Труп был аккуратно разрезан вдоль — от паха до подбородка. И он очень плохо выглядел. Довольно трудно выглядеть прилично, если у тебя не хватает кучи внутренних органов. У меня неважно выходит сочувствовать вампирам.
Обычно.
Но когда я смотрел на это заживо выпотрошенное существо, у меня внутри возникало странное чувство. Не жалость, нет. Ни один вампир не нуждается в моей жалости. Но все равно это было неправильно. Убийца вынул из нее сердце, легкие, обе почки и матку. Я знал, что это сделал Ник, но откуда это было знать Селиверстову? Интересный вопрос.
— С чего ты взял, что это наш маньяк? — спросил я.
— Труп привезли с места последней бойни, — сказал он. — Он лежал там, как вишенка на торте.
Я сглотнул. Наверное, мне не стоило есть тот буррито. Или не стоило спрашивать.
— С самого начала? — уточнил я. — Почему тогда ты мне сразу этого не сказал?
— Это странно, но ее не сразу нашли. — Олег пожал плечами. — Там все довольно паршиво выглядело, как в той квартире. И первая бригада как-то проглядела почти целый труп в углу, под газетами. Сам не знаю, как это вышло.
Зато я знаю.
Значит, «я позабочусь о том, чтобы ее нашли и отвезли туда, где ты привык работать»? Чертовски оперативно Рамона это провернула. Я даже не заметил, чтобы она отдавала кому-то приказы. И тем не менее — вот он, труп. На столе, оформлен согласно всем действующим правилам.
— Может, тебе кофе принести? — озабоченно поинтересовался Селиверстов.
Я покачал головой. Не настолько у меня нервы крепкие, чтобы ужинать в морге. Кроме того, у них тут феноменально дерьмовый кофе, если я правильно помню. К тому же я почти не сомневался, что пролью его.
Есть одна вещь, о которой вам стоит знать.
Я не считаю, что смерть ужасна. Никакие стороны жизни не бывают ужасны сами по себе. Секс не ужасен. Путешествии не ужасны. И свадьба не ужасна тоже — если это ваша свадьба, которую вы сами запланировали и к которой были готовы. Работа фермера, встающего еще до рассвета и выкладывающегося по полной темноты в попытках превратить свое небольшое дело в прибыльный бизнес, почти ничем не отличается от рабскою труда на плантациях. Если забыть об одной маленькой детали.
Я говорю о принуждении.
Ничто не может быть слишком плохим, если вы сами решили, что будете делать это и можете прекратить, когда сочтете нужным. Это принуждение превращает секс в изнасилование, путешественника — в беженца, а невесту — в живой товар. Самая прекрасная вещь может стать ужасной, если у вас нет права сказать: «Я не хочу этого делать».
Когда человек умирает штатным образом, у него есть время, чтобы подготовиться к тому изменению, которое его ожидает. Внутри каждого из нас есть механизм, помогающий справиться с переходом в другое состояние. Это хорошая надежная система, которая выдает вполне годный результат хотя в процессе человек испытывает массу неприятных ощущений. Он не верит в то, что это должно случиться с ним, он злится, он пытается торговаться со смертью и плачет, когда у него ничего не выходит, — иногда достаточно долго, чтобы чувствовать себя очень несчастным. Но механизм продолжает работать, и однажды вечером тот, кто должен умереть, улыбается и говорит себе: «Сегодня неплохой день, чтобы закончить эту историю». Это самое лучшее настроение, в котором следует расставаться со всем, к чему ты успел привыкнуть. Вот только у того, кто был убит, этот механизм не успевает запуститься.
Вампиры не умирают от естественных причин. Помимо всего прочего, это значит, что они никогда не бывают готовы к собственной смерти.
— У тебя ведь есть какие-то средства, которые позволяют… Ну, разговаривать с мертвым? — требовательно поинтересовался Селиверстов.
Врать мне не хотелось, и я просто кивнул.
— Что для этого нужно? — спросил он.
— Ничего, что ты мог бы мне обеспечить, — хмыкнул я.
— Зря ты так думаешь, — обиделся Олег. — У меня, между прочим, большие полномочия.
— Если твои полномочия позволяют найти другого специалиста, валяй, — предложил я. — Будет клево, если кто-то, кроме меня, сможет это расковырять.
Он насупился. Помолчал. Но любопытство все-таки оказалось сильнее.
— Ты сможешь это сделать прямо сейчас? — спросил он.
— Нет, — ответил я. — При хорошем раскладе — завтра. Мне нужно время на подготовку.
— Если нужно что-то купить, ты только скажи, я мигом все организую, — предложил Селиверстов. Ему чертовски хотелось быть полезным.
— Не волнуйся, — сказал я. — Я выставлю тебе счет.
— Ты поднимешь ее, как зомби? — неуверенно поинтересовался Олег.
Голос у него почему-то подрагивал, хотя, казалось бы, это был не первый покойник, которого ему довелось увидеть. Может быть, это потому, что он никогда не видел, как поднимают мертвых.
Может быть.
Во всяком случае, я бы хотел так думать.
Но тревожный звоночек внутри меня все-таки тренькнул. Слабенько, но я насторожился. При моей работе довольно сложно не быть параноиком.
— Попробуем обойтись малой кровью, — сказал я. — Но труп мне все равно понадобится, так что оформляй доступ на завтра. И постарайся, чтобы здесь никого лишнего не оказалось.
Допрашивать живого мертвеца очень легко. Вы задаете ему вопрос или ставите перед ним цель, а он уже изо всех сил старается вам помочь. Дело даже не в том, что у него нет выбора. Просто исполнение приказов хозяина для мертвого — единственный доступный способ жить. Он припомнит даже то, что невозможно вспомнить.
Это простой способ добыть сведения. И очень поганый.
К счастью, я знал другой.
Вот что происходит, когда человек умирает.
Тело остается там, где ему следует быть. Оно больше не работает и не может удерживать в себе все остальные части человека. Это труп. Все, что можно для него сделать, — убрать подальше от живых. Больше им нельзя пользоваться.
Тень, или душа, остается наедине с наи-сенг, эмоциями такой силы, что это может показаться невыносимым, и ньява — законом. У нее больше нет посредника, который примирил бы их между собой. Тело, бывшее связующим звеном и буфером между ними, мертво. И прежде чем отправиться в другую историю, душе придется самостоятельно разобраться со всем тем дерьмом, которое человек успел натворить, пока был жив.
Боитесь вы или нет, верите во что-то или давно смирились с идеей небытия, — смерть однажды случается с каждым.
Хотите знать, как это будет с вами? Просто спросите себя: «Все ли я сделал правильно в этой жизни?»
А теперь спросите еще раз.
Катарина была убита совсем недавно. И это значило, что я мог попробовать войти в контакт с той частью ее эфирной сущности, которая еще не успела рассеяться. Наи-сенг и ньява — не очень стойкие образования. В отсутствие тела и тени они распадаются в течение примерно полутора месяцев. Бывают исключения, но обычно все происходит именно так. Именно эти слепки, эфирные следы, оставленные умершим человеком, принято называть призраками. Кое-кто считает, что призраки мучаются. Это правда.
Но из этого не стоит делать вывод, что им можно помочь, устранив то, что их тревожит. Можно ли помочь фотографии, на которой человек запечатлен несчастным?
Допрос свежего призрака — очень нервная работа. Но это лучшe, чем поднимать зомби.
Если подумать, что угодно будет лучше.
— Мне нужно заранее знать, что ты будешь делать, — сказал Олег.
— Зачем? — спросил я.
Очевидный и очень легкий вопрос. Удивительно, но он поставил его в тупик.
— Ну чтобы понимать, сколько времени тебе понадобится, — наконец ответил Олег.
— Я попробую поговорить с ее призраком, — сказал я. — Как ты считаешь, это надолго?
— Не язви, — буркнул Олег. — Меня и так всего сожрали уже. Без тебя тошно. Сказал бы лучше, как это будет проходить и чем я могу помочь.
Я почувствовал укол совести. У Селиверстова положение было куда хуже, чем у меня. От меня требовалось сделать только то, что я не хочу. От него — то, что он не может. И, в отличие от меня, его за нулевые результаты вполне могут взгреть.
— Есть одна штука, которая здорово нам поможет, — подумав, сказал я. — Если ты сможешь забрать труп из морга…
— Я сделаю все, что нужно, — перебил он меня. — Понимаешь? Все. Любую вещь.
— Так вот, — продолжил я, — если ты сможешь вынести ее на открытое место поблизости, какое-нибудь такое, куда никто не заглядывает, это облегчит мне работу.
Любой, кто хоть раз пытался во сне пройти сквозь стену, сразу бы понял, о чем я говорю. Это чертовски трудно даже в том случае, если ты понимаешь, что спишь и, значит, законы физической реальности не имеют над тобой силы. У призрака Катарины могла возникнуть та же проблема, когда я позову ее, пользуясь трупом как приманкой. К тому, что у тебя нет тела, нужно привыкнуть.
— У нас тут неподалеку есть старый склад без крыши, — предложил Олег. — Подойдет?
