только приоткрыл глаза, чтобы с молчаливым одобрением посмотреть на Харриет, спавшую рядом. Свет на ее закрытых веках постепенно менялся от серого и пурпурного к оранжевому и розовому. Когда свет сделался золотым и начал целовать ее обнаженное плечо и нежные губы, отбрасывая под ее глазами серповидные тени, Бенедикт неохотно решил, что ей пора оставить его постель и перебраться в свою комнату до того, как кто-нибудь их заметит. Потом ему захотелось еще несколько минут полюбоваться ее красотой, такой спокойной в свете восходящего солнца.
– Ты встревожена, – сказал Бенедикт.
Ее лицо осталось расслабленным, словно она все еще спала. Он подумал, что она, возможно, разговаривала во сне, но тут она произнесла:
– Потому что я видела привидения?
– Потому что ты кажешься спящей, хотя это и не так. Давно ты не спишь?
– Я не предназначена для этой жизни. Может быть, мне нужно быть шпионом или агентом короны… – Ее губы подергивались. – Когда мне дают пару панталон и красивую шляпу, из меня получается отличный мужчина. Думаю, все дело в моем росте.
Бенедикт приподнялся на локте и посмотрел на Харриет. Она открыла глаза – светящееся золото, окаймленное ярко-зелеными ободками. Она не сделала ни малейшей попытки что-либо объяснить, и Бенедикт просто наклонился и поцеловал ее – крепко – прежде, чем с языка сорвались вопросы о вещах, о которых ему совершенно не хотелось думать.
– Похоже, мне никогда не стать шпионкой, – с сожалением в голосе произнесла Харриет. – Женщин слишком редко нанимают в шпионы, а власти могут засомневаться, стоит ли вербовать сумасшедшую, которая видит в старых домах мертвецов.
– Когда ты их видела?
– Одну мертвую леди – вчера ночью. – Улыбка Харриет исчезла, голос стал серьезным.
– Смятение во время сеанса?
Она кивнула, прошелестев волосами по подушке.
– И это уже не первый раз. Это началось в тот день, когда я едва не сломала шею, провалившись в дыру. – Харриет произнесла это с мрачной решимостью, глядя прямо в глаза Бенедикту, пытаясь уловить его реакцию и желание остановить ее. – Я уверена, это Аннабель Рочестер.
– Ты видела только ее?
Харриет снова покачала головой:
