Или сердитая искусительница, прогнавшая его спать на кушетке в одиночестве.
— Ты больше не злишься на меня?
— Я хочу, чтобы ты доверял мне, Тэлон. Это не изменилось.
Тэлон отвел взгляд, не в состоянии вынести боль в ее глазах. Он не хотел делать ей больно, не хотел ничего скрывать от нее. Но у него не было никакого выбора.
Во многих смыслах она была его женой, и в то же время не была. Он должен узнать ее заново. Больше всего его удивило, что ему очень нравилось узнавать ее. Саншайн была невероятно сексуальной, интересной и забавной женщиной.
Она вытащила из пакета засахаренную булочку:
— Голодный?
Да, он голоден, но не в смысле еды. Он изголодался по ее телу, по ее присутствию. Больше всего он изголодался по ее глазам, смеющимися над ним и не затененным обидой.
Она поднесла руку к его губам, предлагая ему печенье. Он не взял его руками. Вместо этого, он наклонился вперед и откусил кусочек, заставляя ее смотреть на него.
Саншайн дрожала, пока он грыз печенье, а потом поцеловал ее. Она застонала от его сладкого вкуса. Удовлетворенно вздыхая, она заставила его сесть обратно на кушетку и устроилась на его коленях.
— Ммм, — выдохнул он, — мне нравится так просыпаться.
Она отложила булочку и осторожно налила ему чашку кофе из термоса. Он выглядел немного нервным, наблюдая за ней.
— Пожалуйста, не пролей это на меня.
Она выгнула брови:
— Я забывчива, Тэлон, а не неуклюжа.
Тем не менее, он быстро забрал чашку из ее рук и глотнул пахнущий цикорием кофе. Она закрутила крышку термоса и отставила его в сторону.
Саншайн запустила руку в его волосы, позволяя золотым волнам струиться между пальцев. Его мускулы слегка сокращались при движении, заставляя ее загореться желанием. Это был по-настоящему восхитительный, неотразимый мужчина.
— Только представь, насколько более милой я стала бы, если бы ты рассказал мне о себе.
Он сжал зубы:
— Ты упряма.
Она провела пальцем вниз по жестким волоскам на челюсти, увидев, что его глаза потемнели и он отвердел под нею:
— Только когда вижу то, что хочу.
Тэлон вытянул еще одну булочку из пакета и предложил ей.
Она с гримасой отвернулась:
— Это опасно для твоего здоровья.
— Детка, жизнь вообще опасна для здоровья. А теперь откуси, а я отвечу на твой вопрос.
Со скептицизмом, но желая попробовать, она откусила немного и застонала от того, каким декадентским и великолепным оказался вкус. Он напоминал ей Тэлона.
Тэлон улыбнулся, глядя, как она смакует булочку. Пока не заметил сахар, просыпавшийся ей на грудь. Он возбудился еще больше.
Она откусила еще раз, и просыпала на грудь еще больше сахара.
У него пересохло в горле.
Прежде чем смог остановить себя, он опустил голову и лизнул сахар с ее обнаженной плоти в глубоком V-образном вырезе свитера.
Она застонала от удовольствия и обняла его голову, прикоснувшись к ней своей:
— Итак, как давно ты знаешь Вульфа?
Отвлеченный ее вкусом и запахом, он ответил, не раздумывая:
— Сто лет.
И замер, когда сказанное дошло до него.
— Я имел ввиду, что я…
— Все о'кей, — прошептала она, облизывая его ухо и посылая мурашки по коже, — я знаю, что ты — Темный охотник.
Он отпрянул и нахмурился:
— Откуда ты это знаешь?
— Мне сказал друг.
— Кто?
— Это имеет значение? — она потерлась об него и положила руки к нему на плечи, чтобы посмотреть в лицо. Ее темно-карие глаза глядели на него с подкупающей искренностью. — Я говорила, что никогда не предам тебя. И именно это имела в виду.
— Тебе не положено знать об этом.
— Я знаю.
Тэлон смотрел в сторону, потому что боялся того, что может случиться с ней, если кто-нибудь узнает, что ей известно о Темных Охотниках и их мире.
— Что еще твой друг рассказал тебе?
— Что ты бессмертен. Она не знает, сколько тебе лет, но сказала, что ты продал душу за месть своему клану.
Он сузил глаза:
— Она сказала, почему?
— Она не знает.
— Что еще она говорила?
— Только истинная любовь сможет вернуть тебе душу и освободить от клятвы Артемиде.
Это была правда, но в его случае это не имело значения. Свободен он или нет, они не смогут быть вместе.
— Ты имеешь в виду, если я захочу быть свободным.
— А ты не хочешь?
Он уставился в пол.
Она прижала ладонь к его щеке и заставила посмотреть на себя:
— Тэлон?
Он взял ее руки и поцеловал каждую, затем сжал их. Как он мечтал о целой жизни с ней. Это было все, чего он когда-либо хотел.
И это было то, чего никогда у него не будет.
— На этот вопрос не так легко ответить, Саншайн. Я принял присягу и всегда буду обязан выполнять свою клятву.
— Я вообще что-то значу для тебя?
Тэлон вздрогнул. Он с радостью продавал бы свою душу снова и снова, лишь бы провести остальную часть вечности вместе с ней.
— Да, значишь, но ты должна признать, что мы едва знаем друг друга.
— Я знаю, когда я смотрю на тебя, Тэлон, я действительно знаю тебя. Я чувствую тебя так глубоко в сердце, что оно болит. А ты не чувствуешь того же?
Да, он чувствовал, но не мог сказать ей об этом. Не смел. Между ними стояло больше, чем просто чувства. Это были два древних бога, которые будут крайне огорчены, если он сделает выбор быть с ней.
— Моя жизнь опасна, Саншайн. Нет вообще никакой гарантии, что Артемида когда-нибудь отдаст мою душу. В прошлом было много случаев, когда она отказывала Темным Охотникам, просившим ее об этом. Но даже если она согласится, нет никакой гарантии, что ты пройдешь ее проверку и освободишь меня. Не говоря уже о таком маленьком факте, что столетия назад я взбесил главного кельтского бога и каждый раз, когда я позволяю себе любить человека, он убивает его. Как ты думаешь, почему я живу в одиночестве в болотах? Думаешь, мне нравится быть отшельником? Мне понравилось бы иметь оруженосца или друга-человека, но я не смею.
Ее взгляд наполнился сталью.
— Для справки, кого ты взбесил?
— Камулуса.
— Что ты сделал… — ее голос затих, а взгляд стал далеким. Как будто она вспоминала что-то. — Ты убил его сына.
— Да, — выдохнул он. — Я думал, он возглавлял людей, убивших Идиага.
— Потому что ты женился на мне, а не на его дочери.
Он кивнул:
— Я был так ослеплен горем, что не удосужился узнать, что его дочь вышла замуж за кого-то еще. — Он сглотнул, вспомнив тот день и муку, которая все еще жила в его сердце. — Нинья пыталась остановить меня, но я не стал слушать. После того, как я уничтожил их воинов и короля, Камулус явился на поле битвы и проклял меня. Потом я узнал, что нападение на дядю было подстроено его незаконным сыном, пытавшимся убрать с дороги меня и Кеару, чтобы самому стать королем. Но было слишком поздно. Смертельное проклятие было брошено и все наши судьбы предрешены. Вся правда всплыла в день моей смерти.
