— Можно!
Следующими границу света и тьмы переступили сдавленно покряхтывающие чиновники императорского Двора — пыхтящие и потеющие по той простой причине, что основная тяжесть по выгрузке и переноске увесистых сумок легла на их непривычные к таким нагрузкам плечи. Но ничего, справились! Рассчитав и отпустив извозчиков, в темноту шагнул знатный почерковед Семен с чемоданчиком наперевес: за ним последовали Михаил Романов и князь Агренев — за которыми почти сразу же любезно захлопнули калитку. С внешней стороны, ага. И судя по лязгу, не поленились поверх засова еще и замок накинуть. Впрочем, о ловушке говорить (пока!) не приходилось: вглубь слабо освещенного помещения вел широкий проход, стены которого составляли высокие (аж до стропильных балок) пирамиды пустых бочек. Так же имелись скрученные в толстые рулоны старые рыбацкие сети, какие-то непонятные трубчатые железки, натуральные горы грязных джутовых мешков из-под угля, стопки плетеных корзин и штабеля пыльных ящиков разной степени сохранности… В общем, всего того, что обычно и хранится в лабазах морского порта. Темный сумрак внутри склада отчасти разбавлял свет, проникающий внутрь из длинных узких окошек под самой крышей — благодаря чему невдалеке вполне уверенно можно было разглядеть что-то вроде редута из ящиков. Причем не пустого:
— А вы не торопились!
Укрепление лишь издали казалось таковым: вблизи стало понятно, что в ожидании гостей временные хозяева просто устроили из пустой тары что-то вроде прямоугольного стола, накрытого куском старой парусины. Судя по валяющимся на полу пробкам от винных бутылок и потекам свечного воска там и сям, это место некоторое время служило им и чем-то вроде штаба… Что только подтвердил одинокий рыбный скелетик, жалобно хрустнувший под лейб-гвардейским каблуком.
— Может, нам стоило поискать других покупателей, а?
Скользнув глазами по встречающим и без особо труда насчитав пару дюжин вольготно рассевшихся там и сям откровенно уголовных рыл, и кучкующихся чуть наособицу десяток более-менее приличных рож (скорее менее, но все же), Агренев проигнорировал пару обрезов охотничьих ружей и множество дешевых револьверов — предпочтя уделить внимание предводителям этой откровенно сборной компании. Троица мужчин, ожидавшая их за импровизированным столом переговоров, выгодно отличалась от соратников: как нормальной одеждой среднестатистического буржуа, так и дешевыми театральными масками из раскрашеной кожи, неплохо обеспечивающими тайну их личности. Меж тем, пока он осматривался, Великий князь с явно слышной неприязнью в голосе поздоровался в ответ:
— Вы нашли еще кого-то, способного выложить пять миллионов фунтов стерлингов за старые бумаги?
— Кто знает, кто знает… Деньги?
Проследив направление взгляда центрального «масочника» (собственно, на пухлые баулы и порядком запыхавшихся носильщиков смотрела вся их компания), молодой Романов встречно поинтересовался:
— Архив?
Среди «группы поддержки штанов» немедля возникло некое брожение: наблюдая за тем, как обладатели итальянских лупар[6]начали нервно тискать свои ручные картечницы, князь шагнул к столу и поставил на него саквояж.
— Господа, прошу всего одну минуту вашего внимания!
Расстегнув замочек, он извлек из недр сумки довольно внушительный бумажный тючок, аккуратно поставив его на ветхую от старости парусину. «Маски», да и все остальные с настороженым интересом уставилась на этот сверток, который Александр осторожно распаковал, явив всем присутствующим… Двухлитровую бутыль зеленовато-прозрачного стекла, наполненую чем-то вроде очень светлого масла или чего-то ему подобного — и вдобавок, ее горлышко зачем-то охватывал большой и абсолютно непонятный металлический нарост. Из которого, в свою очередь, выходил отрезок витого провода, заканчивающийся чем-то вроде кистевого экспандера. На глазах у ничего не понимающих зрителей блондин плавно перекинул блестящий стерженек на «наросте» и любезно пояснил свои действия:
— В бутылке флегматизированный нитроглицерин. Надеюсь, все слышали о его превосходных взрывчатых качествах?.. Ваше высочество…
Русский принц величаво подошел, и несколько демонстративно подхватив непонятную штучку с проводом, с хрустом сжал две подпружиненные пластины вместе. Выдернув из нароста на бутылочном горлышке нечто вроде небольшой предохранительной чеки и показав всем внушительный кулак с вытарчивающим из него краем «экспандера», Михаил Александрович рокочущим баритоном пояснил глубинный смысл всей этой пантомимы:
— Теперь, стоит мне разжать руку, то детонатор сработает и всех нас… Бам!!!
Триумвират «масок» и добрая половина их соратников непроизвольно дернулись. Меньшая половина революционеров с явным скрипом шевелила извилинами и на глазах мрачнела, осознавая изменившуюся реальность.
— Равномерно размажет по всему складу. Впрочем, несколько счастливчиков наверняка долетят до моря… Отдельными хорошо прожаренными кусками. Так что прекращаем бряцать оружием, и переходим к делу!..
Лекция была настолько увлекательной, что кое-кто из уголовников даже позабыл как дышать. Тем не менее, предводители шантажистов сохранили видимость спокойствия: и если бы не предательская хрипотца в голосе центральной «маски», то можно было бы сказать, что два литра нитроглицерина их абсолютно не впечатлили.
— Вы не смеете нам указывать… Здесь все решаем мы!
Кашлянув и вновь приятно улыбнувшись (что было довольно-таки раздражающе, судя по непроизвольно скривившимся рожам некоторых французов), Агренев согласился:
— В этом у нас нет никаких сомнений. Господа, может, мы уже перестанем обмениваться остротами и начнем обмен? Раньше приступим, раньше закончим и спокойно разойдемся — мы ведь все этого и хотим, не так ли?
Вместо ответа предводитель компании что-то буркнул и оглянулся на подручных позади себя: те же, убрав задницы с ящика, на котором сидели, подхватили его и перенесли на стол — причем на самый дальний край от адской машинки и сумашедшего русского аристо с детонатором в руке. Затем один из носильщиков вытащил из кармана нож-наваху, эффектным жестом выщелкнул из рукояти немаленькое лезвие, сковырнул им пару тонких дощечек крышки и запустил внутрь руку — достав несколько ничуть не пожелтевших от времени конвертов. Подступивший поближе почерковед с чемоданчиком немедленно устроил выборочную проверку, сличая содержимое писем с выданным ему еще в Париже эталонным образцом почерка покойного императора Александра Второго.
— Все соответствует!
Увидев разрешающий кивок Великого князя, чиновник подтащил сразу два кофра поближе к «пункту обмена». Помешкав, уронил один баул на грязный пол, и взгромоздил второй на стол — аккурат напротив ящика с частью архива. Немного повозился с пломбой в проушине, перепиливая крепкий шнурок туповатым перочиным ножиком… Наблюдая за тем, как на пыльную парусину размеренно выкладывают все новые и новые пачки ассигнаций Банка Англии, сразу несколько человек из противоположного стана откровенно «потекли»: кто-то шумно сглотнул, а кто-то восхищенно выматерился, упомянув в одной фразе нечистого и сразу нескольких католических святых. То, что банковские ноты были мелкого достоинства, только добавляло им привлекательности: такие легко использовать, и очень трудно отследить.
— А ну, тихо! Готье, приступай.
Пока все наблюдали за волнительным процессом разгрузки первого баула, почерковед Семен так же размеренно освобождал ящик из-под марокканских мандаринок, не забывая выдергивать из каждых десяти-пятнадцати конвертов одно письмо для сверки с эталоным образчиком царского любовно-эпистолярного жанра.
Щелк! Щелк⁈
Еще пару раз звучно щелкнув пальцами наподрбие испанских кастаньет, но так и не добившись успеха, левый буржуа не вытерпел и рявкнул:
— Дьявол тебя раздери… Готье!
Вздрогнув и шагнув вперед, один из мужчин в задних рядах помотал головой. Сбросив наваждение от вида по-настоящему больших денег, он решительно сдвинул в сторону товарища с лупарой и подошел, неся полдюжины свернутых «колбасками» мешков из-под кофейных зерен. Плюхнув их на стол, тут же развернул верхний и протянул руку за первой пачкой десяифунтовых банкнот. Осторожно взял, слегка пролистнул, проверяя на соответствие номинала — и делано-небрежно кинул в новое джутовое хранилище. За первой пачкой последовала вторая, за ней третья и дело пошло: установился своеобразный конвеер, когда один выкладывал перед собой аккуратные упаковки фунтов стерлингов, а второй их выборочно пролистывал наподобие карточной колоды, и кидал в мешок. Мятые, засаленные, новые и старые, потрепанные и гладкие пачки пяти и десятифунтовых банкнот с одинаковым шорохом падали в широкую горловину, постепенно поднимая ее все выше и выше. К началу третьего кофра у ног Готье уже стоял набитый до половины второй мешок, а сам он напоминал живой автомат, до того отточенными стали все его движения. Подхватить, с легким усилием провести пальцем по торцу пачки, следя за тем, чтобы все мелькающие бумажки были одинакового достоинства, кинуть упаковку в мешок… Француз-счетовод явно вошел в ритм, опережая своего невольного напарника. Оно и понятно, ведь отдавать деньги всегда сложнее, нежели принимать!.. Меж тем, ящик из-под мандаринок тоже показал дно, и ему на замену доставили новую партию романтической переписки «Муньки» и «Дуськи» — именно так называли друг друга в приватной переписке Александр Николаевич Романов и княжна Екатерина Долгорукая. Прочитавший это во время очередной проверки на соответствие почерка, Степан даже прикусил губу, чтобы ненароком не фыркнуть от царских нежностей… Впрочем, это ничуть не сказалось на его сноровке. Как и на расторопности старшего офицера из Дворцовой стражи, ловко запихивающего драгоценные бумаги императорского архива в освободившиеся от денег кофры.
