Прежде чем Изабель успела что-либо ответить, к ним подошла София Рей в сопровождении Хавьера и Эстрельи Мурильо, Пако Барбы и незнакомой темноволосой женщины. Изабель, мысли которой пришли в полный беспорядок, хотела было извиниться и уйти, но куда там!
– Представляете, как я была удивлена, когда увидела ваших бабушку с дедушкой? – спросила София с деланной радостью. Как старая подруга Флоры, она прекрасно знала чету Мурильо, поэтому старалась с честью выйти из неудобной ситуации. – Хавьер и Эстрелья гостят на яхте, принадлежащей моей племяннице и ее мужу, Пако Барбе.
Пробормотав, что мир тесен, София извинилась и оставила всех в полном замешательстве.
Внучка не ответила на приветствие бабушки, и та обратилась к Хавьеру, ища его поддержки.
– Мы уже не молоды, – сказал он, обращаясь только к Изабель. – У нас нет сил хранить в сердце давние обиды. – Глаза его слезились, кожа сморщилась от старости. – Мы одной крови, Изабель. Стоит ли сохранять вражду до конца дней?
В голове Изабель крутились десятки ответов, но ни один она не сочла подходящим. Если бы Флора легонько не подтолкнула ее, она отказалась бы пожать протянутую руку Хавьера – иногда некоторые ни к чему не обязывающие жесты даются с большим трудом.
Пако, которого ничуть не смутило замешательство Изабель, представил свою жену.
Изабель вежливо кивнула и, представив Леверров, замолчала.
Пако, поняв, что ситуацию спасти невозможно, что-то бессвязно пробормотал, взял жену под руку и ушел искать более расположенную к общению компанию.
Изабель хотелось бы, чтобы чета Мурильо ушла вместе с Барбами, но те остались. К ним подошли и другие гости. По непонятным ей самой причинам Изабель не стала возражать, когда чета Мурильо принялась представлять свою знаменитую внучку всем подряд.
Странно, что все они так восхищались ее работами, в том числе и «Закатом в Барселоне», который висит на мальоркской вилле Филиппа. Но вот Леверры откланялись, и Флора вышла вместе с ними, чтобы глотнуть свежего воздуха.
Через несколько минут Хавьер стал ожесточенно спорить со старым приятелем по поводу пестицидов, которые отравляют конский корм. Оказавшись наедине друг с другом, женщины погрузились в неловкое молчание. Эстрелья, подавленная возрастом и временем, была смущена успехом Изабель и эмоционально подавлена ее сходством с Альтеей.
– Ты такая же красавица, как твоя мать, – выдохнула она осторожно. – А вот талантом ты ее, несомненно, превзошла. Она могла бы гордиться тобой, Изабель.
Изабель хотела надерзить Эстрелье, но подавила свой гнев и, глядя на бабушку, выдавила:
– Спасибо.
– Мне бы хотелось думать, что между нами возможны теплые отношения, – ободрилась Эстрелья. – Когда ты родилась и в течение нескольких следующих лет, Альтея просила, чтобы я пришла посмотреть на тебя, почувствовала себя бабушкой. Но увы, мне потребовались десятилетия, чтобы признать свою ошибку.
– Вы ошибались и насчет моего отца, – ответила Изабель. – Моя мать любила его, и он сделал ее счастливой. Вы придерживаетесь другого мнения, но он был прекрасным мужем и отцом. – Она замолчала, ожидая возражений со стороны Эстрельи, но их не последовало. – Он не убивал ее, сеньора Мурильо. Что касается вас, то я не могу общаться с вами до тех пор, покуда вы поддерживаете отношения с человеком, который отнял жизнь моей матери.
Эстрелья кивнула, словно ждала такого поворота разговора.
– Той ночью Пако был с нами. Это правда. Изабель покачала головой. Она была свидетельницей того гнева, который завладел им в тот злосчастный день.
Она до сих пор ощущала жар этого гнева. Алехандро предположил тогда, что Мурильо откупился от полиции. Изабель до сих пор верила в это.
Эстрелья восприняла реакцию Изабель по-своему и продолжила:
– Я хочу, чтобы ты поверила мне, что Пако также не виноват. Я способна на многое, Изабель, но покрывать убийцу своей дочери? Это уж слишком!
– Кто же, по-вашему, это сделал?
– Тот, кого Альтея знала, а мы нет. – Эстрелья потупила взор, плечи ее поникли, словно на них легла вся тяжесть мира. – Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, кто это сделал. Хотя, если быть честной, я не уверена, что спустя столько лет это так уж важно.
Эстрелья, наверное, была права в том, что убийство так и не раскроют, но ввиду своего преклонного возраста кое в чем она ошибалась: для Изабель по-прежнему было важно выяснить истину. И теперь важнее, чем прежде.
После разговора с Эстрельей Изабель отправилась на поиски тети Флоры, но тут ее подхватила под руку София и, стремясь компенсировать доставленное неудобство, потащила знакомить со своими лучшими друзьями.
– Он один из самых знаменитых в мире коллекционеров, а она… одна из самых выдающихся транжирок, – смеясь, добавила она, представляя Изабель Нельсону и Пилар Медина.
Нельсон в восхищении приподнял брови, оглядывая гостью Софии.
– Я давно знаком с вашей тетей, – сказал он, расплываясь в мальчишеской улыбке, как Филипп.
– Жаль, что она плохо себя чувствовала и не смогла присутствовать на нашей свадьбе, – посетовала Пилар, беря Нельсона под руку.
– Она тоже сожалела об этом.
– Наша свадьба состоялась на Мальорке на вилле моего сына, где висит ваша картина. Я имею в виду «Закат в Барселоне».
Изабель кивнула, вспоминая эту свою работу, но без всякой связи с Филиппом.
– Вы чрезвычайно талантливы, сеньора де Луна.
– Спасибо. Мне льстит похвала из уст такого известного коллекционера. Скажите, вы покупаете картины, основываясь на внутреннем чутье или на знаниях особенностей периода и мастерства художника? – спросила Изабель, по опыту зная, что коллекционеры действуют по-разному.
– На знаниях, – ответил он и замялся на мгновение, чтобы доходчиво объяснить, что он имеет в виду. – Мне нравится энергичная цветовая гамма и экспрессия современной живописи, но собирательство полотен старых мастеров для меня – способ продолжить образование. Контекст! Вот ключ к пониманию искусства.
Изабель восхитило такое сходство отца с сыном: страстность, энергия, тяга к качественным вещам, разумный выбор картин.
– Мне бы хотелось, чтобы вы познакомились с Филиппом, – вдруг воодушевленно вымолвил Нельсон.
– Мы уже знакомы.
– Вот как? – удивилась Пилар. Она решила снова включиться в разговор. – И где же вы познакомились?
– В галерее Рихтера. Он был на нескольких моих выставках.
– Если он не пробовал ухаживать за вами, значит, он круглый идиот, – рассмеялся Нельсон несколько громче, чем следовало, и лукаво погрозил пальцем Изабель. – Будьте с ним настороже. Он такой же ловелас, как и его старый отец. Пожалуй, даже опаснее.
– Я не уверена, что Филипп в состоянии разглядеть настоящую женщину, даже если она уставится на него, – вдруг заявила Пилар.
– Моя жена не очень-то жалует сына, – пояснил Нельсон.
– Слишком уж большое значение в своей жизни он придает конкуренции, – ответила Пилар, обращаясь скорее к мужу.
– Нельзя не придавать значения конкуренции, особенно в бизнесе. Посмотри, каких успехов добился Филипп. Теперь он двигает вперед кабельную промышленность, скупая сети одну за другой. – Нельсон улыбнулся и тряхнул головой, явно гордясь достижениями сына. – Я капитан в этом деле, а Филипп – настоящий гигант!
Интересно, слышал ли Филипп когда-нибудь такие похвалы из уст отца? – подумала Изабель. Вряд ли, если верить Филиппу.
Через несколько минут, когда Нельсон отвлекся, чтобы взять себе еще выпивки, Пилар, как ребенок, который очень долго крепился и молчал в присутствии взрослых, выплеснула на Изабель целый поток безудержной враждебности.
– Если Филипп Медина когда-нибудь будет домогаться вашей любви, бегите от него прочь как можно дальше, – выпалила она, перейдя на испанский и захлебываясь от спешки и волнения. – Он холоден, эгоистичен и груб. Кроме того, он очень невысокого мнения о женщинах. Возможно, причина кроется в его отношениях с отцом и матерью. – Она затянулась и продолжила свою тираду: – Когда стало ясно, что у нас с Нельсоном складываются прочные, стабильные отношения, он пришел ко мне домой и устроил настоящий допрос. Я уверена, что Нельсон поспешил официально оформить наши отношения только потому, что сын не давал ему покоя.
Изабель вежливо выслушала и ничего не ответила. Тот Филипп, которого она знала, не был грубым, эгоистичным и холодным. И несмотря на предостережения Пилар, она хотела Филиппа.
* * *
Изабель валилась с ног от усталости и чувствовала себя не в своей тарелке, а потому решила уйти к себе в комнату. Она уже добралась до лестницы, когда ее остановил Пако.
– Изабель, почему мы наконец не можем цивилизованно выяснить наши отношения?
Ему уже было около шестидесяти. Изабель же поймала себя на том, что все еще видит в нем того отъявленного головореза с пляжа.
– Вы знаете почему, сеньор Барба. – В ее голосе не было и тени злости. Странно: либо ей надоело бесконечно повторять те же самые обвинения, либо она стала сомневаться в их истинности. – Если вы так уверены в собственной невиновности, какая вам разница, что думаю об этом я?
