А внизу маленький, похожий на подростка желтолицый радиометрист уже докладывал командиру «И-58» о появлении новой цели — на этот раз воздушной. Хасимото вздохнул и скомандовал погружение — замеченный ранее большой военный корабль придётся оставить в покое. Самолёт слишком опасный противник для подводной лодки, практический недосягаемый для ответного удара. От него можно только спрятаться.
Когда несколько дней спустя та же надводная цель снова появилась на экране радара «И-58», никаких помех для успешной атаки не было…
* * *
Подводная лодка «И-58» под командованием капитана 3-го ранга Мотицуро Хасимото девятый день находилась у Марианских островов. Здесь стягивались в тугой узёл линии коммуникаций американцев, и перехватывать их корабли гораздо удобнее здесь, нежели в океане, где конвои и отдельные суда следуют произвольными курсами, что резко снижает вероятность обнаружения врага. Правда, этот район опаснее — над ним постоянно летают самолёты берегового базирования и противолодочные «каталины», — но неизбежный риск приемлем для истинного воина.
Но именно из-за этих проклятых гидросамолётов янки «И-58» несколько дней назад упустила прекрасную возможность атаковать обнаруженную крупную быстроходную цель, следовавшую куда-то на запад, к Тиниану. Спасибо радиометристам — они засекли патрульную «летающую лодку» вовремя, и субмарина ушла на спасительную глубину. Однако в подводном положении преследовать противника оказалось невозможно, — пешком не угнаться за скачущей во весь опор лошадью, — и Хасимото с сожалением отказался от торпедной атаки. Ещё в большей степени расстроились рвавшиеся в бой водители человекоуправляемых торпед «Кайтен», горевшие желанием как можно скорее отдать жизнь за обожаемого Тенно — императора.
На борту «И-58» «Кайтенов» было шесть. Торпеды эти — морской аналог лётчиков-камикадзе — скорее походили на миниатюрные подводные лодки, чем на торпеды в привычном смысле этого слова. В торпедные аппараты они не влезали, а крепились прямо на палубе субмарины. Непосредственно перед атакой — коль скоро такое решение принималось — водители через специальный переходной люк забирались внутрь своих мини-лодок, задраивались изнутри, отцеплялись от лодки-носителя, запускали работавший на перекиси водорода двигатель и отправлялись навстречу ими самими выбранной судьбе. Взрывчатки человекоторпеда несла втрое больше, чем обычная японская торпеда «Длинная пика», поэтому считалось, что вызванные взрывом этой торпеды разрушения подводной части атакованного корабля будут гораздо более значительными.
И похоже, так оно и было на самом деле. Удача улыбнулась японскому подводнику не далее как вчера: «И-58» нанесла удар двумя «Кайтенами» (их выпустили одну за другой) по одиночному крупному танкеру. Судно затонуло стремительно, словно у него разом вырвали всё днище, и Хасимото поздравил свой экипаж с первым боевым успехом.
Командир «И-58» отнюдь не обольщался. Он прекрасно понимал, что война проиграна, и что никакие его усилия уже не спасут Японию от неминуемого поражения. Но настоящий самурай гонит от себя прочь подобные ослабляющие дух мысли: есть долг воина, который надлежит исполнять с честью, не допуская при этом никаких недостойных колебаний.
Мотицуро Хасимото стал подводником по призванию. В военно-морском училище на острове Этадзима по традиции лучших выпускников направляли на тяжёлые артиллерийские корабли, а в авиацию и на подводные лодки посылали середнячков — удивительный факт для флота, первым создавшего ударное авианосное соединение, разработавшего тактику его боевого использования и применившего теорию на практике с потрясающими результатами! Недооценка же роли субмарин в будущей войне привело к их крайне нерациональному и неэффективному расходованию, а пренебрежение мерами противолодочной обороны — к колоссальным потерям в боевых кораблях и транспортных судах. В ходе войны на Тихом океане американские подводники собрали богатый урожай, устилая морское дно сотнями и сотнями потопленных ими японских кораблей.
Но даже в таких условиях японцы добились кое-каких успехов. Именно подводники прикончили авианосец «Йорктаун» у Мидуэя и авианосец «Уосп» у Соломоновых островов. Весь императорский Объединённый флот гордился командирами и экипажами этих лодок, достойными всяческого подражания.
А линкоры, укомплектованные отличниками, — линкоры, эти динозавры морской войны, — они утратили свою былую значимость, превратившись в грандиозные мишени для торпед и авиабомб, в дорогостоящий — и очень уязвимый! — символ военно-морской мощи страны. И всё-таки потопление такого бронированного монстра было и оставалось заветной мечтой каждого моряка-подводника[22], и Хасимото, до назначения на «И-58» побывавший командиром нескольких подлодок и заслуживший признания командованием своих высоких качеств офицера-подводника, не представлял собой исключения из этого общего правила.
…В 23.00 29 июля 1945 года поступил доклад от гидроакустика: зафиксирован шум винтов крупной цели, двигающейся встречным курсом. Командир скомандовал всплытие.
Первым вражеский корабль — визуально — обнаружил штурман, и тут же пришёл доклад о появлении на экране радара отметки-импульса. Поднявшись на верхний ходовой мостик, Хасимото убедился: да, на горизонте чёрная точка; да, она приближается.
«И-58» снова нырнула — совсем ни к чему, чтобы радиолокатор американцев тоже обнаружил лодку. Скорость хода у цели очень даже приличная, и противник легко сможет уклониться. А если враг их не заметит, то встреча неизбежна — курс цели ведёт её прямо на субмарину.
Затаив дыхание, командир лодки следил через окуляр перископа, как точка медленно увеличивается, превращается в силуэт, обретает размеры и форму. Да, крупный корабль — очень крупный! Высота мачт (с двадцати кабельтовых это уже можно определить) более тридцати метров, а это значит, что перед ним либо большой крейсер, либо даже линкор. Заманчивая добыча!
Вопрос: чем его бить? Вариантов два: либо разрядить в американца носовые аппараты шеститорпедным веером, либо использовать «Кайтен». Корабль движется со скоростью не менее двадцати узлов, значит, — с учётом ошибок при расчёте залпа, — можно надеяться на попадание одной-двух, максимум трёх торпед. На борту «И-58» не было самонаводящихся акустических торпед, подобных тем, что с сорок третьего года использовались немецкими подводниками в Атлантике, — такое оружие слишком поздно появилось у Императорского флота. Хватит ли пары «Длинных пик» для того, чтобы наверняка сломать хребет тяжёлому крейсеру?
«Кайтен» с его мощным зарядом надёжнее, да и система человеконаведения не менее — если не более — эффективна, нежели хитроумная техника, применённая германскими инженерами для их торпед «Цаункёниг». И кроме того, водители «Кайтенов», спеша погибнуть с честью, вели себя чересчур экспансивно, нервируя своим пылом остальной экипаж лодки. Настоящий подводник должен быть хладнокровен и спокоен, ибо малейшая ошибка одного может привести к тому, что лодка превратится в один просторный стальной гроб для всех. Поэтому Хасимото совсем не прочь был поскорее избавиться от смертников.
Оторвавшись от перископа, командир «И-58» бросил одну-единственную короткую фразу: «Водителям „го“ и „ро“[23] занять свои места!». У морских камикадзе — «Кайтенов» — не было имён, их заменяли всего лишь порядковые номера…
* * *
Полковник Пол Тиббетс меланхолично жевал резинку, провожая рассеянным взглядом редкие рваные клочки жиденьких облаков, проплывавшие под крылом четырёхмоторного «Б-29 Суперфортресс». Пока видимость прекрасная, и если этот чересчур сентиментальный для военного лётчика парень, майор Клод Изерли на своём разведывательном самолёте не ошибся, то такой же она будет и над целью. Полковник недолюбливал Клода за его чересчур гуманистические, по мнению Тиббетса, воззрения, но отдавал должное профессиональным качествам Изерли: пилот свою работу знал и всегда прекрасно её выполнял. Правда, если он не научится не распускать язык где не следует, то карьеру ему не сделать. Более того, майор наверняка нарвётся на крупные неприятности, непременно нарвётся. Ему бы проповедником быть, а не служить в бомбардировочной авиации!
К такому выводу полковник Тиббетс пришёл, став свидетелем бурного спора среди лётчиков, разгоревшегося в офицерском клубе авиабазы на Тиниане. Дело было в марте, вскорости после того, как стратегическая авиация ВВС США произвела налёт на Токио, применив в невиданных ранее масштабах зажигательные бомбы и канистры с только что изобретённым и входящим в моду напалмом. Эффект получился потрясающий: целые кварталы японской столицы, застроенные лёгкими деревянными домиками и плотно заселённые рабочими промышленных предприятий и их семьями, превратились в огненное море — в прямом смысле слова, жарко полыхающий напалм тёк по узким улочкам ручьями. Погибли — сгорели заживо — многие десятки тысяч мирных людей: старики, дети, женщины; целые районы Токио были выжжены дотла. И событие это вызвало живейший отклик среди пилотов «Б-29» — в армии страны, так гордящейся своей демократией, можно высказывать собственное мнение в неформальной обстановке (иногда).
