Харриет снова покачала головой:
– Один раз Уоррена. – Она села, и простыня соскользнула с ее бедер. Харриет скрестила ноги, с ее плеча упала бретелька сорочки. – Сначала я их слышала, причем несколько раз. Я спала или собиралась лечь, и тут в комнате становилось неприятно жарко. Иногда под дверь пробивался дым, я чуяла его запах и жар. Они кричали друг на друга, но слов я разобрать не могла. Казалось, что они стояли в коридоре, у начала лестницы Я открывала дверь, но там ничего не было.
Бенедикт долго смотрел на упавшую бретельку, потом произнес:
– Вероятно, ты спала, Харриет. Ты говоришь, что просыпалась или как раз собиралась уснуть. Может, тебе это казалось в полудреме?
– Я не спала, Бенедикт. Я знаю, что видела и слышала. Чувства мне не изменяют. – Она поджала губы. – Вот за что я не отвечаю, так это за умственные способности.
– Харриет, никому об этом не рассказывай.
– Мог бы этого и не говорить. Я никому, кроме тебя, не рассказывала, а теперь сомневаюсь, надо ли было говорить тебе, – завершила она сухим тоном.
Бенедикт нахмурился:
– Харриет…
В дверь тихонько постучали.
– Ты слышал? – спросила Харриет.
Бенедикт, спрыгнув с кровати и натягивая брюки, кивнул.
– Отлично. А то я подумала, что это стучится мое безумие.
– Приношу свои извинения за то, что потревожила вас в такой ранний час, – сказала леди Крейчли, едва Бенедикт открыл дверь. Она выглядела так, словно не спала всю ночь, – под глазами лежали темные круги, уголки рта страдальчески опустились.
– Мы уже не спали, – ответил Бенедикт и тут же пожалел о сказанном. Скорее всего Харриет рассердится на него за то, что он рассказал об их совместном пробуждении и начнутся всяческие осложнения.
– Доброе утро, – сказала Харриет, появившись рядом с ним. Она улыбалась, хотя глаза выражали озабоченность.
– Доброе утро, Харриет, – улыбнулась в ответ Дортеа, ничуть не удивившись, и это обеспокоило Бенедикта – Я подумала, что это очень срочно, и принесла вам ту информацию, которую вы просили. – Она протянула несколько листков тонкой бумаги.
– Списки гостей и слуг? – Бенедикт уже просматривал листки.
Дортеа кивнула:
– А также последние известные мне адреса. Многие слуги по-прежнему здесь. Год назад молодая горничная вышла замуж и оставила работу. Ну, и мистер Хогг, конечно.
– Думаю, вы меня извините. – Харриет, протискиваясь мимо Бенедикта, задела его локоть. – Мне нужно освежиться перед завтраком.
И, подумал Бенедикт, уйти раньше, чем кто-нибудь заметит ее короткое путешествие между спальнями. Он рассеянно кивнул и оторвал глаза от списка, обращаясь к Дортее:
– Не думаю, что мы найдем здесь что-нибудь действительно полезное. Я сомневался уже вчера ночью, когда просил об этом мистера Латимера. Прошу прощения за то, что заставил вас зря потратить время.
– Не зря. Мне все равно нужно чем-нибудь заниматься, чтобы не думать обо всей этой чепухе с шантажистом. Я уже обдумывала, как бы выманить его из убежища. Если бы я ему платила, все было бы гораздо проще.
Бенедикт посмотрел ей в глаза суровым натренированным взглядом сыщика, привыкшего добиваться от свидетелей правды.
– Вы отдадите себя на милость человека, убившего своего единственного соучастника? Человека, приложившего немало усилий, чтобы заставить вас бояться за свою жизнь, и едва не погубившего при этом Харриет?
Бенедикт произнес ее имя, посмотрел поверх головы леди Крейчли на дверь напротив своей и только сейчас заметил, что Харриет открыла дверь, но в комнату не вошла. Она стояла на пороге спальни, безвольно опустив руки.
– Харриет? – обеспокоенно окликнул ее Бенедикт.
– Кто-то был в моей комнате, – произнесла она небрежным тоном, никак не вязавшимся со смыслом сказанного.
Харриет охотно отодвинулась, когда он ласково подтолкнул ее, и Бенедикту открылось зрелище, приковавшее ее к месту.
– Черт побери! – выдохнул он.
Кто-то побывал в ее комнате, и сомневаться в этом не приходилось, потому что этот кто-то оставил комнату в полном разгроме. Одеяла были сдернуты с кровати и валялись на полу комом, тревожно напоминавшим человеческое тело. Из распахнутого шкафа и комода было выброшено все содержимое. На одной светлой перчатке появились черные пятна – она попала в лужу чернил, вылившихся из опрокинутой бутылки на бюро. Каждую свечу переломили пополам, а золу из камина высыпали на середину комнаты. На всех окнах виднелись отпечатки ладоней, испачканных в золе, – большие, очевидно, мужские, и человек здорово постарался, чтобы дотянуться до самого верха.
– Харриет, – сказал Бенедикт, – проверь, что у тебя пропало. Кошелек с деньгами или драгоценности.
Она поморгала, глядя на него расширенными глазами – Харриет явно не привыкла, чтобы кто-то посягал на ее собственность, – но быстро взяла себя в руки и полезла под кровать за саквояжем.
– Вы думаете, это вор? – Леди Крейчли вошла в комнату и стиснула руки. Сейчас она выглядела значительно старше, чем несколько минут назад.
– Сомневаюсь, – ответил Бенедикт, глядя, как Харриет вынимает из саквояжа небольшой ридикюльчик.
– Все деньги на месте, – сказала она, встала, провела рукой по верху шкафа и показала сережки и ожерелье. – Мои драгоценности, – скорчила Харриет гримасу, – ровным счетом ничего не стоят. Может, вор разозлился из-за моей бедности и решил вдребезги разнести комнату?
Бенедикт молчал и задумчиво смотрел, как густые черные чернила медленно капают на пол.
– Харриет, ты записываешь в свой дневник, как продвигается наше расследование?
– Да. – Она улыбнулась, быстро сообразив, о чем он. – Можешь не беспокоиться насчет любопытных глаз, Бенедикт. Я прячу дневник там, где его никто не найдет.
Он вскинул бровь:
– Под матрацем?
Харриет не смогла скрыть досаду, проходя мимо Бенедикта к бюро, с которого на пол сбросили все, кроме бутылки чернил. Харриет опустилась на колени, но не для того, чтобы подобрать упавшие вещицы. Она пошарила под бюро и извлекла оттуда дневник, прикрепленный к нижней крышке.
Потом покачала головой, глядя на Бенедикта, и сообщила Дортее:
– Дилетант!
Однако герцогиня улыбнулась очень рассеянно – что-то в комнате привлекло ее внимание.
Бенедикт, подавив соблазн улыбнуться Харриет, проследил за взглядом хозяйки, и его улыбка сменилась мрачным угрожающим выражением. Он хорошо видел свое отражение в зеркале над камином – между словами, написанными поперек стекла чем-то кроваво-красным.
УБИРАЙСЯ ПРОЧЬ ИЗ ЭТОГО ДОМА
– Это не… – Дортеа у него за спиной потрясла головой, – не то, что я думаю, мистер Брэдборн?
