которое я видела! – Шарлотта радовалась как ребенок, будто переняв повадки Джоан.
– Главное, чтобы ваш брат оценил, столько стараний ради него одного.
Шарлотта не обратила внимания на язвительные слова королевы. Она не хотела расстроить Джоан, потому что прекрасно понимала, о чем говорит Маргарита. Из-за внешности Джоан обе женщины переживали, как принц будет относиться к ней.
За время пребывания в замке жизнь Джоан изменилась до неузнаваемости. Никаких тренировок с мечом, купаний в реке, и никакого леса вокруг. Конечно, ей нравилось проводить дни с Лоттой, которая относилась к ней со всей своей искренностью – как к собственному ребенку, – но мысли о замужестве пугали ее. Хотя, узнав, что ей предстоит выйти за брата любимой Шарлотты, достаточно молодого юношу, а не какого-то старика, она не стала сильно противиться. Но куда больше ее беспокоило то, что Араксана до сих пор не выпустили. А еще больше расстраивало, что Гаррета вскоре не будет рядом.
Джоан не знала, что Маргарита уже несколько дней назад беседовала с Гарретом, а он, рассказав только Уиллу, скрывал от нее содержание разговора.
– Я видела, как моя дочь смотрит на вас, – сказала Маргарита Гаррету в тот день.
Он кивнул, тем самым подтверждая, что догадывается о чувствах Джоан. Он всеми силами пытался изобразить безразличие на лице, не давая Маргарите и шанса понять о взаимной симпатии.
– Моя дочь на удивление покладиста. Вы очень помогаете, наставляя ее на верный путь. Но как только вы уедете, она может загрустить, измениться или вовсе взбунтоваться. Я доверяю вам, больше кого бы то ни было хочу счастья для Джоан. – Она сделала паузу и продолжила: – Я не отпущу вашего заключенного, пока она не выйдет за Эрика. Надеюсь, он поможет ей забыть о чувствах к вам. И спасибо вам, что не пользуетесь своим положением и не манипулируете моей дочерью.
– Я желаю ей только добра, – ответил Гаррет. – Ей не место среди простолюдинов, как мы. Чем ей лучше здесь, тем более спокойны мы, что сделали все правильно. Араксана мы потеряли слишком давно, и какие-то пара месяцев не имеют значения, но все же мы бы хотели навещать его иногда.
– Ну, раз мы поняли друг друга, я не вижу причин отказывать вам в посещении.
Гаррет обрадовался словам. Он хотел прямо сейчас отправиться к Араксану, захватив с собой Уилла, но королева Маргарита задержала его.
– Скажите, почему вы не воспользовались тем, что моя дочь влюблена в вас? Вы могли бы попросить ее руки, что, конечно же, доставило бы нам массу проблем. Но вы не требуете ни мешков золота, ни власти, ни чего-то другого. Ничего кроме освобождения одного человека.
– Не все люди коварны, как вы думаете, – ответил он. – Джоан прекрасная девушка, но я не подхожу принцессе. Ее влюбленность быстро пройдет. Просто я стал первым мужчиной, с которым она познакомилась. Я помогал ей выздороветь, много рассказывал о жизни вне племени амазонок. Кроме того, дома меня ждет другая женщина.
На лице Гаррета на мгновение отразилась грусть, но королева Маргарита не поняла, в чем была причина. Тосковал ли он по своей возлюбленной или же печалился о том, что не подходит дочери? Но поскольку он все время лишь наставлял Джоан, она склонялась к тому, что он просто думает о женщине, которая ждет его дома.
После разговора с королевой Маргаритой Гаррет вместе с Уиллом направился в тюрьму.
– Не грусти, Гаррет, мы все делаем правильно. Все складывается даже лучше, чем мы ожидали. Королева нам доверяет, мы ни разу не подвели ни ее, ни Джо. – Уилл был уверен, что все счастливы, как и он сам. – Уж очень мне хочется посмотреть на этого Эрика; вспомни, как Джо обрадовалась, что он не старый лорд!
– Да, ты прав, друг. Как только убедимся, что она попала в хорошие руки, наш долг будет выполнен, и мы спокойно вернемся домой, – сказал Гаррет, шагая по улочкам в сторону тюрьмы. – Как думаешь, Араксан помнит о своем отце?
– Уверен, что вспомнит. Мы покажем ему перья, и даже не придется объяснять, кто мы. – Уилл коснулся цепочки, которая скрывалась под рубахой.
Наконец они подошли к тюрьме. Гаррет передал письмо с печатью королевы, гласившее, что они могут свободно посещать Араксана. Главный страж провел их к одиночной камере, в которой на матрасе лежал мужчина, а затем удалился назад. Вслед ему слышались грозные проклятия от других заключенных.
Услышав, что к нему пришли, Араксан поднялся и подошел к решетке. Его руки уже не были связаны, как у других заключенных, да и выглядел он гораздо лучше их. Он заговорил так тихо, чтобы никто, кроме Гаррета и Уилла, его не услышал:
– Это вас я должен благодарить за то, что судьба перестала быть ко мне столь жестокой? Кому я обязан спасением от рабской жизни? Меня кормят как лорда, больше не приковывают и не заставляюсь выполнять грязную, тяжелую работу. Я даже слышал, что меня могут скоро освободить.
Когда они увидели голубые глаза, о которых рассказывал Анункасан, у них не осталось сомнений, что это действительно его сын. Цвет глаз, доставшийся от матери, – единственное, что отличало его от отца. Даже голос был похож – чуждый для этих земель.
Уилл достал перо, и Араксан сразу все понял.
– Я знал, что однажды он поможет мне выбраться. Как вам это удалось?
– Пока мы не можем вытащить тебя, нужно немного подождать. Мы будем навещать тебя каждый день. Помни, у тебя есть друзья, – произнес Гаррет.
Араксан благодарно кивнул.
Гаррет и Уилл ушли. Оставаться в тюрьме и вести личные разговоры было небезопасно, а крики заключенных мешали им услышать друг друга.
С каждым днем Луи все больше времени проводил в обществе Роланда и матери и даже перестал пропускать собрания совета. Все это раньше казалось ужасно скучным, но теперь, когда его жена вечно отсутствовала, ему нужно было чем-то себя занять, кроме упражнений с мечом. Кроме того, мать просила его не показываться сестре во время тренировок, и Луи, устав скрываться, стал все время тратить на книги и изучать историю королевства. Ему давно пора стать мудрым правителем, но привычка матери все контролировать убивала весь его интерес, хоть сейчас они и старались работать вместе.
Маргарита не могла нарадоваться тому, что Луи начал наконец-то интересоваться правлением, и стала чаще ходить в святилище благодарить Богов. Ей больше не казалось, что народ что-то подозревает о том случае с лордом Ларденом, и теперь не замечала выдуманных
