феноменально. Сама она призраков не разглядела, только почувствовала жуткий холод, но говорит, что другие видели. Говорит, предметы двигались сами по себе.
Гэри подмигнул мне.
– Это же фокусы, да? Расскажи мне, как это делается. Клянусь, я никому не проболтаюсь.
Я взглянула на Генри, и он кивнул мне. Я сделала глубокий вздох.
– Никакие это не фокусы, а чистая правда. Собственно, сейчас нас тоже сопровождают призраки.
Джакс зажал нос и нырнул Гэри в грудную клетку, а Тилли оседлала консультанта и захихикала ему в ухо.
Гэри побледнел и затрясся как осиновый лист.
А потом он отдал нам дерево бесплатно.
В дополнение к дереву Гэри подарил нам лопату и даже послал сотрудницу питомника, чтобы та дотащила саженец до филармонии.
Сам Гэри идти отказался – от страха. Прохлада, которая разлилась по его коже от прикосновений призраков, произвела на него такое сильное впечатление, что он загорелся идеей написать книгу о привидениях.
Бедняга.
И вот его сотрудница Нэнси помогла нам вырыть яму, хотя было уже почти одиннадцать вечера. Когда дерево было посажено, земля посыпана мульчой и полита, Нэнси потихоньку сбежала.
Игорь наблюдал за посадкой саженца с низкой ветки соседнего дерева. «Ненадолго её хватило, да?»
– Вот вам и Нэнси, – заметил Генри.
– Ребята, – прошептала Тилли.
– Её можно понять, – сказала я. – Мы практически свели её начальника с ума.
– А если его книга о привидениях станет бестселлером? – предположила Джоан. – Пусть посвятит её нам.
– Ребята!
– Что, Тилли?
Тилли указывала туда, где стоял Джакс.
– Я вижу… – Она похлопала себя по щекам, отчего нос съехал на сторону. – Давай, Тилли, соберись. Это Джакс?
– Тилли, – прошептал Джакс. – Я тебя смутно вижу. Это правда ты? А почему я её не слышу?
– Что ты видишь? – спросила я.
– Серое пятно, словно прореху в пространстве. Я знаю: там стоит Тилли.
– Что он говорит? – пронзительно крикнула девочка-призрак.
– Что видит серое пятно на том месте, где ты стоишь, – объяснил Генри. – Но он тебя не слышит.
– Тогда нам надо поторопиться. – Тилли бросилась ко мне и схватила меня за плечи. – Принеси два ножа. Только поскорее, иначе я не выдержу!
Я ничего не поняла.
– Два ножа?
Тилли, рыдая, начала стучать кулаком мне в грудь:
– Ножи, ножи, скорее!
Генри сунул руки в карманы и внезапно показался очень усталым.
– Чтобы срезать кору, – объяснил он.
– И сделать якоря, – шмыгнула носом Тилли.
– Для наших браслетов, Оливия, – улыбаясь мне, сказал Джакс.
Джоан ахнула.
Я уставилась на Джакса:
– Уже? Прямо сейчас?
– Думаю, что теперь, когда дерево посажено, нужно сделать якоря, чтобы ребята смогли увидеть друг друга, – заключил Генри. – Ну, хотя бы в образе призраков. Нельзя заставлять их ждать дольше, для них это мучение.
– Мучение! – закричала Тилли.
– Ладно, – ответила я. Все мои чувства онемели, словно я наблюдала за собой со стороны. Опять то же самое: я должна попрощаться с друзьями, так же как с Фредериком, но на этот раз расставание было ещё тяжелее – с Тилли и Джаксом мы столько пережили вместе. Я часто заморгала и крепко сжала кулаки. – Хорошо. Я принесу ножи.
На кухне я нашла два тупых ножа и снова побежала в сквер. Как только я появилась, Тилли и Джакс бросились ко мне и схватили их. На удивление, ножи не проскользнули сквозь их пальцы.
«Даже не поблагодарите меня, ребята? Даже не скажете „увидимся“?» – пришло мне в голову.
Но у них на уме была только их мечта. Например, как они начнут срезать кору и сразу же станут ярче, обретут плотность, увидят и услышат друг друга.
– Тилли! Ты здесь? – Джакс прищурился.
– Здесь! Здесь! – крикнула Тилли.
Джоан вздохнула:
– Ах, бедняжки, – и направилась к призракам, но Генри остановил её:
– Это личное. Позволь им разобраться самим.
Я просто стояла поодаль, не в силах думать ни о чём, кроме того, что они покидают меня. Я чувствовала на себе взгляд мистера Уортингтона, но не обращала на него внимания – до него ли мне было?
Игорь потёрся о мои ноги. «Смотри хорошенько. Скоро они исчезнут. Ты же не хочешь пропустить этот миг».
И я заставила себя смотреть во все глаза. Джоан прошептала:
– Оливия, всё будет хорошо. Не плачь.
А я даже не смогла попросить её помолчать.
– Тилли, – с трудом произнесла я, – Джакс.
Но они, не слушая меня, сплетали полоски коры. Теперь они уже выглядели похожими на людей, почти такими, как мы видели их в воспоминаниях. Когда они бросились друг к другу и стали завязывать браслеты вокруг запястий, то можно было поверить, что это настоящие дети.
– Я вижу тебя! – рассмеялась Тилли сквозь слёзы. Она бросилась обнимать Джакса, и они стукнулись головами. – А ты меня видишь?
– Ясно как день, – улыбнулся Джакс. Он потянул Тилли за косички и, обняв её, за плечом подруги увидел меня и произнёс: – Прощай.
Сверкнули две тихие молнии – и дети-призраки исчезли.
Два грубых браслета из берёзовой коры упали на траву.
Мистер Уортингтон подплыл к дереву и грустно обернулся вокруг ствола.
– Пока, – хриплым голосом проговорил он. – Пока-пока.
Джоан прикрыла рот рукой.
– Мистер Уортингтон заговорил?
Но мы с Генри не могли ответить ей. Чувства переполняли нас, в груди что-то невыносимо давило. Мы молча слушали шуршание листьев, и, после того как мистер Доусон увёз Джоан в блестящей чёрной машине, Генри протянул мне один браслет.
– Думаю, мы должны взять их себе.
Я схватила браслет и зажала его в ладони:
– Я не хочу его носить.
– Предпочитаешь, чтобы они валялись здесь и гнили?
– Не знаю, Генри. – Я пнула кусок земли, но легче от этого не стало.
– Уверен, они бы обрадовались, что мы их сохранили.
Конечно, он был прав. Особенно Тилли понравилось бы, что мы с Генри обменялись браслетами.
Я преувеличенно вздохнула:
– Ладно.
Генри завязал браслет на моём запястье поверх перчатки, а я завязала другой на его руке. Над головой у нас шелестела листва дерева.
– Ну вот. – Я отвернулась и снова пнула землю. – Доволен теперь?
– Вообще-то да. А ты…
Не дав ему договорить, я обняла его. Что сказать, я не знала, и этого жеста было достаточно.
– Ой. Какой у тебя острый локоть.
– Извини. – Его одежда пахла спортзалом, мульчой и веснушками. Запах был ужасающий. Но я не хотела отпускать его. – Генри?
– Да?
Я отстранилась и ущипнула друга за руку.
– Не снимай его, ладно?
– О, чёрт. Конечно, я и не собираюсь. – Он покрутил запястьем. – До конца жизни?
– Ну, хотя бы до восьмого класса. Хорошо?
Генри широко улыбнулся:
– Хорошо.
Мы
