Антон хочет поглядеть, кто это окликает его сверху, но он боится оторвать взгляд от ставших совсем короткими ступенек, на которых его ступни сорок третьего размера уже размещаются с определенным трудом.
— Господин Стахов! — вновь позвали его откуда-то сверху и справа, Вам уже можно принести ваш обед?
Антон открывает глаза и сбрасывает газету с лица на пол. Большой прямоугольник экрана трещащего рэпом телевизора бросает ему в глаза пестрый поток ярких красок. А со стороны притолоки доносится нетерпеливое покашливание.
— Да-да, спасибо, — поднявшись на ноги, благодарит в переговорное устройство Антон. — Я предпочел бы через полчаса.
— Хорошо, — соглашается бесцветный голос и повторяет, — Через полчаса.
ГЛАВА 15
На обед ему предложили зелень, рыбное ассорти, окрошку и огромную пышущую жаром отбивную. В качестве десерта к этому добавлялись шоколадное суфле, мороженое и кувшин морса. Хотя порции были рассчитаны явно не на нормального человека, а на какого-нибудь Гаргантюа, Антон съел практически все, что ему принесли. Теперь к нему странным образом вернулись спокойствие и уверенность в своих силах. Было ли это следствием того, что он постепенно оправлялся после принудительного путешествия? Не исключается. Тогда, может быть, свою роль в этом сыграл и сон, из которого его так бесцеремонно вырвал местный «мажордом». Наверное, этот сон спровоцировал и небывалый аппетит. Во всяком случае, появившийся минут через сорок лысый служитель увозил на своем столике горку практически очищенной от приготовленных блюд посуды. Антону показалось, что он перехватил устремленный на него удивленно-уважительный взгляд лысого. Еще бы — в его положении люди обычно полностью теряют аппетит, а тут…
Спать после обеда совсем не хотелось, а вот подумать ещё о возможных вариантах спасения явно имело смысл. Поэтому Антон снова повторил свои манипуляции с креслами, телевизором и периодикой. Конечно, можно было бы просто выключить телевизор и свет, а потом завалиться в постель, но делать этого почему-то не хотелось. Нельзя же, в конце концов, расслабляться до такой степени!
Удобно устроившись в водворенном в дверной проем кресле, он вновь некоторое время перебирал газеты и журналы, но затем — чтобы не повторяться — не менее получаса слушал известия и совсем не интересовавшие его комментарии никому неизвестного политолога. Затем Стахов допил начатую за обедом бутылочку пива и опять прикрыл лицо разворотом газеты.
Почему-то вспомнились костюмы и галстуки, обнаруженные им в шкафу. На кой черт их туда повесили? Чтобы создать условия, максимально приближенные к домашним? Смешно. Висящие в шкафу костюмы и галстуки не могут создавать настроения. Во всяком случае, в подобной ситуации. Неужели они думают, что для своего удовольствия он будет тут время от времени переодеваться? Едва ли. Если они изучали его привычки и его образ жизни, то наверняка не могут рассчитывать на это. Да, к тому же, и на кой черт им его хорошее настроение? Плевать они хотели с колокольни, ещё более высокой, чем та, на которую он взбирался во сне, на расположение его духа и на то, насколько уютно он будет себя тут чувствовать. Тогда — зачем было оставлять в шкафу костюмы?
Может быть, одежда предназначалась для кого-то другого? Очень сомнительно. Пока все, что он примерял, абсолютно точно соответствовало его размерам. Можно было бы подумать, что выбор делался его близкими. Ну а поскольку это исключалось, оставалось предположить, что следили за ним действительно весьма основательно, а потому — пожелай эти люди «убрать» его, они скорее всего давно бы уже сделали это. Отсюда следовало, что Владислав Андреевич или кто там ещё стоял за ним, действительно не собирались убивать его. Но почему? Чем он отличался от покойного Игоря Снитко или от того Мишки Филимонова, которого теперь эти люди собирались ликвидировать с его помощью? Более покладистым характером? Сомнительно. Не считают же его в конце концов совсем уж безвольным! Нет, за всем этим наверняка крылось нечто иное. Что-то, чего он пока ещё никак не мог понять. Скорее всего, эти люди полагают, будто смогут сломить его и вить из него в дальнейшем веревки, заставляя его всегда и во всем танцевать под их дудочку. Другого объяснения молодому человеку просто не приходило на ум.
Его размышления были прерваны звуком, похожим на удар гонга. За долю секунды до этого прекратилась несущаяся из телевизора музыка. «Я попрошу вашего внимания, Антон», — прозвучал голос Владислава Андреевича. Голос доносился не из переговорного устройства, в этом Стахов был уверен.
Антон сбросил с лица прикрывавшую его газету и увидел смотрящего на него с экрана Владислава Андреевича. Это впечатляло.
— Я жду гостей, — меж тем продолжал гостеприимный хозяин. — И хотел бы, чтобы вы присоединились к нам.
— Это приказ?
— Если хотите… Поэтому переодевайтесь. Минут через двадцать за вами зайдут.
Снова прозвучал звук гонга, и в сопровождении одетых в камзолы и парики танцоров на экране телевизора появилась пышнотелая темнокожая певица, в выступление которой столь бесцеремонно вмешался Владислав Андреевич.
Антон поставил на место мебель, привел себя в порядок и переоделся. При этом оказалось, что пиджак первого из примеренных им костюмов чуть-чуть ему узок.
Итак, постепенно всему находилось объяснение. Стало понятным, для чего в шкафу висели костюмы. Никаких случайностей. Они тут исключались. Здесь все предусмотрено. Похоже, эти господа нимало не сомневались в том, что так или иначе заставят его танцевать под свою дудочку. Судя по всему, они были на все сто процентов уверены в том, что все будет именно так, как задумано ими. «Ну что ж, — подумал Антон. — Хорошо. Посмотрим». Внезапно им овладело ожидание приближающегося чуда. Нет, даже не чуда, а скорее некоего ответственного момента, который наверняка окажет влияние на то, как сложится его жизнь в ближайшее время. Он почувствовал легкое возбуждение вроде того, что было ему так хорошо знакомо по спортивному прошлому. Нечто подобное он ощущал обычно перед ответственными соревнованиями. Вот и теперь, удобно расположившись в кресле, он торопил время — что-то там будет? Что ожидает его буквально через несколько минут?
Когда раздался звук вставляемого в замочную скважину ключа, молодой человек отложил в сторону лежащий на коленях журнал и не спеша поднялся навстречу входившему в тамбур Петровичу. На сей раз этот господин со спокойными выпуклыми глазами был одет в отлично сидевший на нем темно-серый костюм.
— Приветствую! — деловито поздоровался он со Стаховым, не подавая ему при этом руки, и прошел в комнату. — Газеточки почитываем?
— Ну не спать же мне в конце концов целый день, — пожал плечами Антон. — Вот и читаю, да ещё смотрю телевизор.
— Молодец, — одобрил Петрович. — Кстати, меня зовут Павлом Петровичем.
Антон в ответ лишь вежливо склонил голову. А Павел Петрович меж тем критически оглядел его и заметил:
— Совсем другой человек. Вот что значат спокойная жизнь да хорошее питание!
Стахов снова промолчал.
— Ну пошли, что ли, молодой человек… Чтобы ваше пребывание тут было не столь однообразным, в вашу честь тут решили устроить небольшую вечеринку.
Произнес он это таким тоном, что трудно было понять — одобряет он подобное решение, или посмеивается над ним.
Антон первым направился к выходу.
— Не спешите, — остановил его Петрович. — Чтобы от дневного света у вас не заболели с непривычки глаза, мы их на время прикроем шапочкой. Ребята! — окликнул он, и из коридора навстречу Антону в тамбур вошли двое парней.
Этих охранников Стахов видел впервые. Как и вчерашние Николай с Виктором, при высоком росте оба они отличались крепким телосложением.
Антон ожидал, что ему наденут на глаза повязку, но «ребята» просто преградили ему выход.
— Надевайте, — приказал позади голос Павла Петровича.
Стахов оглянулся — господин с выпученными глазами протягивал уже знакомую ему по предыдущей ночи вязаную шапочку с подкладкой.
— Не бойтесь, она чистая, — заметив, очевидно, выражение брезгливости на лице Антона, заверил его Павел Петрович.
Антон натянул шапочку до подбородка, после чего его взяли за локоть и подтолкнули вперед.
И снова были коридоры и лестницы, по которым он поднимался и спускался, снова был мягкий палас и был гладкий паркет под ногами. А потом последовало предложение остановиться. На сей раз путешествие с закрытыми глазами длилось, как показалось Антону, существенно дольше, нежели накануне. Когда же, наконец, шапочка была снята с его глаз, молодой человек обнаружил, что стоит в том самом просторном холле, в который его накануне завели с улицы. Только на сей раз он находился в противоположной от входа стороне — под ведущей на галереею правой лестницей. Это молодой человек сообразил почти сразу, как только получил возможность оглядеться по сторонам.
