Когда боль исчезла, я понял, что на самом деле не вымолвил ни звука, сижу неподвижно, и лишь по телу гуляют отголоски судорог, эхо пережитых только что мучений.
— Это устройство называют по-разному, — сказал брат Рихард. — А знать принцип его работы тебе вовсе не обязательно. Главное — привыкнуть к его воздействию невозможно и противостоять — тоже. При этом реальных повреждений оно не оставляет, все твои импланты и внутренние органы в полном порядке.
— Рад… — говорить было трудно, слюна казалась густой и горькой, как смола. — Рад это слышать.
— Одной демонстрации достаточно? — в голосе приора звучала почти отеческая забота.
— Хм… — Я глянул на рыцаря, державшего «парикмахерскую машинку».
Он выглядел спокойным, даже мрачным, и удовольствия от происходящего не получал. Зато брат Рихард, судя по довольной харе, просто тащился, наблюдая за пытками.
— Достаточно? — повторил он.
Мне очень хотелось ответить «нет», но я знал, что это ничем не поможет — сам я готов терпеть и держаться, но тело, предательское тело при дальнейших пытках возьмёт верх над рассудком и сделает всё, чтобы прекратить мучения.
Там же, где и рукопашному бою, меня научили и искусству допроса, а преподавал его старый, покрытый шрамами араб родом откуда-то из Ливана. От него я узнал, что при терпении и некотором навыке «расколоть» можно самого стойкого человека, главное — обращаться не к разуму, а к телу.
«Боль вопрошает, и она же отвечает», — любил приговаривать он.
— Да, — сказал я, и поднялся на ноги.
— Вот и отлично. — Брат Рихард кивнул здоровяку, и тот повесил «парикмахерскую машинку» на место.
Я ждал, что мы отправимся ко входу в гипертоннель, но вместо этого меня повели в обход торнадо по склону кратера: двое рыцарей спереди, двое по бокам, а позади сам приор в компании брата с пыточным приспособлением — дабы у ценного пленника не возникло и мысли о том, чтобы удрать.
Я шагал со связанными за спиной руками, и в голове крутилась дурацкая песня из старого фильма, пела которую бойкая малолетка с корзинкой: «А-а, в Африке горы вот такой вышины! А-а, в Африке реки вот такой ширины! А-а, крокодилы, бегемоты, а-а, обезьяны, кашалоты, а-а, и зелёный попугай…».
За крокодилов-бегемотов вполне могли сойти мои пленители.
Ну а я тянул на ощипанного попугая с подрезанными крыльями.
В отряде узловиков имелся проводник, и поэтому все попадавшиеся ловушки мы аккуратно обошли и начали подниматься в сторону улицы Берзарина. И тут наверху, за пределами кратера, мои импланты уловили некое шевеление — двинулось что-то большое, снабжённое мощным источником энергии.
То же самое засёк рыцарь-проводник, и мы остановились.
Я повертел головой, пытаясь хотя бы с этого ракурса обнаружить Колючего с Синдбадом, но окрестности тамбура были пусты. С этими двумя, похоже, гипертоннель сыграл злую шутку — то ли слегка придержал у себя, то ли выкинул в другую локацию.
Подобные вещи случались, а порой сталкеры вообще пропадали во время самого обычного перехода, имея при себе активированный маркер. В то, что такое могло произойти с моими спутниками, верить не хотелось, но вера — штука эфемерная, а объективная реальность — вот она, полюбуйтесь.
Узловики коротко посовещались с помощью М-фонов, чтобы я не слышал, и мы пошли дальше.
— Шагай шустрее, — сказали мне, когда я вздумал споткнуться, и ткнули в спину стволом «карташа».
Не то чтобы больно, но неприятно.
Мне захотелось обернуться, но я сдержался.
Тут мы вышли к границе кратера, и нашим глазам открылась панорама локации — руины, отдельные сохранившиеся здания, среди них заросли автонов там, где ранее была улица генерала Глаголева.
Не знаю, что именно заставило меня среагировать — то ли некое звериное чувство опасности, интуиция, доставшаяся от предков, тех самых, что знали о крокодилах-бегемотах не понаслышке, то ли послевкусие от форс-режима, комплекс сигналов от имплантов, дающий объемную картинку реальности.
В любом случае, уловив, как дрогнули очертания разрушенного дома в стороне улицы Паршина, я рухнул, словно подкошенный.
— Что… — начал брат Рихард, но я не слушал его, я смотрел туда, где трясся и шёл волнами воздух.
Мелькнула низкорослая человеческая фигурка, и рядом с ней проступили очертания бронезавра: спаренная пушка, похожие на грибы наросты на серо-чёрной «шкуре».
Человек махнул рукой, и двоих рыцарей, составлявших авангард маленького отряда, словно ветром сдуло. Только негромко чавкнуло, и на камнях остались капли тягучей багровой слизи. Затрещал «карташ», но пули с визгом срикошетили от брони чугунка, не причинив ему ни малейшего вреда.
Стоявший рядом с бронезавром тип оскалился, блеснули металлические зубы, и я узнал эту мерзкую рожу.
— Циклоп… — прошептал я.
Гнусный джинн, провалиться ему в преисподнюю, всё это время ждал меня рядом с Курчатником, да ещё не просто лапу сосал — отыскал и подчинил собственной воле бронезавра!
А увидев меня в лапах «палачей», возмутился и решил вмешаться.
В сторону чугунка полетела граната, но Циклоп остановил её играючи — заставил воздух на пути ГП-1 затвердеть, и она взорвалась, не пролетев и двадцати метров. Я вжался мордой в землю, залёгшие братья-рыцари сделали то же самое, и плазменный вал промчался над нашими спинами.
— Бить по человеку! — приказал приор, и узловики открыли огонь.
Циклопу пришлось, в свою очередь, укрыться, но покорный его воле бронезавр рыкнул и пополз вперёд. Дважды выстрелил из импульсной пушки, но снаряды прошли выше и с воем умчались в неизвестность.
Пребывание в плену у брата Рихарда не входило в мои планы, но бесславная гибель там тоже не значилась.
— Рыжим море по колено… — пробурчал я, исподтишка оглядываясь.
Справа приор и рядом с ним — двое рыцарей, слева — всего один воин Ордена, а позади — никого, и в пяти шагах — край кратера. Правда, у меня связаны руки, и активировать маркер, если хотя бы один оставили в моём подсумке, я не смогу, даже вытащить не сумею.
Но лучше рискнуть и прыгнуть в вихрь наугад, чем лежать тут и ждать, кто победит: джинн-маньяк, собирающийся меня убить, или приор-властолюбец, чьи намерения не столь банальны.
Я дождался очередного выстрела — луч бронезаврового армгана зацепил одного из узловиков — вскочил и бросился бежать.
— Стой! Куда?! — рявкнул брат Рихард, но я даже не задержался, чтобы сделать ему ручкой.
Нырнул в кратер, как пловец — в незнакомый водоём, и помчался вниз по склону. В лицо ударил холодный, пахнущий гарью ветер. Под ногами зарокотали камни, вновь заныл проклятый шрам.
Это выглядело полным бредом — я мог споткнуться, упасть и сломать шею или просто расквасить нос, отправленный в погоню рыцарь имел шансы прострелить мне ноги или догнать меня. Но я бежал, надсадно хрипя и перескакивая через трещины, морщился от колющей боли в боку и надеялся только на одно — добраться до входа в гипертоннель, добраться и окунуться в его пыльные струи.
Делать это, не активировав маркер определённой локации, — крайне опасная затея.
Меня могло вышвырнуть в произвольной точке любого из четырёх тамбуров, причём вышвырнуть повреждённым — без печени или руки, с ногой, плоть в которой заменена свинцом или плутонием, с проникшей в тело нанодрянью, вроде той, что таскает в себе Мангуст, или с банально «перегоревшими» от запредельной нагрузки мозгами.
Я встречал пару бедолаг, неудачно проделавших этот трюк, — один заикался, пускал слюни и не мог вспомнить собственного имени, а второй хромал на кустарном, в Пятизонье изготовленном протезе.
Но в этот момент я был готов и на то, и на другое, лишь бы не иметь дел с Циклопом и братом Рихардом.
— Беги, беги… — прошипел я сквозь сжатые зубы, и тут вихрь, вращающийся на дне кратера, дрогнул, по его бокам побежали вереницы зеленоватых вспышек: микропульсация, признак того, что сейчас кто-то выйдет из туннеля.
Человек появился на склоне чуть в стороне от моей траектории — боевой костюм, шлем, «мегера» в руках. Я собрался пронестись мимо, не дав сталкеру с картечницей возможности помешать мне, но услышал удивлённое: «Лис?»
Резкое торможение на большой скорости чревато падением, но я ухитрился каким-то образом остановиться, не шлёпнувшись при этом.
— Колючий? — спросил я, не веря собственным глазам, и торопливо посмотрел через плечо.
Склон гигантской воронки уходил вверх, неровный, усеянный обломками, пересечённый трещинами и совершенно безлюдный. Лишь что-то вспыхивало над самым краем там, где продолжался бой — рыцари Ордена против джинна и покорного его воле биомеха.
— Здорово, что ты нашёлся! — обрадовано воскликнул мальчишка, и тут он заметил, что руки мои связаны за спиной, на плечах нет рюкзака, а на шее не болтается «Шторм». — Эй, что с тобой?
