К большому изумлению Брайана, горожане оставляют их в покое. Брайан знает, что слухи о прибывших распространились среди жителей, но спокойно, будто-бы Блейки и Ник — призраки, поселившиеся в разбитой квартире. Что было недалеко от правды. Ник ушел в себя и погрузился в Библию, почти ни с кем не общаясь. Филип и Брайан, всё ещё раздраженные друг на друга, также обсуждают свои дела, сводя разговоры к минимуму. Они даже не решают вопрос о том, чтобы найти транспортное средство и продолжить дорогу к югу.
Брайан чувствует, что все махнули рукой … на их путь к побережью, на будущее, возможно, друг на друга.
Брайан продолжает восстанавливаться, Филип одержим своей навязчивой идеей с Пенни, ускользая к ней в ореховую рощицу при любой возможности.
* * *
Однажды поздно ночью, Брайан слышит, как входная дверь квартиры открывается и закрывается.
Он лежит на кровати, прислушиваясь около часа, затем слышит, как шаркая ногами возвращается откуда-то взволнованный Филип. Третью ночь подряд Филип тихо выскальзывал из квартиры, видимо, чтобы проверить Пенни, пока горожане спят. Но вплоть до сегодняшнего вечера его возвращение было таким же тихим и осторожным, как и его отлучка. Но теперь Брайан слышит Филипа, тяжёло дышащего в гостиной и приглушённо бормочущего что-то, а ещё — водянистые стонущие звуки и лязг цепи.
Брайан встаёт с кровати и заходит в гостиную. Он замирает, когда видит Филипа, тянущего Пенни на поводке по полу, словно побитую собаку.
На короткое мгновение, Брайан остаётся без слов. Всё, на что он способен — это уставиться на невысокий оживший труп с косичками и испачканными платьем, чьи ноги оставляют грязь на полу квартиры. Он лишь надеется, что она — временный посетитель, а не — не дай Бог — новый сосед.
Глава 21
— Что, черт возьми, ты делаешь? — спрашивает Брайан своего брата, пока мёртвая девочка клацает в воздухе зубами от голода. Она глядит своими белёсыми глазами на Брайана.
— Всё будет хорошо, — говорит Филип, утягивая за собой свою мёртвую дочку по коридору.
— Тебе нельзя…
— Занимайся своими делами.
— Но что, если кто-нибудь…
— Меня никто не видел, — говорит Филип, открывая пинком дверь в прачечную.
Этот кошмар клаустрофоба — комнатушка, застеленная линолеумом, с пробковыми стенами, со сломанной стиральной машиной и сушилкой, и застарелой смесью для кошачьих туалетов в швах пола. Филип тащит слюнявое, рычащее существо в угол и привязывает к водопроводной трубе. Он делает это нежно, но с мастерством дрессировщика животных.
Брайан наблюдает из коридора, ужасаясь тому, что он видит. Филип расстилает одеяла на полу и оклеивает острые углы стиральной машины, чтобы защитить Пенни-зомби от повреждений и возможности быть обнаруженной. Теперь очевидно, что он подготовился к этому заранее. Он тщательно всё продумал. Он фиксирует импровизированный кожаный поводок, изготовленный из пояса и цепи вокруг её головы, закрепляя его на трубе.
Филип занимается своим делом с нежностью и строгостью опекуна, подготавливающего кресло для ребенка-инвалида. Стальным шестом он удерживает крошечного монстра на расстоянии вытянутой руки и тщательно фиксирует ограничитель на стене. Всё это время зомби-ребёнок рычит и дёргает свой ограничитель.
Брайан наблюдает за происходящим. Он не может решить: убежать, разрыдаться или закричать. У него складывается ощущение, что он наткнулся на что-то неприлично интимное, и на краткий миг его бешеные мысли уносятся в то время, когда ему было восемнадцать лет, и он посещал дом престарелых в Вэйнсборо, чтобы попрощаться с умирающей бабушкой. Он никогда не забудет, как выглядел медбрат, который о ней заботился. Почти ежечасно тот санитар должен был очищать дерьмо с задницы старой леди. Выражение его лица, когда он делал это в присутствии её родственников в комнате, было ужасным: смесь отвращения, стоического профессионализма, жалости, и презрения.
То же странное выражение теперь искажает лицо Филипа Блейка, когда он обвязывает ремнями голову маленького монстра, тщательно избегая опасной зоны вокруг её клацающих челюстей. Он тихонько напевает ей, пока закрепляет оковы. Какую-то фальшивую колыбельную, которую Брайан не может определить.
Наконец, Филип остаётся доволен креплением. Он нежно гладит голову Пенни-зомби, а затем целует её в лоб. Девочка щёлкает челюстями в сантиметрах от его яремной вены.
— Я оставлю свет, солнышко, — говорит ей громко Филип, будто бы обращаясь к иностранке, прежде чем спокойно развернуться и выйти из прачечной, надёжно закрывая за собой дверь.
Брайан стоит в коридоре и у него кровь стынет в жилах.
— Ты не хочешь поговорить об этом?
— Все будет хорошо, — Филип вновь избегает контакта глазами и уходит к себе в комнату.
* * *
Хуже всего то, что прачечная находится рядом со спальней Брайана, и с этого момента, он слышит Пенни-зомби каждую ночь, царапающую, стонущую, бьющуюся в своём заточении. Она настойчивое напоминание о… чём? Апокалипсисе? Безумии? У Брайана даже нет нужных слов, чтобы описать это явление. И запах в тысячу раз хуже кошачьей мочи. И Филип проводит много времени, запершись внутри с мёртвой девочкой, делает Бог знает что, и это ещё более глубоко вбивает клин между тремя мужчинами. Всё ещё в муках горя и шока, Брайан разрывается между жалостью и отвращением. Он по-прежнему любит своего брата, но эта ситуация была уже из ряда вон. Ник не высказывал никаких комментариев по этому вопросу, но Брайан точно мог сказать, что дух Ника сломлен. Молчание между ними становятся всё длиннее и напряжённее. Брайан и Ник начинают проводить больше времени за пределами квартиры, блуждая по безопасной зоне, знакомясь с жизнью города.
Молчаливый и незаметный, блуждающий по периферии небольшого анклава, Брайан узнает, что город, в основном, разбит на две социальные касты. Первая группа, наиболее влиятельная, включает в себя тех, кто владеет полезным ремеслом или специальностью. Брайан обнаруживает, что это первая группа состоит из: двух каменщиков, слесаря, врача, владельца оружейного магазина, ветеринарного врача, сантехника, парикмахера, автомеханика, фермера, повара и электрика. Вторая группа, Брайан называет их Иждивенцами, образовалась из больных, молодых, сплошь "белых воротничков" с сомнительных административных задворок. Это бывшие менеджеры среднего звена и офисные трутни, бумажные работники и руководители компаний, которые когда-то получали шестизначные доходы и управляли огромными транснациональными корпорациями. Теперь они просто занимают место, как устаревшие аудиокассеты. Отголоски старого курса социологии просыпаются на задворках ума Брайана, и он задумывается, сможет ли эта малочисленная, шаткая горстка отчаянных душ когда-либо превратиться в подобие сообщества.
Исключением кажутся три члена Национальной Гвардии, которые забрели в Вудбери из близлежащей Станции Гвардии пару недель назад и принялись расталкивать людей вокруг. Это маленькая неконтролируемая группировка, которую Брайан называет Хулиганами, во главе с фанатичным бывшим морским пехотинцем с короткой стрижкой и ледяными синими глазами. Его называют Гэвин (или "Майор", как обращаются к нему подчиненные). У Брайана заняло пару дней, чтобы определить Гэвина как социопата с жаждой власти и грабежа. Может быть, эта чума сорвала Гэвину крышу, но в течение первой недели в Вудбери, Брайан видел, как Гэвин и его воины в самоволке выхватывали провизию из рук беспомощной семьи и воспользовались несколькими женщинами под дулом пистолета позади гоночного трэка ночью.
Брайан держит дистанцию и не высовывается. Пока он делает немые наблюдения об иерархии Вудбери, он продолжает слышать имя Стивенс. Из того, что он может собрать из разрозненных разговоров с горожанами, выходит, что Стивенс был ЛОР-врачом с собственной практикой в пригороде Атланты. После переворота, Стивенс выехал в более безопасное место, по всей видимости в одиночестве, как считают некоторые — из-за развода. Хороший доктор быстро наткнулся на разношерстную группу оставшихся в живых в Вудбери. Увидев оборванных жителей, поражённых болезнью, плохо питающихся, у многих из которых были телесные повреждения, Стивенс решил предложить свои услуги. С тех пор он был занят, оперируя в бывшем Медицинском центре округа Мериуэзер, в трёх кварталах от гоночного трэка.
В полдень на седьмой день пребывания в Вудбери, продолжая тяжело дышать, с болью в боку при каждом вдохе, Брайан наконец собирается с силами, чтобы посетить приземистое, серо-кирпичное здание на южном конце безопасной зоны.
* * *
— Ты счастливчик, — говорит Стивенс, прикрепляя рентгеновский снимок на световую панель. Он указывает на белесоватое изображение ребер Брайана. — Никаких серьёзных разрывов … всего три лёгких перелома второй, четвёртой и пятой грудных мышц.
