что она не придет.
Она сделала свой выбор.
Но это не делает боль более терпимой.
30
МЭЛ
На грани гипервентиляции я иду домой после смены. Ноги болят, платье с цветочным принтом кажется слишком откровенным, несмотря на надетый поверх него плащ. Любая темная тень, любое движение, и я жду, что Глеб протянет руку и схватит меня, притянет в свои объятия.
Но он этого не делает. И это пугает меня едва ли не больше, чем мрачная тишина заброшенных бостонских улиц.
Когда я дохожу до ступенек пансионата Киери, реальность моего положения начинает обретать реальность.
Отсутствие Глеба разрывает меня на части.
Его больше нет. Действительно ушел.
И я ненавижу то, как я с ним рассталась.
Я видела выражение его лица на мое предательство, складки поражения на его плечах, и я знаю, что он не простит меня. Не после всего, через что я заставила его пройти.
Сколько раз я отталкивала его? Сколько раз я говорила ему, что он мне не нужен?
Но правда так далека от этого.
Никогда в жизни я не была так напугана.
Теперь я в ловушке помолвки, от которой моя кровь превращается в лед. Я знаю, что моя жизнь станет не более чем позолоченной клеткой, если я действительно выйду замуж за Винсента Келли. За мужчину, который прорвался сквозь поверхностный покров безопасности в моей бостонской жизни. Ложная вера в то, что я могу быть счастлива и жить без мужчины, исчезла.
Но я не могла смотреть, как умирает Глеб. Это сломало бы меня. Уничтожило бы меня полностью.
Потому что, как бы мне ни хотелось думать, что я достаточно сильна, чтобы жить одной, правда в том, что у меня есть один мужчина, которого я не могу перешагнуть. Жить без него. Как бы далеко я ни убегала, я не могу избавиться от своих чувств к нему.
В тот момент я отдала бы все на свете, чтобы спасти жизнь Глеба. И до самой смерти я буду благодарить свои счастливые звезды за то, что Винни мне поверил. Это меньшее, что я могла сделать за все те разы, когда Глеб приходил мне на помощь.
Жаль только, что это не далось такой дорогой ценой.
Я была так близка к тому, чтобы прикоснуться к звездам, так близка к тому, чтобы поверить в то, что я действительно могу преследовать свои мечты, любить своего мужчину и обеспечивать свою дочь одновременно. Но этому не суждено было случиться. У таких девушек, как я, не бывает такого счастливого конца. Мы страдаем и боремся, пробиваем себе дорогу в жизни. И после того, как все наши раскаяния будут оплачены, мы надеемся, что наши дочери смогут найти более счастливую судьбу.
Сделав глубокий, укрепляющий вдох, я успокаиваю нервы, прежде чем вставить ключ в парадную дверь. Затем я проскальзываю внутрь так тихо, как только могу.
— Я забрала Габби наверх сегодня вечером.
— О! — Прижав ладонь к сердцу, я хватаюсь за ручку входной двери, когда мое тело полностью реагирует на голос Киери позади меня. И я медленно поворачиваюсь к ней лицом.
— Прости. Не хотела тебя напугать, — говорит она, ее лицо в тускло освещенном подъезде меняется от спокойного до обеспокоенного. — Ты в порядке?
— Да, да. Извини. Это было… — Я тяжело сглатываю. — Тяжелая ночь. Ты забрала Габби наверх?
— Да. — Киери пожимает плечами. — Она была очень тревожной и постоянно просыпалась от плохих снов, пугая остальных детей. Я дала ей стакан теплого молока и отнесла наверх около десяти. С тех пор я проверяла ее каждые двадцать минут, но, кажется, она успокоилась.
Волосы поднимаются на затылке, когда я задаюсь вопросом, когда именно все пошло не так в "Жемчужине" сегодня вечером. До полуночи. Это все, что я знаю наверняка.
— Спасибо, что сделала это. Мне жаль, что она доставила тебе лишние хлопоты.
Киери отмахивается от моих извинений и подходит ближе, чтобы взять меня за руку.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке? Ты выглядишь разбитой.
Я киваю, заставляя себя улыбнуться, но слезы забивают мне горло, и говорить становится слишком трудно.
— О, милая. — Киери обхватывает меня за талию и направляет на кухню. — Я сделаю тебе чашку теплого чая. И ты расскажешь мне, что, черт возьми, происходит.
Усадив меня на стул, Киери ставит чайник на плиту и устраивается рядом со мной.
— Это как-то связано с довольно опасным на вид молодым человеком, который заходил сегодня?
— Что? — Спросила я, в замешательстве нахмурив брови. — Кто-то заходил сегодня в дом?
— Ну, да. Глеб, кажется, так его звали. Он сказал, что он твой друг, и спросил, нет ли тебя поблизости. Но я сказала ему, что ты уже ушла на работу.
Дыхание вырывается из моих легких, а сердце болезненно сжимается от осознания того, что Глеб искал меня, что он нашел меня здесь, и что я была так близка к тому, чтобы сегодня вечером встретиться с ним совсем по-другому.
— Он сказал, зачем приходил? — Спрашиваю я, не в силах сохранить голос ровным, так как эмоции разрушают мои голосовые связки.
— Только то, что он старый друг и надеялся застать тебя перед работой. Он сказал, что попробует в другой раз, но…
Внезапно выражение лица Киери становится озабоченным, и, когда чайник издает пронзительный свист, мы обе вскакиваем.
— Она отталкивается от стола, чтобы взять две кружки из шкафа и приготовить мятный чай. Через мгновение она возвращается, ставит кружку передо мной и садится обратно в кресло.
— Но что? — Спрашиваю я, едва осмеливаясь дышать.
Киери качает головой.
— Прости, Мелоди, но Габби проскользнула мимо меня, пока я пыталась оттолкнуть его, и она сделала то, чего я никогда не видела ни с кем, кроме тебя.
У меня перехватывает дыхание, пока я жду от нее объяснений.
— Ну знаешь, как вы касаетесь лбами и носами? — Киери жестикулирует руками.
— Наши обнимашки, — говорю я, мое сердце бьется быстрее с каждой секундой.
— Да. Она так и сделала. Без подсказки. Я пыталась поймать ее и вернуть в дом. Но она как бы… протянула руки, прося его подхватить ее. А когда он поднял, она дала ему эти ваши обнимашки. — Киери покачала головой.
— Тогда что же произошло? — Спрашиваю я, мое сердце разрывается при мысли о том, что моя малышка может встретить своего отца и каким-то образом… узнать.
Киери пожимает плечами.
— Он вернул ее мне и поблагодарил за то, что я уделила ему
