ссыльных преступников (получившему сначала в народе, а потом и в официальной переписке, люто благозвучное название Лисапетовы Колодники), но из-за сравнительно слабых штормов, почти не препятствующих доставке новых насельников и продовольствия, уморить голодом осажденных степняки не смогли, а при попытках штурма были изрядно биты и откатывались зализывать раны, да выяснять, кто же это из компаньонов-буюруков виновен в фиаско и не пора ли его зарезать. Желательно, конечно, вместе со всем его родом, и с дальнейшим раздуваниванием оного рода стад, табунов, пастбищ, женщин и прочего лута, каковой дележ также у этого народа проходил мирно настолько редко, что практически никогда.
На основном направлении колонизации, правда, видя с нашей стороны нехилую угрозу, до таких эксцессов доходило, к сожалению, редко. Напротив, три племени, оказавшиеся под основным натиском ашшорских переселенцев провели курултаи и успешно выбрали себе по хану, причем не номинальному, каковой всего лишь считался бы посредником в спорах и предводителем в случае набега на соседей (в данном случае, на Ашшорию, поскольку теснимым со своих пастбищ резко стало не до сородичей), а настоящих предводителей всего союза родов, истинных патер фамилиас[30] целого племени.
Ситуация эта, конечно, была весьма неприятной, но не было счастья, да несчастье помогло.
Привыкшие за время относительного безвластия решать свои проблемы самостоятельно буюруки, вдруг с удивлением обнаружили — некоторые из них, если быть точным, — что во главе союза близких и дальних родичей вдруг оказался человек, которому они или лично, или членам его рода, изрядно наступили на хвост. Поскольку идеалы всепрощения и гуманизма закам были глубоко чужды, последствия такой крепкой вражды с ханом вырисовывались весьма безрадостные. Вариантов избежать секир-башки тут вырисовывалось небогато: первый, податься под защиту другого племени, только кому бы они там были нужны (да и ханов, таких как у них, полновластных, соседи пока еще не имели), так что всерьез полагаться на чью-то защиту не приходилось; второй, свинтить куда подальше, встречал на пути своей реализации то обстоятельство, что степь, она хоть и Большая, но все земли в ней давно поделены и отнимать свое место под солнцем пришлось бы с боями, причем до этого пришлось бы миновать еще и чужие пастбища, расположенные между нынешним местом обитания родов опальных буюруков и тем самым куда подальше; третий — не самый для степняков очевидный, но в результате, благодаря чутью загнанного зверя, принятый — податься под руку ашшорского меня.
Едва в степи запахло жаренным на постном маслице, в ставку Валараша прибыли посланники от семи родов, слезно просивших «просветленного, равного мудростью богам и известного своим великодушием святого» не дать сгинуть славным детям Тулпара, на которых ополчились Ялмауз, Юха и Аджаха[31] приведя к власти над племенами свои нечистые порождения, мечтающие сжить несчастных со свету.
Преподобный, крепко помня что он явился в Большую Степь, в том числе, и нести слово Троих местному населению, на упоминание козней демонов вполне логично ответил, что от этой напасти их может защитить лишь Святая Троица и Небесная Дюжина. Впрочем, добавил он, принуждать к спасению он никого не намерен, так что если уважаемые заки не хотят принимать помощь покровителей могущественной Ашшории, то пусть озаботятся борьбой с демонами сами. Однако, добавил Валараш, демоны есть те же друджи, а значит противны и Троим Святым, и светлым богам, а потому совсем оставить в беде рода́ посланников он не вправе и готов принять бедолаг под свою руку… на некоторых необременительных условиях.
Первым условием, разумеется, была присяга царю Ашшории, причем царю как функции, а не как личности, и, соответственно, соблюдение ашшорских законов самым неприятным из которых был запрет ходить в набеги на других царских подданных. Вторым условием была, как и положено, обязанность по первому требованию царя или его наместника выступать конно и оружно против врагов государства. Третьим, и самым для заков, пожалуй, странным, было требование принять на тех кочевьях, что будут им определены для обитания, некоторое количество землепашцев, которых, с одной стороны, категорически запрещалось как-то обижать — даже красть девок без сватовства и выкупа, — и предписывалось всячески защищать, а с другой, обязанных выплачивать буюруку дань за защиту согласно прейскуранта. Четвертое, уже не условие, а скорее предложение, заключалось в том, чтобы после исполнения всех условий принять княжеское достоинство Ашшории со всеми льготами и привилегиями из сего звания проистекающими.
Первые два пункта заков не особо удивили и даже не вызвали какого-то неприятия, потому как во-первых, никто и не рассчитывал на халяву, а во-вторых, куда им нафиг было деваться. Четвертый пункт вообще был воспринят как нечто само-собой разумеющееся — мол, если мы к царю со всей нашей верностью, так и он к нам со всей душой и уважением. К тому же князь не обязан перестать быть буюруком для своего рода.
А вот третье условие степняков изрядно озадачило, поскольку было столь необычном во взаимоотношении наших народов, что невольно закрадывалась мысль о каком-то подвохе.
Впрочем, выбор был невелик — либо соглашаться, либо отправляться кормить стервятников, так что через несколько дней все семеро драпающих от неприятностей буюруков прибыли в Обитель Шалимара приносить присягу.
Преподобный, по прежнему помнивший, что он тут, ко всему прочему, участник челенджа по обращению степного комьюнити в истинную веру, принял закскую старши́ну с распростертыми объятьями, анонсировал вечерний пир в честь дорогих гостей, а перед тем — торжественное жертвоприношение богам во благополучие уважаемых буюруков и всех их родов, которое проведет лично настоятель монастыря.
Буюруки, примерно представлявшие нудность наших ритуалов, приготовились некоторое время поскучать, однако главой Обители Шалимара все еще оставался Тумил, и несложно догадаться, что для встречи со степными коневодами у него уже была заготовлена и эрзац-коррера, наподобие той, что мы делали на стоянке у Большой Мымры, и здоровенный злобный бычара.
Буюруки, люди и сами лично храбрые, ритуал в честь Троицы оценили и пришли к выводам, что богам, которых ублажают так, поклоняться вовсе не зазорно, тем паче что и обряд провел человек в степи уже известный, традиции уважающий и вообще, с пониманием. После чего, дожидаясь вечера, провели микрокурултай, где было решено, во-первых, признать всех, кого Валараш только не потребует, своими богами, а во-вторых, основать из всех семи родов новое племя (процесс в реализации непростой, поскольку для истинного родства предстояло теперь перекрестно переженить массу молодежи), в результате чего к моим званиям
